Спасатель

Юлия Гауф (2024)

— Минуту, — кричу пилоту. Наклоняюсь над девушкой. Проверяю, к тяжелым в вертолет её, или районной больницей обойдется. Прижимаю пальцы к её шее. Смахиваю локоны с её лица. Шум полевого госпиталя, окриков, сигналов — всё стихает. Моё дыхание останавливается от узнавания. Взглядом цепляюсь за родинку на её шее. За её тонкие пальчики. За ноготки, покрытые перламутром. За жемчужные сережки. За реснички. Она! Растираю Снежане виски, наклоняю её голову и подношу к носу ватный диск с нашатырем. Ну же, приходи в себя, дурёха! — Давай, — шепчу, злясь на неё. — Снежана! Слышу вопрос Никиты за спиной: — Ты с ней знаком? — Знаком, — одними губами произношу, и в этот момент Снежана открывает глаза. Ну привет, беглянка. Когда разводиться будем?

Глава 8 — Коршуны

СНЕЖАНА

Мы с отчимом заходим в лифт.

— Почему ты не ночевала дома?

— В квартире решила переночевать, — отвечаю я ему.

Затылком чувствую тяжелый взгляд Арчила Григорьевича, и добавляю:

— Можете камеры проверить и убедиться.

— Проверю, — следует ответ.

Хорошо, что я передумала прошлой ночью возвращаться в поселок, и попросила Даниила отвезти меня на квартиру. И не провожать до двери, где установлены камеры.

Мы с отчимом спускаемся на парковку. Впереди дорога до аэропорта, у нас принято всей семьей провожать. Сегодня Дато летит в пятидневную командировку в Штаты.

Я буду рада своими глазами убедиться, что сводный сядет в самолет. И я смогу хоть немного отдохнуть от его внимания.

Садимся с отчимом на задние сидения машины, водитель трогается.

Бросаю взгляд на Арчила Григорьевича. И закатываю глаза, прямо в стиле своего мужа — отчим проверяет записи камер у двери моей квартиры!

— Я же говорила!

— А я говорил, что проверю. Поздно ты ночевать вернулась, — он указывает на время записи видео. — Могу я узнать, где ты была вчера вечером?

— У знакомых на семейном ужине. Все было прилично: посидели, поговорили, и я поехала домой, — отвечаю я правду.

Только не добавляю, что ужин был с семьей моего мужа.

— Снежана, в последнее время ты слишком часто проводишь время неизвестно где. В лесных пожарах, на чужих семейных ужинах. Пора браться за ум, тебе не кажется?

Киваю. Не спорю. Знаю — отчим желает мне добра, но мне становится все сложнее убеждать себя в этом.

Я откидываюсь на сидении, закрываю глаза и привычно начинаю обдумывать план спасения самой себя из навалившихся проблем. Но мысли утекают в иное русло.

Мне вспоминается прошлый вечер.

Сначала был дикий стыд. Одно дело — на кураже играть на нервах мужчины, по которому чувствовалось, что зла он мне не причинит. Порычит, поспорит, будет злиться, но агрессией не ответит. И совсем другое дело — смотреть его родителям в глаза, и испытывать вину за то, во что Даниила втягиваю, и в качестве кого я к ним в дом заявилась.

Я вчера думала, что из уборной не выйду. Забаррикадируюсь в ней, а среди ночи сбегу. Но когда за мной пришел Измайлов, когда обнял меня, когда пообещал помочь — мне стало легче.

И его родители отнеслись ко мне по-доброму. Тепло. Под конец ужина я перестала чувствовать себя лишней в их доме.

Мы с отчимом входим в здание аэропорта. Мама с младшим братом уже на месте, как и Дато. Все время до вылета отчим о чем-то беседует с Дато, а я развлекаю младшего брата. Уверена, он хотел взять в аэропорт своего пса, но мама запретила.

— Сделаем общее фото? — мама оглядывается по сторонам, и просит девочку-подростка поснимать нас.

Я хочу встать рядом с ней, но вклинивается Дато:

— Снежа, иди сюда. Ну иди же, — смеется.

Я подхожу, и Дато обнимает меня. При всех!

Страх склизкой змеей скручивается в животе: если отчим поймет, что Дато на меня запал — виноватой окажусь я. И снова будут их скандалы с мамой, Ванькины слезы и, возможно, развод. Мама мне этого не простит.

В объятиях Дато я чувствую себя бревном. Девчонка в ультракоротких шортах снимает нас как профессиональный фотограф — подростки в этом деле разбираются.

— Улыбнись хоть, — шепчет сводный.

Я растягиваю губы в улыбке. И пытка прекращается, фотосессия завершена. Мама забирает свой телефон, и тут же принимается обрабатывать фото. Ее соцсеть сегодня пополнится миллионным кадром.

Дато прощается с отчимом, треплет по голове Ваньку. И раскрывает мне объятия. Снова.

Что он творит?!

— Обнимемся? Я не кусаюсь.

— Наобнимались уже. Пока, хорошо долететь, — пытаюсь я отшутиться.

Но Дато сам подходит, прижимает меня к себе, и говорит весело:

— Вы берегите эту бедовую девчонку, пока меня не будет. И за Давида ее не отдавайте, получше жениха найдем. Вот вернусь, и лично этим вопросом займусь.

Звучит все как шутка, я даже заставляю себя рассмеяться — ах, какой у меня заботливый «брат». Но либо из меня актриса отвратительная, либо Дато перегнул — на обратном пути от аэропорта отчим то и дело задумчиво посматривает на меня, а не в рабочий телефон, как обычно.

Нас с мамой высаживают у студии красоты, а отчим возвращается на работу.

— Мам, ты Ване подарок купила?

— Разумеется.

— И что за подарок? — спрашиваю.

Молитвенно складываю ладони, молясь про себя: только не фотосессия! Ваня обожает конный спорт, и наконец он добился пробега на лошади почти в сто километров за день. Его утвердили как участника соревнований — это мы сегодня и празднуем. Дурацкая фотосессия в качестве подарка не обрадует пацана-подростка.

— Я уговорила Алессандро устроить Ване фотосессию. Более того — если Арчил разрешит, и Ваня понравится Алессандро, твой брат может сняться в рекламе, — в голосе мамы радость и воодушевление.

Снова мои молитвы не услышаны.

И пока стилисты готовят нас к семейной тусовке, мама вслух мечтает о том, как Ваня затмит всех в модельном бизнесе. Я решаю не ломать мамины фантазии, хотя уверена, что этому не бывать.

В остальном мы хорошо проводим время. Мама спрашивает меня про учебу, работу, друзей. Искренне волнуется, восстановилась ли я после отравления дымом.

Иногда нам классно вместе, я ценю эти моменты.

Но отличное настроение пропадает, когда мы входим в ресторан. С легким опозданием по настоянию мамы.

— Должен был быть семейный ужин, — шиплю я ей на ухо.

Потому что в ресторане не только наша семья, но еще и Давид с сестрой и их отцом!

— Они уже практически семья.

Поджимаю на эти слова губы, мама качает головой.

— Глупенькая ты еще. Я же знаю, что ты в Давида влюблена. Не слепая, видела, как ты глазела на него все эти годы. Любовь прошла, или цену себе набиваешь? Если последнее — не советую увлекаться, Давид может оскорбиться. А Арчил — потерять терпение.

Мы идем к столу. Маме я не отвечаю, настроение умножено на ноль. Я действительно была влюблена в Давида, и долго, но все воспоминания об этом затерты. Будто то не я была — мечтательная девчонка, зрачки которой превращались в мультяшные сердечки при виде Давида.

Первая часть ужина проходит прилично: мама дарит Ваньке фотосессию, я — занятия с кинологом, отчим — красивый учебный арбалет, от которого брат приходит в восторг. Семья Давида тоже задаривает брата, поздравляют с грядущими соревнованиями.

А затем Давид встает, и просит слово.

— Снежана, ты знаешь, как я к тебе отношусь. И вы все тоже знаете о моих чувствах, — начинает он.

Только не это! Пожалуйста, мне бы всего один хороший день!

— Давид, — качаю я головой.

Он игнорирует, как и все вокруг.

Сам напросился, я просто откажу прилюдно.

— В последнее время я часто бывал у вас дома. Ради тебя. Прости за ту старую шутку, я обидел тебя. И уважаю за строгость и честь. Но все же прошу: стань моей невестой.

И только я хочу ответить твердое и четкое «нет», как со своего стула поднимается отчим.

— Молодость тороплива и горяча, — говорит он покровительственным тоном. — Не у дочери нужно спрашивать, а у меня, как у главы семьи.

— Простите.

— И я вас благословляю, — чеканит Арчил Григорьевич.

Смотрит он при этом на меня. Как коршун, того и гляди когтями вцепится, если я вздумаю трепыхаться.

И моя точка кипения наступает. Я взрываюсь, тоже встаю, и говорю с вызовом:

— Я не могу стать твоей невестой, Давид. Извини, но я уже замужем.