Неточные совпадения
Я не предсказываю, каким путем необходимо пойдет история, в хочу лишь проблематически начертать идеальные черты
и тенденции нового типа общества
и культуры [Этот этюд может
быть чем-то вроде программного разъяснения к мыслям, развитым в моем «Конце Ренессанса» (см. «София»)
и в книгах «Смысл истории»
и «Философия неравенства».].
Поэтом наступающей ночи
был и А. Блок.
И в наши дни
есть еще историки, как, например, Белох, которые видят в Платоне реакцию против поступательного, прогрессивного хода греческого просвещения
и греческой цивилизации.
Скоро для всех
будет поставлен вопрос о том, «прогрессивен» ли «прогресс»
и не
был ли он часто довольно мрачной «реакцией», реакцией против смысла мира, против подлинных основ жизни.
В эпоху падения античного мира
и явления христианства «реакционно»
было отстаивать начала античного просвещения
и античной цивилизации
и в высшей степени «прогрессивно»
и даже «революционно»
было отстаивать те духовные начала, которые потом восторжествовали в средневековой культуре.
Не последние граждане, не последние писатели
и философы античного мира, а отцы
и учителя Церкви
были людьми подлинного движения духа.
Ж. де Местр, романтическое движение начала XIX века
были реакцией против французской революции
и просвещения XVIII века, но это
было творческим движением вперед, оплодотворившим всю мысль последующего века.
Можно
было бы сказать, что «реакционным» является возврат к недавнему прошлому, к тому строю мыслей
и строю жизни, которые господствовали до начала революции, переворота
и кризиса [Эта мысль прекрасно развита кн. Н. С. Трубецким в статье «У дверей (Реакция?
Так, после французской революции совершенно реакционно
было возвращение к духовному
и материальному строю XVIII века, который
и привел к революции,
и совсем не реакционно возвращение к средневековым началам, к вечному в них, к вечному в прошлом.
Призыв задержаться на началах новой истории
и есть «реакция» в глубочайшем смысле слова, помеха на путях творческого движения.
Старый мир, который рушится
и к которому не должно
быть возврата,
и есть мир новой истории с его рационалистическим просвещением, с его индивидуализмом
и гуманизмом, с его либерализмом
и демократизмом, с его блестящими национальными монархиями
и империалистической политикой, с его чудовищной индустриально-капиталистической системой хозяйства, с его могущественной техникой
и внешними завоеваниями
и успехами, с безудержной
и безграничной похотью жизни, с его безбожием
и бездушием, с разъяренной борьбой классов
и социализмом как увенчанием всего пути новой истории.
Гуманистическое самоутверждение
было существенным моментом в судьбах человеческого духа,
и опыт, пережитый в нем, не пропадет даром, обогатит человека.
Ересь гуманизма, созданная новой историей, поставила великую тему,
и в ней
была своя искаженная история.
После опыта новой истории невозможно вернуться к старому средневековью, возможно лишь новое средневековье, как после опыта средневековья невозможен
был возврат к старому античному миру, а возможно
было лишь Возрождение, представлявшее очень сложное взаимодействие христианских
и языческих начал.
Так
и сейчас исторический мир переживает великую революцию — не коммунистическую революцию, которая в глубине своей совершенно «реакционная»
и есть лишь гниение разложившихся элементов старого мира, а революцию духа.
Призыв к новому средневековью в нашу эпоху
и есть призыв к революции духа, к новому сознанию.
Гуманистическая идеология в наши дни
и есть «отсталая»
и «реакционная» идеология.
Религия не может
быть частным делом, как того хотела новая история, она не может
быть автономна,
и не могут
быть автономны все другие сферы культуры.
Разложение серединно-нейтрального, секулярного гуманистического царства, обнаружение во всем полярно-противоположных начал
и есть конец безрелигиозной эпохи нового времени, начало религиозной эпохи, эпохи нового средневековья.
Эпоха обостренной борьбы религии Бога
и религии диавола, начал христовых
и начал антихристовых
будет уже не секулярной, а религиозной, сакральной эпохой по своему типу, хотя бы количественно побеждала религия диавола
и дух антихриста.
