Лавка Сновидца

Юрий Окунев, 2023

Меня зовут Дементий Сновидец, и я наследник небольшой фабрики снов. Правда у нас в семье принято называть её Лавкой. Я мечтаю от неё избавиться и устроиться на работу в нормальное место, а не на этот пыльный склад. К тому же, мне предложили отличную сделку! Однако судьба решила надо мной поиздеваться и теперь приходится спасать Лавку и машину снов, чтобы выполнить свою мечту, по ходу раскрывая тайны семьи и всех мастеров снов.

Глава 3

Сны, по мнению моего отца, очень важная часть жизни любого человека. Наверное, мистер Пинч с ним в этом даже согласится, ведь они оба зарабатывают на снах. Хотя, может быть, они верят в старые легенды, согласно которым людей лишили снов в наказание за грехи. Боги решили, что подходящий нам удел — медленное сползание в безумие с недосыпа, погружение в Царство-за-снами.

Не знаю, на что эти Боги рассчитывали — мы-то продолжаем спать. Ничего не мешает нам упасть на подушку и спокойно покемарить, что я люблю и практикую. Единственное, мы не видим ярких картинок каждую ночь. Учитывая, что мне снилось в последние дни, то не вижу ничего дурного в том, чтобы обойтись обычной темнотой. Даже настаиваю.

Но видимо тогда, в далёком прошлом, люди поверили в эту ерунду про безумие из-за отсутствия снов. Они воззвали к небесам, моля о прощении. Прям представляю, как они мучали себя, чтобы не заснуть, ведь там, о боже! не будет снов. Ведь им обещали, что если слишком глубоко погрузиться в темноту за глазами, то можно встретиться с демонами, которые захватят наши души и будут вечно пытать! Сказочки для простофиль. Но большинство в это верит и уверено, что кто-то всё-таки наших предков услышал. Его назвали Морфеем. Он помог сконструировать машины, которые позволяли создавать сны и передавать их спящим людям.

Лучше бы Морфей научил нас кидать огненные шары или, на крайняк, двигать предметы силой мысли. А то тут вроде магия, какая-то необычная энергетика, которую мы изучаем не первое столетие, а вроде как бесполезная везде, кроме как рядом с самой машиной.

Каждый народ получил по несколько машин и отдельные семейства стали владеть ими, управлять и создавать сны. На самом деле машин было несколько тысяч и у каждой было своё имя. Документы показывают, что они существовали в разных частях мира, но со временем разваливались. И лишь недавно, буквально несколько десятилетий назад удалось совершить прорыв и начать создавать новое поколение машин снов, как те, что стоят на фабрике Пинчей.

В итоге нам столетиями приходится использовать древние, пусть и иногда модернизируемые машины и богом данную (или забытую, как посмотреть) магию. Ну, то есть, разжечь пламя мы можем классический спичкой или современной зажигалкой, а вот чтобы нормально, по правилам, выспаться, нам нужен древний агрегат по производству снов и сделка по аренде души. Ну, плюс хорошо проработанный дизайнером сон помогает лечению. Только вот, согласно свежим исследованиям, это не совсем так, но кто я такой, чтобы спорить с древними традициями?

Вообще-то, раньше семей и компаний (а также семейных компаний) было гораздо больше. Но жизнь непроста: кто-то разорился, кто-то потерял машины в потопах и пожарах (недавно тут была выставка машины, поднятой с Титаника — так себе зрелище), а кто-то тупо вымирал. Оставшиеся бесхозными «одинокие» машины забирали другие семьи и создатели снов. Со временем начали появляться полноценные фабрики, где сначала разные старые, а затем и созданные с учётом новых технологий машины осаждали, формировали и печатали сны. После чего собственная или внешняя служба доставки развозила их по городам и весям.

Разумеется, каждая семья мастеров сна по-разному называла эти этапы, но отец настаивал именно на таких. Из-за этого я как-то раз чуть не завалил экзамен — вместо принятой фразы «упаковка сна» сказал «печать сна». Пришлось быстро исправляться — мастер Ундервайзер карал за ошибки в терминах отстранением от зачёта.

