Неточные совпадения
Говорили, что он заявил, что во время его царствования не будет ни фаворитов, ни таких
людей, через которых он будет узнавать нужды и обиды своих подданных, да и то после нескольких недель, месяцев и даже лет, во время которых просители изнывают в ожидании. Он сам будет принимать просьбы и жалобы.
Павел Петрович был прав,
говоря, как мы уже сообщили, что он знает
людей. Строгий к обязательствам других, Павел Петрович был строг и к самому себе и не забыл
людей, которым был когда-либо обязан.
— Десять бы тысяч, какой, двадцать бы не пожалел, только бы добыть себе фамилию… А то без имени овца — баран… Удружил покойничек, не тем будь помянут! —
говорил молодой
человек.
— Вы, видимо, все не верите в бессмертие души, а я глубоко верю. Не верить нельзя, вы никогда не задумывались об этом… Это,
говорят, свойство счастливых
людей… Я не принадлежу к числу их. Я много думал об этом, скажу более, я убедился в возможности сообщения двух миров, и не сегодня, а много раньше и несколько раз…
Говорили, и, может быть, не без основания, что красавец граф нашел дорогу к сердцу этого близкого к государю
человека через сердце хорошенькой Генриетты, но граф умел так держать себя относительно госпожи Шевалье, что не давал повода не только убедиться в этом, но даже возбудить малейшее подозрение в ревнивом графе Иване Павловиче.
Он никогда ни о ком не
говорил прямо чего-либо дурного, но никогда он и не являлся защитником честного
человека, на которого взводили клевету, и соблюдал при этом осторожное и преступное молчание, или же отпускал какую-нибудь остроту, казавшуюся лишь забавною, но на деле гораздо более опасную, так как при дворе того времени все смешное и наивное гораздо труднее прощалось, нежели порок, прикрывающийся соблазнительною оболочкою.
Воспитанный за границей, он приобрел там наружное блестящее образование, красно
говорил, отлично схватывал смешные стороны других
людей и прекрасно умел передразнивать их.
При дворе стали
говорить о Викторе Павловиче, как о
человеке, которого ожидает в будущем блестящая карьера.
В тот момент, когда патер Билли вошел в отворенную гарсоном дверь, молодой
человек что-то с жаром
говорил Груберу, но по бесстрастному лицу иезуита нельзя было догадаться, интересуют ли его и в какой мере сообщения собеседника.
Эти беседы были очень ловко устраиваемы императрицей, во что бы то ни стало решившей сблизить молодых
людей, «рожденных друг для друга», как она
говорила вслух и очень часто.
— Каприз капризу рознь, господин аббат, — задыхаясь от внутреннего волнения, сказала она. — Женщина женщине также, да я с вами и не
говорю, как женщина, а как
человек, который предлагает вам сделать дело, которое не могли сделать вы, и сделать в несколько дней, но за это ставит свои непременные условия, которые не могут считаться капризом… Если вам не угодно принять мои услуги, то я не навязываюсь… Пусть Оленин женится на Похвисневой…
— Желаю вам счастья, граф!.. — продолжала, между тем, она как бы подавленным от волнения голосом. — Ваша будущая жена,
говорят, писаная красавица, умна, добра… Берегите ее от злых
людей, граф… При дворе их много… Не давайте вползать к вашему домашнему очагу… Повторяю, желаю вам полного, безраздельного счастья…
Вина в самом деле пока в этой стороне нет — непьющие этому рады: все, поневоле, ведут себя хорошо, не разоряются. И мы рады, что наше вино вышло (разбилось на горе,
говорят люди), только Петр Александрович жалобно по вечерам просит рюмку вина, жалуясь, что зябнет. Но без вина решительно лучше, нежели с ним: и люди наши трезвы, пьют себе чай, и, слава Богу, никто не болен, даже чуть ли не здоровее.
Неточные совпадения
Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «Кто,
говорит, этот молодой
человек?» — а Влас и отвечает на это: «Это», —
говорит…
Ляпкин-Тяпкин, судья,
человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину.
Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо
говорил.
Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный
человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Добчинский. Молодой, молодой
человек; лет двадцати трех; а
говорит совсем так, как старик: «Извольте,
говорит, я поеду и туда, и туда…» (размахивает руками),так это все славно. «Я,
говорит, и написать и почитать люблю, но мешает, что в комнате,
говорит, немножко темно».
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он
говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.