Княжна решилась добиться истины. Но как? Не спросить же его прямо, не он ли отравил князя Баратова. А если Капочка солгала, то за что же она, княжна, нанесет такое смертельное оскорбление другу ее отца и, наконец, человеку, к которому она относилась — и даже, надо сознаться, относится и теперь — почти с обожанием. Надо
продолжать с ним разговор, быть может, он сам скажет что-нибудь такое, что или оправдает его в ее глазах совершенно, или же подтвердит Капочкину исповедь-обвинение.
Неточные совпадения
— Впрочем, —
продолжал граф Владислав Станиславович, — к чему
с моей стороны такое самоунижение. Я совсем не представляю из себя человека, дружбой
с которым могла бы пренебрегать даже княжна Баратова, если бы даже брат ее не умер так внезапно, оставив ее сиротою, оплакивающею его безвременную кончину. По рождению, по крови еще неизвестно, кто знатнее, князья Баратовы или графы Довудские.
При упоминании графом последнего имени княжна вдруг вспыхнула, но эта мгновенная краска сменилась моментально мертвенною бледностью. Граф Довудский
продолжал стоять
с протянутой рукой, пристально глядя на свою собеседницу. Последняя машинально подала ему руку. Станислав Владиславович
с чувством поцеловал ее. Княжна вздрогнула, но не отняла руки.
Молодой солдатик вскочил и мигом исполнил приказание ближайшего начальства. Костер
с треском разгорается. Вылетает целый сноп искр, и большое пламя освещает окружающую дикую местность, сложенные в козлы ружья, стволы сосен, и красный отблеск огня теряется в темноте густого леса. Старый солдат все
продолжает свой рассказ.
— Как же твой папенька говорит, что ты слабого здоровья, —
продолжал он, оглядывая мальчика
с головы до ног, — худенек, правда, да не в толщине здоровье…
Он охотно стал выходить к гостям, и дядьке Степану не приходилось стеречь его и ловить на дворе и в поле. Чтение и занятия он
продолжал с прежним рвением, изучая Плутарха, Корнелия Непота, деяния Александра Македонского, Цезаря, Ганнибала и других знаменитых полководцев древности.
В служебную жизнь Александра Васильевича Суворова они не внесли никаких перемен. Он
продолжал жить на вольной квартире у Марьи Петровны Андреевой,
с год как овдовевшей.
Прошло около трех месяцев. Александр Васильевич
продолжал усиленно заниматься и лишь один свободный час в сутки просиживал у постели больной. Последней доставляло это необычайное наслаждение, но вместе
с тем приносило и серьезный вред. Она волновалась и болтала без умолку. Как все чахоточные, она все строила разные планы на будущее.
Из поставленных у Спасских ворот двух орудий раздались выстрелы. Они не сделали вреда толпе. Увидя, что убитых нет, народ
продолжал двигаться к Спасским воротам
с криком...
— Молодой вдовы
с сыном? — невозмутимо
продолжал Кржижановский, в упор глядя на княжну Александру Яковлевну.
Князь
с ловкостью опытного ловеласа сумел воспользоваться этим поворотом в его пользу сердца княжны и,
продолжая предупреждать ее желания, как летом, так и зимой, достиг того, что княжна Варвара Ивановна если и не полюбила его, то привязалась к нему и скучала без него.
Любовь к князю, проснувшаяся ревность еще более усилились — в молодой девушке заговорила страсть. Последняя часто клокочет там, где менее всего ее можно ожидать, — в этих худеньких, хрупких тельцах. По переезде в Баратово Капочка
с еще большим рвением стала
продолжать свои лихорадочные наблюдения.
Княжна села, все
продолжая с недоумением и даже
с каким-то страхом смотреть на отца.
Из смежной комнаты
продолжал между тем доноситься громкий польский говор. Слышались, несомненно, два мужских голоса, но это не помешало Капочке вдруг заподозрить, что у Сигизмунда Нарцисовича в гостях не мужчина, а женщина
с таким грубым голосом. Как ни очевидна была эта нелепость, но мало ли нелепостей принимается женщинами за основание их дальнейших мысленных посылок. Капитолина Андреевна была женщина.
— Тогда я начал
с ней другую тактику, — спокойно между тем
продолжал повествовать Сигизмунд Нарцисович, — я стал
с ней во всем соглашаться, даже в обвинении ею меня в намерении убить ее и князя, выгораживая лишь вас и князя Ивана Андреевича, и достиг этого. Сойдя
с ума от любви к князю Баратову, она не вынесла его смерти, как будто подтвердившей ее опасения, хрупкая натура не выдержала этого удара, осложненного психическим расстройством, и бедное сердце ее разорвалось. Ее действительно жаль.
В разгаре завязавшегося дела на него наскочил конфедератский офицер, выстрелил из двух пистолетов, но мимо и бросился
с саблей. Суворов отпарировал удар, но противник
продолжал настойчиво нападать, пока не подоспел случайно один карабинер и не выручил своего начальника, положив конфедерата выстрелом в голову.
— Бургомистра, по закону, всякий может видеть, —
продолжал старик
с обычной финской настойчивостью.
Александр Васильевич между тем как ни в чем не бывало
продолжал прерванный разговор. Гости недоумевали, слушали хозяина и
с удивлением смотрели на Прошку, расставлявшего посреди комнаты стулья на совершенно равном друг от друга расстоянии.
В таком роде
продолжал Суворов переписку
с дочерью всю вторую турецкую войну, то по-русски, то по-французски, изредка писал и по-немецки.
Под Прагой штурмующей колонне внезапно стала грозить
с фланга конница; часть конницы выстроила фронт налево и бросилась в штыки, а другая часть
продолжала штурмовать, как ни в чем не бывало; кавалерия исчезла.
Он, как мы знаем, вернулся в свою глушь по доброй воле. Прежний надзор был
с него снят, переписка его не контролировалась, а между тем симптомы опалы и ссылки
продолжали существовать. Подобная непоследовательность, странная в другое время и при другом режиме, в то время не поражала, потому что проглядывала во всем.
— Господь Бог
с тобою, князь Петр! Помнишь ли? А? —
продолжал восклицать он.
Славный полководец беспрестанно встречал затруднения и препятствия, которые, однако, не заставили его упасть духом. Вопреки очевидному недоброжелательству Тугута, Александр Васильевич
продолжал действовать
с прежним успехом. Австрийцы претерпели несколько поражений и отступали, когда явился к ним на помощь Суворов, и на берегах Требии вплел новые неувядаемые листки в свой лавровый венок.
Он спал уже не на сене, и обеденное время назначено было не утром, а во втором часу дня. Чувствуя себя лучше, Суворов то, по примеру последних лет,
продолжал заниматься турецким языком, то разговаривал
с окружающими о делах государственных и военных. Никто, однако, не слышал от него ни упреков, ни жалоб относительно немилости государя.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (
Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Аммос Федорович.
С восемьсот шестнадцатого был избран на трехлетие по воле дворянства и
продолжал должность до сего времени.
Хлестаков (
продолжает писать.)Любопытно знать, где он теперь живет — в Почтамтской или Гороховой? Он ведь тоже любит часто переезжать
с квартиры и недоплачивать. Напишу наудалую в Почтамтскую. (Свертывает и надписывает.)
Если глуповцы
с твердостию переносили бедствия самые ужасные, если они и после того
продолжали жить, то они обязаны были этим только тому, что вообще всякое бедствие представлялось им чем-то совершенно от них не зависящим, а потому и неотвратимым.
Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору
с последней сосны, когда не стало ни жен, ни дев и нечем было «людской завод»
продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум.