Неточные совпадения
Ведь это самое
решение, высказанное им, выдало ему с головой княжну Людмилу, открыло ему ее чувство к нему,
князю.
Старик пошел, но при уходе бросил на молодого
князя взгляд, полный искреннего сожаления. На его светлых глазах блестели слезы. На
князя Сергея Сергеевича эта сцена между тем произвела тяжелое впечатление. Он стал быстро ходить по террасе, стараясь сильным движением побороть внутреннее волнение. Он, однако, решился во что бы то ни стало поставить на своем. Препятствие, в виде неуместного противоречия Терентьича, еще более укрепило его в этом
решении. Он стал с нетерпением ожидать прибытия в парк рабочих.
Так решил
князь. Это
решение не только совершенно успокоило его, но даже окрылило надежды на радужное будущее. Если действительно предок его вышел из гроба и явился к нему, то, несомненно, из его слов можно заключить, что он не очень рассержен за нарушение им,
князем Сергеем Сергеевичем, его векового заклятия. Иначе он был бы грозней, суровей и не предостерегал бы его от беды, которая висит над головой любимой им девушки.
Эта мысль холодила ему сердце, но самолюбие вступило в свои права, и
князь не нашел возможным просить любимую им девушку изменить ее
решение.
— Не утешайте меня, княжна, — не выдержал наконец
князь Сергей Сергеевич, — я не нуждаюсь в этом утешении, хотя не скрою от вас, что ваше неожиданное
решение до боли сжало мне сердце…
Первой задачей графа Иосифа Яновича Свянторжецкого было узнать подробности кровавой катастрофы в Зиновьеве. Ехать на место было неудобно, а единственным свидетелем ее был в Петербурге
князь Сергей Сергеевич Луговой, отношения с которым у графа Свянторжецкого были более чем холодные. Надо было постараться с ним сблизиться. В этом помогло графу его
решение временно отстраниться от княжны Людмилы Васильевны Полторацкой.
Комиссия состояла из трех членов: фельдмаршалов —
князя Трубецкого и Бутурлина и графа Александра Шувалова. Секретарем был Волков. Комиссия ставила арестованным бесконечные вопросы и требовала пространных ответов. Ответы были даны, но
решение еще не выходило. Бестужев содержался под арестом в своем собственном доме.
Став положительно эгоистом, охранявшим лишь свой собственный покой, Сергей Семенович остался доволен этим принятым им
решением. Однако по истечении года траура княжны этот разговор ему пришлось возобновить.
Князь Сергей Сергеевич Луговой нетерпеливо ждал этого срока.
Записка эта, от которой несся тонкий аромат любимых духов княжны, заставила сильно забиться сердце
князя Лугового. Он понял, что она явилась результатом свидания Зиновьева с его племянницей, а потому несомненно, что назначенный в ней час — час
решения его участи. Несколько раз перечитал он дорогую записку, стараясь между строк проникнуть в мысли ее писавшей, угадать по смыслу и даже по почерку ее настроение.
Сердце
князя Сергея Сергеевича сжалось мучительной тоской. Ему суждено было при роковых условиях переживать смерть своей невесты. Лучше было бы, если бы он тогда, в Зиновьеве, узнал бы об этом. Теперь, быть может, горечь утраты уже притупилась бы в его сердце. Судьба решила отнять у него любимую девушку — ее не существовало. Надо было примириться с таким
решением судьбы. И он бы примирился.
Князь Сергей Сергеевич сидел ошеломленный таким
решением.
Это происходило не потому, что болезнь на самом деле подействовала роковым образом на его умственные способности, но потому, что
князь пришел к окончательному
решению, несмотря на все убеждения графа Петра Игнатьевича, порвать все свои связи со «светом» и уехать в Луговое, где уже строили, по его письменному распоряжению, небольшой деревянный дом.
Неточные совпадения
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным
решением в сердце, добрел до своей квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение дела: старый
князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
— Аркадий Макарович, мы оба, я и благодетель мой,
князь Николай Иванович, приютились у вас. Я считаю, что мы приехали к вам, к вам одному, и оба просим у вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого, этого благороднейшего и обиженного человека в руках ваших… Мы ждем
решения от вашего правдивого сердца!
Любопытно то, за кого эти светские франты почитают друг друга и на каких это основаниях могут они уважать друг друга; ведь этот
князь мог же предположить, что Анна Андреевна уже знает о связи его с Лизой, в сущности с ее сестрой, а если не знает, то когда-нибудь уж наверно узнает; и вот он «не сомневался в ее
решении»!
Версилов объяснил мне (уже потом у меня), что
князь настоял на своем и положил обвенчаться с Лизой при первой возможности, еще до
решения суда.
Он не подозревал, например, что Епанчины, имея в предположении такой важный шаг, как
решение судьбы их дочери, и не посмели бы не показать его,
князя Льва Николаевича, старичку сановнику, признанному покровителю их семейства.