Глава 7 — Леди и бродяга
ДАНИИЛ
Подъезжаем. У открытых ворот во двор стоит отец, курит.
Ждет.
Я паркуюсь. Вижу, как батя закрывает за мной ворота, зажав сигарету губами.
— Встречаешь? Привет, — пожимаем друг другу руки. — Идем, знакомить буду.
— Через пять минут приду.
Батя достает еще одну сигарету.
— Ты чего, бать? Домой боишься идти? — хохочу.
Он машет рукой.
— Там мать твоя буйствует. Иди, сам расхлебывай, мне Алина нервы за вечер измотала.
Хочу представить отцу Снежану, но оказывается, она продолжает стоять у машины. Даже не подумала подойти.
Легкое раздражение покалывает кончики пальцев.
Подхожу, дотрагиваюсь до ее спины, направляю к крыльцу дома.
— Могла бы подойти, поздороваться. Это мой отец, а не дворецкий, если ты не поняла.
— Я поняла.
— И?
Снежана останавливается на крыльце. Я поворачиваю к ней голову. Что опять? Принцесса в шоке от дачи советских времен, другой загородный дом ожидала увидеть?
— Что я должна сказать твоим родителям? — спрашивает она глухо.
— Правду.
Она мнется. Я замечаю — принцесса не в культурном ужасе от моих пролетарских корней, она банально смущается.
— Ладно, идем. Господи, какой стыд, — шепчет.
На мгновение мне становится жаль Снежану. Я абсолютно не понимаю ее затею со мной в роли ее мужа. Отказаться от навязанного отчимом жениха можно и иным способом. Уж точно лучше не станет, если Снежана предъявит меня своей семье. Скорее, будет только хуже. Меня не примут.
Но теперь, глядя на Снежану, я хотя бы понимаю, что для нее все это не развлечения скучающей мажорки.
— Хорошо, я сам все объясню родителям, не бойся.
Открываю перед Снежаной дверь. Она входит. Несмотря на раздрай, который Снежана мне продемонстрировала пару секунд назад, она идеально держит осанку, губы изгибаются в легкой улыбке.
— Снежана, верно? Не разувайтесь, — мама встречает нас.
На меня ноль внимания. Все оно обращено на мою «жену». Про которую я маме написал, кстати, что это не совсем жена.
— Ну что вы, не хочу грязь разводить.
Мама строго смотрит на меня. Представляю:
— Это Алина Егоровна, моя мама. А вот уборная, можешь пока сполоснуть руки, а я все объясню маме.
Снежана быстро исчезает за дверью. Но взгляд, полный благодарности, бросить на меня успевает.
Мама кивает в сторону гостиной.
Ясно, обида сильна. И разговаривать со мной никто не спешит.
Входим в гостиную, и я усмехаюсь. Мама — это мама: обижается из-за тайной свадьбы, но наготовить полный стол моих любимых блюд — святое дело.
— Мам, — приобнимаю ее, — нас по ошибке со Снежаной поженили. Помнишь, я в Сочи летал? Вышли с курса, а там девчонка в слезах и соплях. Промоутер. Начала рыдать, что в городе мероприятие статусное, для привлечения туристов важное. Массовая свадьба. Хотели рекорд поставить, но реальных пар не хватило. Вот мы и выручили.
— И что, всех переженили против воли?
— Нет, только нас. Ма, на настоящую свадьбу я бы вас позвал первыми.
Мама немного расслабляется в моих объятиях, но тут же отвешивает мне легкий подзатыльник.
— Ауч! За что?
— За то, что я весь вечер думала, что у меня самый негодный сын на свете! С коллегами и теткой жену познакомил, а от нас скрыл. И что теперь? Развод? А зачем тогда ты Снежану друзьям женой представил?
Мама снова смотрит на меня с подозрением. Выдаю ей короткую версию событий про сговоренную свадьбу с нелюбимым. Но про выходки Снежаны не рассказываю, зачем-то перед мамой ее ангелом выставляю.
— Ты молодец, что девочку решил выручить. Но, Данечка, нехорошо это — так к браку относиться. Поженились по ошибке, продолжили считаться мужем и женой ради выгоды. Потом легко разбежитесь в разные стороны. Нельзя так. Может, попробуете друг к дружке присмотреться?
Маму расстраивать не хочется, она слишком серьезно к семье относится. Но я качаю головой.
Снежану рядом с собой я представить не могу. Даже Ира мне нервы мотала, когда приходилось, например, в шахту спускаться и помощь шахтерам оказывать. И Ира — не человек со стороны. Она и специфику работы знает, и про мое ограниченное свободное время. И то!
А такая как Снежана через месяц соберет вещи, и пошлет меня с такой жизнью куда подальше.
— Ясно. Эх, вы. Ладно, пойду отцу твоему все объясню, а ты веди свою стеснительную за стол, — мама встает, нежно прикасается ладонью к моей щеке и неодобрительно качает головой. — Мог бы и побриться. Когда в дом вошел, думала — бродяга.
— Я же после работы сразу к вам.
— Сынок, а Снежана твоя — она хорошая девушка? Добрая? — серьезно спрашивает мама.
Задумываюсь. Злой Снежану не назвать, доброй — не знаю.
Избалованная? Травмированная? Скрытная? Азартная?
— Добрая, но с чертовщинкой, — выдаю честный вердикт.
Мама кивает, и идет на улицу. А я подхожу к двери уборной, стучу, Снежана тут же открывает.
— Пряталась?
Не могу не улыбаться, глядя в ее испуганные глаза. Кажется, Снежана боялась, что ее в этом доме сожрут.
— Пряталась, — признает она со вздохом. — Рассказал? Меня теперь все ненавидят?
— Про твои артистические потуги и угрозы я не рассказывал. Сгладил историю немного, — говорю, намыливая ладони. — И тебе я бы посоветовал поступить ровно так же со своей семьей. Сказать им правду.
Снежана морщится устало.
— Я не могу. Ты не понимаешь. Я в такой переплет попала! Как ни поступлю — будет плохо. Мне, маме, младшему брату. Наша семья может разрушиться. Даниил, мне просто нужно время. Ты мне его дашь?
Я мало что понимаю из слов Снежаны, информации катастрофически мало. Но губы ее подрагивают. Снежана вдруг шагает ко мне, зажмуривается по-детски, и прячет лицо на моем плече.
Единственное, что я могу — это обнять ее.
Дверь в уборную открывается, мама тихо ахает, увидев нас, и быстро закрывает дверь. Беззвучно.
Черт!
— Снежа, как я могу тебе помочь? Притвориться перед твоей семьей мужем? — спрашиваю.
Любые игры мне претят, но сердце от тревоги заходится, слишком Снежана испугана. Я должен ее защитить.
А возможно, мною просто легко манипулировать. И леди уделала бродягу с разгромным счетом.
Но следующие слова Снежаны опровергают мои мысли о манипуляциях:
— Помочь? Просто не подавай на развод. И если со мной что-то случится, если я исчезну, или еще что-то — пожалуйста, подними шум. Как муж ты имеешь на это право.