В городах, так сложилось, доставщики снов ходят в целом по стандартным маршрутам каждый день, плюс сны можно купить в любом приличном магазине. В пригородах и деревнях принято делать запасы и распаковывать коробки снов постепенно. Поскольку считалось, что без снов всему миру наступит трындец, за логистикой следили максимально пристально, чтобы поставки не прерывались.

Несмотря на прошедшие столетия и новые технологии, которые упростили работу, ускорили процесс, одна вещь не изменилась — управлять машинами, давать им указания могут далеко не все. Нужны те, кто в своём роде хотя бы когда-то имел владельца или мастера сновидений. Даже если семья уже несколько поколений не владела машиной, её представитель мог стать наёмным сотрудником у более успешного конкурента. Например, у Пинчей.

Для работы нужно было заключить сделку на аренду души. Сделку с машиной. В обмен на контроль и создание снов, человеческая душа привязывалась к агрегату, отдавала часть сил и энергии из своего живого существа. Как это работает на самом деле отец толком так и не рассказал, да и на учёбе этот вопрос оставляли лишь тем, кто начинал занимать руководящие позиции, как курс повышения квалификации.

Курсантам и работникам давали лишь малый доступ, или малую сделку души, чтобы мы могли обслуживать и чинить машину, корректировать её работу. Поэтому я и не смог бы остановить всю линию, даже если захотел бы. Лишь замедлить, пока хозяин и его душа в отключке.

Но главное, что без этого никак. Человек и машина, или машины, как у Пинчей, связывались так крепко, что состояние одного звена влияло на другое. Обычно машина стабильна — что с ней сделается спустя сто лет и пару апгрейдов? А вот человек слаб. Поэтому мастеру машины нужно следить за собой и быть осторожным.

Об этой стороне предпочитают умалчивать, но мой отец, Григорий Сновидец, мастер и владелец лавки снов, слишком любит своё дело и всегда пытался привить эту любовь и мне.

В итоге эти знания спасли жизнь и бизнес конкурента.

— Странно, что Аб не знал об этом, — сказал я вслух, на что получил несколько косых взглядов. Я пожал плечами: — У меня тоже был тяжёлый день, могу позволить себе.

Все медленно отвернулись. И Абрафо, и Александра с Андреем уже прошли опрос. Меня же мариновали до последнего, заставив сидеть в коридоре на жёстком неудобном пластиковом стуле, спинка которого врезалась ровно между позвонками грудного отдела. Пытка.

Когда мне захотелось выть от боли и скуки, когда уже даже прогулки по короткому коридору (семь шагов в одну сторону, два на разворот и обратно) достали, а из-под соседних дверей перестал литься бледный свет настольных ламп, наконец дверь с табличкой «Пётр Оскол. Служба Безопасности» открылась.

Оскол стоял в дверях, тяжело облокотившись на косяк. Он снял галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, а в руке держал стакан с водой. Вроде с водой.

— Давай, Сновидец, время поговорить начистоту.

В кабинете пахло потом, лекарствами и какой-то едва уловимой усталостью. Угловой стол, поставленный посреди комнаты, был завален бумагами, папками, карандашами и пачками от творожных сырочков. Зато остальное пространство кабинета словно делало вид: «этот не с нами». Идеально ровно выставленные книги на единственной полке; симметрично висящие на другой стене грамоты и сертификаты; идентичные часы, показывающие время в каждом часовом поясе. Секундные стрелки двигались с пугающей синхронностью. Местные часы, выделенные зеленоватой рамкой, показывали половину восьмого.

Мне предложили сесть.

— Спасибо, я постою. Хватит на сегодня стульев.

Мужчина пожал плечами, долил себе и мне воды из кулера, капнул в оба стакана из тёмного пузырька.

— Сыворотка правды? — принял я стакан и сразу опрокинул в себя. Жажда замучила.

— Слабительное, — в тон мне ответил безопасник, медленно потягивая воду, после добавил: — Витаминный набор, для мозгов. Чтобы было о чём говорить.

— Приятно, что добавили не только мне. Так о чём будем говорить? О трудоустройстве?

Мужчина не подал виду.

— Дементий Сновидец, во-первых, от лица компании и лично от мистера Пинча, вам выносится благодарность за быструю и адекватную оценку ситуации и принятие взвешенного решения. Вы показали себя заинтересованным и преданным сотрудником.

Его глаза ничего не выражали и смотрели сквозь меня, но главное я не упустил:

— Сотрудника? Я не ослышался?

