Неточные совпадения
Усадьба
князей Шестовых лежала в одной из лучших местностей Т-ской губернии. Не говоря уже о том, что в хозяйственном отношении именье это было золотое
дно — черноземная почва славилась своим плодородием, а «шестовская» пшеница всегда дорого стоила на рынке, — самое местоположение усадьбы было до нельзя живописно.
Прибавляли, что построивший решетку с крестами
князь в
день ее окончания был во время вечерней прогулки заведен нечистой силой на это место, избит старым
князем и защекочен русалками.
Свой ежедневный режим княгиня также не изменяла для гостей, которые, по большей части соседние помещики и губерские власти, по несколько
дней гостили в Шестове, ведя себя совершенно как дома, заказывали себе в какое хотели время завтраки (два повара, один переманенный
князем из клуба, а другой старик, еще бывший крепостной, работали, не покладая рук, в обширной образцовой кухне), требовали себе вина той или другой марки из переполненных княжеских погребов, не мешали хозяевам, а хозяева не мешали им, и обе стороны были чрезвычайно довольных друг другом.
Князь на другой же
день после свадьбы увез свою молодую жену в деревню, где и поселился безвыездно, держа ее буквально взаперти, хотя и окружая всевозможной роскошью.
— А вот имею честь представить княжна Маргарита Дмитриевна, моя племянница, это уже не кандидат, а магистр, или даже, пожалуй, доктор всех наук, с ней держите ухо востро, всю премудрость наших
дней изучила и все еще находит недостаточным, — ядовито заметил
князь.
—
Днем следит
князь, вечером гости, при ней всегда княжна — это ужасно! Но княжна… княжна… она должна быть моею! — вслух проговорил Николай Леопольдович и сам испугался произнесенной им фразы.
— Будь благоразумнее и этого не случится. Поверь мне, что княжна мне сама по себе совершенно не нужна. Она нужна мне, как средство. Я желаю заслужить полное доверие
князя, сделаться даже в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился быть учителем. С зимы я займусь адвокатурой. Как поверенный
князя, я могу спокойно приезжать сюда по
делам, даже гостить, мы будем видиться чаще. Я буду, кроме того, на страже интересов любимой женщины, т. е. твоих.
На другой
день после приезда, он было засадил его утром за книги, но в классную явился
князь Александр Павлович.
Ученье таким образом было заброшено, а
князь положительно не расставался с Николаем Леопольдовичем, все более и более привязываясь к нему и открывая с каждым
днем в нем все большие достоинства и массу знаний.
Князь, в самом
деле, уже успел посвятить его во все свои
дела, показал написанное им духовное завещание, советовался с ним о покупке тех, или иных бумаг, о продаже имеющихся у него и замене их другими.
Тяжебных
дел, к сожалению, у
князя не было, так как вообще он судов недолюбливал и споры с соседями, если они и возникали, как по т-скому, так и по другим, находящимся в разных губерниях, его имениям, оканчивал миролюбиво.
— За обладание вами, я готов отдать вам себя на всю жизнь — это не фраза. Получая вас, я приобретаю себе полезного союзника и помощника, сохранить которого будет в моих интересах. Для людей, для света княжна Шестова и помощник присяжного поверенного Гиршфельда будут только хорошими знакомыми. К нам, у меня уже составлен план, перейдут все капиталы
князя Александр Павловича Шестова. Красавица княжна Шестова поможет мне приобрести капиталы и из других рук по моим указаниям,
деля добычу, по-братски, пополам.
Давнишняя злоба ее к дяде,
князю Александру Павловичу, дошедшая до своего апогея, когда она узнала относящийся к ней пункт его завещания, еще более укрепилась в ней через
день после свидания с Гиршфельдом.
— Время дорого, приступим прямо к
делу, — серьезно начал он. — Необходимо прежде всего уничтожить завещание
князя.
Положим, на самоубийство будет похоже мало, но, приняв во внимание, что Сергей Павлович Карамышев так же много смыслит по следственной части, как я в китайском языке, да и остальные ваши местные жрецы Фемиды довольно убоги — я полагаю, что они, за отсутствием мотивов для отравления
князя посторонним лицом, поспешат покончить это
дело именно в этом смысле.
Он поехал
дня на два в Т. с какими-то поручениями от
князя Александра Павловича.