В русском большевизме
есть запредельность
и потусторонность,
есть жуткое касание чего-то последнего.
Старые принудительные теократии не могли удержаться,
и старое гетерономное сознание должно
было быть преодолено.
Свобода духа
есть неотъемлемое
и вечное достижение.
Личность
была сильнее
и ярче в средние века.
Индивидуализм, породивший атомизацию общества, привел
и к социализму, который
есть лишь обратная сторона атомистического распада, механическое сцепление атомов.
Но личность человека может
быть вкоренена лишь в универсуме, лишь в космосе, лишь там находит она онтологическую почву
и оттуда получает свое высшее содержание.
Личность
есть лишь в том случае, если
есть Бог
и божественное.
В этом смысле О. Конт по своему духовному типу
был средневековым человеком, хотя
и в извращенной форме, он стремился преодолеть индивидуалистическую анархию.
Рационализм, гуманизм, правовой формализм, либерализм, демократизм — все это формы мысли
и жизни, которые строятся при предположении, что Истина неизвестна
и что Истины,
быть может, совсем нет, они не хотят знать Истины.
Истина
есть соединение, а не разъединение
и не разграничение, она совсем не заинтересована в том, чтобы так исключительно охранять возможность заблуждения, права на ее отрицание
и поношение, хотя сама Истина может
быть Истиной о свободе.
Рушатся основы миросозерцания XIX века,
и потому рушатся обоснованные на нем государства
и культуры. Рушатся государства монархические
и демократические, одинаково имевшие в своей первооснове гуманизм. Переживает кризис
и крах не та или иная форма государства, а само государство. Крепких, долголетних государств не осталось. Ни одно государство не знает, что
будет с ним завтра.
Это не
есть принцип новой истории, это, скорее, принцип конца римской империи
и начала средневековья.
И фашизм, единственное творческое явление в политической жизни современной Европы,
есть в такой же мере новое средневековье, как
и коммунизм.
Фашизм глубоко противоположен принципу формального легитимизма, он не хочет его знать, он
есть непосредственное обнаружение воли к жизни
и воли к власти, обнаружение биологической силы, а не права.
Гносеология
и есть юриспруденция в познании, формалистика, законничество.
Много ли
есть онтологически реального в биржах, банках, в бумажных деньгах, в чудовищных фабриках, производящих ненужные предметы или орудия истребления жизни, во внешней роскоши, в речах парламентариев
и адвокатов, в газетных статьях, много ли
есть реального в росте ненасытных потребностей?
Вся капиталистическая система хозяйства
есть дети ее пожирающей
и истребляющей похоти.
Экономизм нашей исторической эпохи
и есть нарушение истинного иерархизма человеческого общества, утеря духовного центра.
Социализм
есть лишь дальнейшее развитие индустриально-капиталистической системы, лишь окончательное торжество заложенных в ней начал
и всеобщее их распространение.
Это
и есть переход культуры в цивилизацию.
Насколько выше, духовнее, потустороннее
была культура древнего Египта или культура средневековья, чем современная культура XIX
и XX веков!
И трудно
будет восстановить прежнюю производительность труда.
Но это
есть вопрос об освящении
и оправдании труда.
Чтобы дольше жить, обанкротившимся народам придется,
быть может, вступить на иной путь, на путь ограничения похоти жизни, ограничения бесконечного роста потребностей
и роста народонаселения, путь нового аскетизма, т. е. отрицания основ индустриально-капиталистической системы.
Принцип частной собственности в вечной своей основе сохранится, но
будет ограничен
и одухотворен.
Равенства тоже не
будет, но не
будет и голодных
и погибающих от нужды.
Конец капитализма
есть конец новой истории
и начало нового средневековья.
Но до этого,
быть может, еще сделает попытку развиваться техническая цивилизация — до последних пределов, до черной магии, равно как
и коммунизм.
Если взять еще глубже, то нужно
будет сказать, что все типические процессы новой истории, в том числе
и процесс национальных обособлений,
были результатом победы номинализма над средневековым реализмом.
Но немецкий бог не
есть христианский Бог, это — языческий бог, так же как
и русский бог.