Оскол меня проигнорировал, продолжая разговор на нужные ему темы:

— Во-вторых, я вас прошу не спешить с подписанием предложенной сделки.

— Почему это? Мистер Пинч сам предложил мне.

— Как человек ответственный за безопасность, я должен провести дополнительную проверку и инструктаж. Да и вы сами чувствуете, что что-то не так. Иначе вы бы уже подписали бумагу со своей стороны, пока ждали, или я не прав? — Он попал в точку, и я не удержался от кивка.

Действительно, по какой-то неведомой причине я не рванул подписывать предложенную сделку. Рука несколько раз за день тянулась, но я себя останавливал. Во-первых, чтобы документ полностью заработал, нужно две подписи в присутствии машины или машин. Во-вторых, какое-то странное, ноющее чувство неправильности в груди останавливало от поспешного шага. Как альпинист я привык слушаться этой интуиции. Тем более вчера я позволил себе вечером его проигнорировать, за что поплатился возможными отношениями и здоровьем.

Из задумчивости меня вывела следующая фраза Оскола:

— Тем более, что подозрение о порче машины с вас не снято.

Он демонстративно достал из груды бумаг на столе папку. На ней напечатали мою фотографию. Серьёзно?

— Я-то здесь при чём? Это Андрей залез в панель и потрогал «красивые» шестерёнки, — меня крутило от возмущения и хотелось высказать всё, что я думаю об их безопасности. Ведь за Пинчем и его состоянием они не уследили, ответственные люди! — Обвинение меня только на основании того, что я Сновидец это…это… это дискриминация! А ещё, у меня лучшие показатели в группе. И мы с Абрафо единственные, кто не струсил оттащить Андрея от машины.

— Выговорились? — милым тоном уточнил мужчина. — Насколько я знаю, только вы трое и были у машины. А учитывая некоторые нюансы, — он похлопал по папке широкой ладонью, — ты самый явный претендент.

— И зачем мне это? Я хочу устроиться на работу!

— А зачем конкуренту идти сюда на работу?

— Да какие мы вам конкуренты? Одна машина против целой фабрики? Даже если я взорву половину машин, что я не представляю, как провернуть, это ничего не изменит. И мне интереснее получать нормальную зарплату, чем изображать из себя потомственного предпринимателя. Тем более такого предприятия.

Я тяжело уселся на стул и откинулся на спинке, закрыв глаза. Силы стекли куда-то на пол и впитались в бетонное перекрытие. Хотелось выйти, хлопнув дверью, но ноги не могли даже выпрямиться, чтобы поднять меня обратно. Плечо адски пульсировало, и я надеялся, что шов снова не разойдётся.

Человек напротив долго и молча изучал меня. Я через чуть приоткрытые веки успел разглядеть у него тёмную полосу на воротнике, линии синей пасты на кисти. От большего пальца и по тыльной стороне ладони тянулся длинный неровный шрам. Изредка он его чесал, точнее кожу рядом с ним, ведя ногтями вдоль, не касаясь рубца.

— Опишите момент взрыва, — вдруг попросил он.

— Что именно?

— Всё?

Я закатил глаза, но рассказал: как подошли снять показания; как Андрей начал восторгаться подсветке; как стал трогать машину; как я услышал шипение и дёрнул пацанов назад; как бахнуло и обдало жаром; как не сработала система пожаротушения.

На этом моменте у Петра впервые дёрнулось лицо:

— Выводы сделаны, виновные наказаны. Что дальше?

А дальше суета, обожжённые руки у меня и лицо у Аба; горящий рукав; Лекс, сбивающая пламя; а потом вы уже знаете, господин начальник.

Он задал несколько уточняющих вопросов, внёс пометки в бумаги. Он походил на старого библиотекаря или бухгалтера с гроссбухом. Я слышал, что он считает, мол компьютеры менее надежные.

— Спасибо за уделённое время, — вежливо, как и раньше, подытожил он. — На этом мы закончим.

— Надеюсь, я смог развеять ваши опасения на свой счёт, — вставая со стула, потянулся я.

— Итоговое решение примет комиссия.

Да ты издеваешься! Но он не закончил.

— Со своей стороны я рекомендую рассмотреть вашу персону, как претендента на должность в нашей компании.