— Загнал, негодяй, лошадей; хозяйское добро жалеть не ваше
дело! — кричал
князь.
Сообщив княгине о желании
князя, чтобы он ехал в Т. по
делам, что подтвердил и сам
князь, Николай Леопольдович успел у нее утянуть радужную на дорогу и укатил.
В
день отъезда Гиршфельда с горькими слезами явился на кухне Степан, избитый
князем под окном комнаты княжны Маргариты Дмитриевны.
— Папа, тебе пора спать, ты и так дурно себя весь
день чувствовал… — сказала княжна Лида, взглянув на висевшие в столовой часы, показывавшие одиннадцать — время, в которое
князь Дмитрий Павлович обыкновенно ложился спать. В доме
князя Дмитрия не ужинали никогда.
Шатов не счел нужным скрывать ни от кого, что он состоит ее женихом, и многим даже передал обстановку их печального обручения, и то, что покойный
князь, за
день до его смерти, уведомил своего брата письмом о предстоящей свадьбе и что Лидия Дмитриевна тоже написала об этом в письме дяде и сестре.
— Может быть
князь и в самом
деле ушел, так я поеду одна, а то еще опоздаю, — заметила княжна и села в коляску.
Николай Леопольдович показал, что, уезжая третьего
дня в Т., он оставил
князя совершенно здоровым и веселым.
— Кем? Разъяснить это и есть задача следствия. Что смерть
князя последовала от вмешательства посторонней руки — если этого из
дела ясно не видно, то это чувствуется. Согласитесь сами, человек совершенно здоровый, богатый, собирающийся ехать в гости в половине будущего сентября к брату, вдруг ни с того, ни с сего травится сам. В этом нет логики.
Карамышев, Новский и Голь прибыли туда почти следом за становым приставом, оставившим усадьбу лишь накануне утром. Совершены были обычные формальности, и акт о самоубийстве обвиняемого в умышленном отравлении
князя Александра Павловича Шестова, т-ского мещанина Якова Петрова Быстрова был приобщен следователем к
делу, следствие по которому местным производством было окончено.
Оставалось, по мнению товарища прокурора, разделенному и следователем, допросить княжен Маргариту и Лидию Дмитриевну Шестовых, для чего Карамышев, по совету Невского, и препроводил
дело при представлении на распоряжение прокурора т-ского окружного суда. Таким образом,
князь Александр Павлович Шестов был признан жертвою гнусного преступления.
В тот самый
день, когда в Шестове покончил свои расчеты с жизнью предполагаемый виновник смерти
князя Александра Павловича — Яков, в Т. происходили похороны
князя Дмитрия.
Общий поминальный обед должен был состояться в Шестове, после похорон
князя Александра Павловича, назначенных на другой
день.
В этот же самый
день, в стороне от сельского кладбища, без церковного погребения был опущен в могилу дощатый деревянный гроб с прахом самоубийцы убивца
князя Александра Павловича — Якова.
На девятый
день после смерти
князя Александра Павловича была отслужена панихида по обоим братьям, а на другой
день княгиня с племянницами и Гиршфельдом выехали в Т.
Князь Владимир уехал в Москву ранее. Его повез, по просьбе княгини, Владимир Павлович Кругликов, ехавший туда по
делам.
Вскоре по приезде, княжны Маргарита и Лидия Дмитриевны были вызваны повестками к следователю для допроса, в качестве свидетельниц по
делу об отравлении
князя Александра Павловича Шестова.
Следствие по
делу об умышленном отравлении
князя Александра Павловича Шестова было прекращено дальнейшим производством, за смертью обвиняемого.
Прием у старшей и младшей представительниц славного рода
князей Шестовых был назначен в разные
дни.
Антон Михайлович в коротких словах рассказал о загадочной смерти отца
князя Владимира,
князя Александра Павловича Шестова, о том, что в настоящее время княгиня с княжнами находится в Т., а по окончании
дела о наследствах, которое ведет Николай Леопольдович Гиршфельд, они переедут на жительство в Москву.
Первый, после
дела об отравлении
князя Александра Павловича, был, по настоянию прокурорского надзора, переведен в городской участок. Главным мотивом для этого перевода было иметь его всегда перед глазами. Сергей Павлович сперва был очень этим недоволен, не имея более возможности устраивать себе летом воздушные канцелярии, но потом успокоился на мысли, что за то каждый вечер он может перекинуться в картишки в Коннозаводском собрании, что и исполнял неукоснительно.
