Неточные совпадения
Заброшенные же судьбой или царской волей на северо-восток России бояре и дворяне московские еще далеко до Великой Перми насмехались над «строгановским царством»,
как воеводы лежащих по дороге в Великую Пермь городов с злобной насмешкой называли «запермский край», сочувствуя воеводе Великой Перми, лишенному власти
во владениях братьев Строгановых.
Из характера бывшего татарского князя передались его потомству вкрадчивость и угодливость, качества неоценимые
во все века и у всех народов для приближенных к властителю. Эти качества, перешедшие
как родовое наследие и самое драгоценное к отцу Степана Обноскова, Ивану, сделали то, что при великом князе Василии III Иоанновиче род Обносковых был возведен в боярство, но материально их благополучие от этого не улучшилось.
Как во сне прошел перед ним «поцелуйный обряд»,
во время которого молодая хозяюшка должна была облобызать встречаемого гостя.
Душою дела остался дядя Семен, хотя он
во всех официальных случаях выдвигал и их,
как полноправных хозяев в деле, что, конечно, приятно щекотало их самолюбие и вызывало к нему искреннюю сердечную признательность.
— Да там,
во двор, батюшка Семен Иоаникиевич, пришли невесть
какие люди, в хоромы просятся до твоей милости.
По лицу Ермака
во время горячей речи его друга и помощника пробежали мрачные тени. Он
как бы слышал в этих словах упрек самому себе. Ведь он был почти рад этой отсрочке похода, выговоренной Семеном Иоаникиевичем. А все из-за чего? А из-за того, чтобы лишний раз увидеть в окне верхнего этажа хором строгановских стройную фигуру девушки, почувствовать хоть издали на себе взгляд ее светлых очей да ходючи в хоромы, быть может, ненароком встретить ее на одно мгновенье, поймать мимолетную улыбку уст девичьих.
— Ничего… — поднялся
во весь рост Ермак Тимофеевич, —
как кликну клич, не то заговорят, все пойдут до единого…
— Я и сама не знала до недавнего времени. Мерещился он мне
как будто и наяву, и
во сне… Потом несколько раз я с ним повстречалась… Еще пуще стало, а вот тут уже недели с две щемит мое сердце, от окна не могу отойти, все гляжу: не увижу ли его?.. Просто вся измаялась…
Стала старуха меня учить травы различать, снадобья делать,
какие в пользу,
какие во вред человеку идут.
Старуха быстро встала и поплелась в соседнюю горницу. Не успела Антиповна переступить порог,
как Домаши уже не было в рукодельной. Она стремительно выбежала вон, спустилась
во двор, два раза пробежала мимо избы, где жил Яков с товарищами, знавшими о его якшанье с Домашкой, и бросилась за сарай в глубине двора, за которым был пустырь, заросший травою.
— И то сяду, устала я, из хором что есть силы бежала. Увидали мы тебя с Ксенией Яковлевной в окошко,
как ты в избу пошел, я сейчас же из светлицы
во двор, а со двора сюда.
Старейший после есаула казак подал Ермаку Тимофеевичу горсть собранных с убитых колец. Атаман рассеянно взял их и тут же стал выкрикивать, во-первых, двух раненых, затем замеченных им
во время дела
как особенно усердных и стал оделять их кольцами.
И старик горячо молился Богу об исцелении своей любимицы. В этом состоянии и застал его вошедший в горницу Ермак Тимофеевич. Старик радостно встретил его, во-первых,
как спасителя от дерзких хищников, а во-вторых,
как человека, на которого возлагал последнюю надежду в исцелении больной племянницы.
Относительно обручения также было все решено. Через неделю после того,
как Ермак Тимофеевич был объявлен женихом Ксении Яковлевны, в хоромы был приглашен отец Петр, священник церкви
во имя преподобного Иоаникия Великого, который и обручил молодых кольцами, привезенными с нарочным из Перми.
— Вестимо, правду, — не так поняла старуха, — я о том и сама догадывалась,
как она рассказала мне о потере своей дочери
во время набега. Беспременно, думаю, это наша Домаша. Так оно и вышло.
— Звать я не знаю
как, чернявый такой, из себя видный, скачет
во весь опор, торопится… — продолжала Мариула, не спуская глаз с лица Домаши.
— «Мы, бедные и опальные казаки, угрызаемые совестью, шли на смерть и присоединили знаменитую державу к России
во имя Христа и великого государя навеки веков, доколе Всевышний благословит стоять миру. Ждем твоего указа, Великий Государь и воевод твоих, сдадим им царство Сибирское без всяких условий, готовые умереть или в новых подвигах чести, или на плахе,
как будет угодно тебе, великий государь, и Богу».
И даже после отъезда, после отслуженного напутственного молебна, хотя молодая женщина и горько плакала и сенные девушки почти насильно оторвали ее от Ермака Тимофеевича — так крепко обвила она руками его шею и замерла в слезах на его груди, — Ксения собрала все свое мужество и вместе со всеми молча стояла у окна и глядела,
как уезжал ее муж
во главе отряда.
— Ох, напрасно, напрасно… — хрипел Данилушка, повертывая головой. — Старики ндравные, чего говорить, характерные, а только они тебя любят пуще родного детища… Верно тебе говорю!.. Может, слез об тебе было сколько пролито. А Василий-то Назарыч так и по ночам о тебе все вздыхает… Да. Напрасно, Сереженька, ты их обегаешь! Ей-богу… Ведь я тебя
во каким махоньким на руках носил, еще при покойнике дедушке. Тоже и ты их любишь всех, Бахаревых-то, а вот тоже у тебя какой-то сумнительный характер.
Неточные совпадения
Городничий. Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и
во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с
каким дьяволом породнилась!
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не будет времени думать об этом. И
как можно и с
какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да
как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и
во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто
как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. Ведь оно,
как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами и
во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь.
Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Так
как я знаю, что за тобою,
как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать
во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…