Он встал из-за стола, подошёл к двери и сам открыл её.

— Также меня просили передать: если вам что-то потребуется, вы смело можете обращаться к представителям Пинчей. Они в долгу перед вами.

Ого! Вот такого я совсем не ожидал. Я лишь неловко кивнул и на чуть застывших ногах двинулся на выход.

В раздевалке никого уже не было — дневная смена ушла, ночная заступила на работу. Учитывая, что фабрика обеспечивала снами не только город, но и прилежащие пригороды, плюс создавала запасы на складах в городах поменьше, которые по той или иной причине не могли позволить себе собственного мастера снов, работа в несколько смен имела смысл. Тем более за ночные смены полагалась надбавка. Именно благодаря нескольким дополнительным ночным сменам в месяц я смог купить арбалет и не позориться перед Лекс.

Сейчас в раздевалке было тихо, только в дальнем углу, обнимая картонную коробку с вещами, почти незаметно плакала девушка чуть старше меня. Шатенка с одной ярко-рыжей прядью. Волосы скрывали лицо, но прислушивавшись, было слышно, как она приговаривает, покачиваясь в такт словам:

— Козлы. Козлы. Козлы.

Что ж, не всем так повезло как мне. Хотя, стоит признать, что и я прошёл по краю. А может быть ещё и иду.

Вытащив вещи из шкафчика, я накинул на здоровое плечо рюкзак, достал телефон. Девушка продолжала плакать и ругаться.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил я, встав рядом с ней.

Рыжая, пусть она была не совсем рыжей, скорее бурой, как медведь, вскинула голову. У неё оказались светло-карие глаза, резкие скулы и очень мягко очерченные губы. Такая симпатичная куколка для выставки. Которая при правильном освещении легко превратится в ночной кошмар.

Лицо девушки перекосило:

— Отвали! Ты один из них!

Она резко встала и вещи в коробке тяжело громыхнули. На пол упал небольшой, до четверти дюйма, разводной ключ.

— Мелкая механика, — я успел наклониться и схватить ключ, покрутить в руках. — На машине снов?

Спецы по тонкой механике крайне востребованы, особенно если нужно работать внутри «души».

Рыжая выхватила инструмент и кинула в коробку.

— Нет. Не доросла, — отстранённо, словно цитируя кого-то, ответила она. — Спасибо.

Девушка обошла меня и пошла на выход. Мне оставалось лишь пожать плечами и пойти за ней. По дороге я включил телефон и теперь ждал загрузки. По какой-то причине машины снов не любят беспроводную связь, будь то телефон, Wi-Fi или Bluetooth. Хотя апгрейдить себя, улучшать интерфейс они не мешают. И на том слава богу. Поэтому рядом с любой машиной запрещены мобильные, только проводная связь.

С другой стороны, соблазн сделать селфи на фоне чужого свежего сна, нет. Да и трудовая дисциплина улучшается — никто не залипает в ленту и в меру внимательно следит за тем, чтобы упаковка снов получалась без брака.

Рыжая стояла у входа и прижимала коробку к груди. Волосы снова скрывали лицо, но я не сомневался, что она плачет. Я даже понимал её. Она наверняка мечтала об этой работе, но конкуренция или личный конфликт всё разрушил.

Подойти к ней я не успел — в телефон посыпались сообщения о пропущенных звонках, и, самое страшное — все от мамы.

— Что случилось? — ответил я на очередной, вроде как семидесятый вызов.

— Быстрее сюда! — чуть хрипловато сказала мама. — Твой отец при смерти.

Единственная вещь из старых легенд и верований храмовников, которая всегда казалась мне правильной и настоящей, была Машина Смерти. Мистический агрегат, который принимает наши тела и души, взвешивает, оценивает, и только после этого отправляет в вечный покой или в Царство-за-снами. Как у любой машины, у неё есть план выработки, продуманный очень и очень давно. Но иногда, по неизвестным причинам, Машина требовала больше, чем обычно, забирая людей с этого света, даже если на первый взгляд они были абсолютно здоровы.

В такие моменты храмовники говорили, что Машина Смерти обезумела и требует новых, ещё не готовых к пути душ.

Не сбрасывая звонка, я побежал. Видимо началось: Машина смерти сошла с ума.