Вызванный к следователю, Николай Леопольдович объяснил, что по
делу об отравлении
князя Александра Павловича он ничего не знает, так как, если припомнит и сам г. следователь, он был во время совершения княжной преступления в Т., где провел два
дня, и прибыл в Шестово, когда
князь уже лежал мертвый в кабинете. Относительно отравления княгини он также не может показать ничего, так как приехал из Москвы вечером, когда она уже лежала на столе.
Дело о растрате покойною княгинею Шестовою опекунских сумм было замято Николаем Леопольдовичем, к обоюдному удовольствию его и т-ской дворянской опеки, с согласия
князя Владимира Александровича Шестова, который избрал Гиршфельда своим попечителем.
В громадном, роскошном доме
князей Гариных, на набережной реки Фонтанки, царила какая-то тягостная атмосфера. Несмотря на то, что это был разгар сезона 187* года, солидному швейцару, видимо из заслуженных гвардейцев, с достоинством носившему княжескую ливрею и треуголку, привычно и величественно опиравшемуся на булаву, с блестевшим, как золото, медным шаром, — было отдано строгое приказание: никого не принимать. Было воскресенье, четвертый час
дня — визитные часы петербургского большого света.
Накануне того
дня, с которого начинается наш рассказ, молодой
князь Виктор Гарин внезапно выехал за границу в сопровождении своего воспитателя-француза.
Вечером, в памятный для нее четверг, —
день объяснения с княгиней, — к ней явился камердинер старого
князя и вежливо передал ей непременную волю его сиятельства, выражавшую запрещение выходить из комнаты впредь до особого распоряжения.
Она не присутствовала даже на похоронах, с которых
князь вернулся мрачнее тучи и прямо прошел в свой кабинет, откуда не выходил десять
дней, и лишь после отслуженной на девятый
день в зале, в его присутствии, панихиды, с нежностью приласкал одетую в траурное платьице сироту.
Князь Василий остался в имении, чтобы привести в порядок
дела.
В этот же вечер она довела до сведения княгини, что завтра с почтовым поездом выезжает в Москву. На другой
день на Николаевском вокзале дворецким
князя Василия был вручен ей пакет, в котором она нашла одиннадцать радужных бумажек. Посланный, видимо действуя по приказанию, выждал, пока она взяла билет и села в вагон, и удалился с платформы лишь тогда, когда поезд тронулся.
Он был взят в Шестовскую контору еще мальчиком, после окончания курса двуклассного т-ского городского начального училища,
князем Александром Павловичем, до женитьбы его на Зинаиде Павловне, и в силу способностей к письмоводству и знания
дела, достиг места главного конторщика.
Это было накануне того
дня, когда гроб с останками княгини Зинаиды Павловны привезли в Шестово для погребения. В числе многочисленных провожатых печальной процессии, прибыл туда и Гиршфельд с
князем Владимиром. Поминального обеда не было, и гости, после легкого завтрака, отправились назад в город. Николай Леопольдович с молодым
князем тоже уехали с ними. Александра Яковлевна едва улучила минуту переговорить с ним.
Николай Леопольдович, между тем, вместе с
князем Владимиром продолжал жить в Т., улаживая
дело с дворянской опекой.
Оставаться ему в Т. теперь было незачем.
Дела с опекой были устроены, находящийся под его попечительством
князь Владимир Александрович Шестов был введен им в права наследства после матери и уже с месяц как уехал в Москву. Николай Леопольдович решил, на другой же
день, тоже оставить ненавистный Т., где он пережил столько томительных
дней и ночей.
Дела шли плохо, капиталы княгини и княжны Шестовых таяли как воск в плавильной печи; выручало еще до сих пор бесконтрольное распоряжение имениями и капиталами
князя Владимира Александровича Шестова, но и этому, как всему в мире, предвиделся конец; и при этом еще ежеминутное ожидание появления новых и новых свидетелей прошедшего, концы которого далеко, как оказывалось, не канули в воду.
Князь Шестов, чуть не ежедневно видясь с Виктором или у себя, или у него, аккуратно, как мы видели, посещал и его семейство, в
дни назначенные для приема, что мог бы и не делать если бы приманкой для этого служил только его молодой друг.