Канцоньере

Франческо Петрарка

Предлагаемый читателю полный перевод «Канцоньере» сделан в 1985–86 гг. Книга также содержит комментарии, направленные на то, чтобы объяснить русскому читателю многочисленные отсылки исторического, мифологического, литературного характера. Намерение Алексея Бердникова состоит не в том чтобы поэтически перевоплотить оригинал, но в том, чтобы возвратить тексту дух Петрарки, передаваемый языком, характеризуемым приподнятостью. Перевод «Канцоньере» не семантический, поскольку образы оригинала сохранены, а верность переводу есть верность ритму, доказательством чего служит ход стиха.

LXXII. Gentil mia donna, i’ veggio

Я вижу, любезный мой друг,

В зеницах живых ваших сладостный свет,

Зовущий меня за собой в небеса;

Им в долгие зимы согрет,

С Амуром, сидящим со мною сам-друг,

Гадал я, в чем вашего сердца краса.

Будь добрым и мудрым, не празднуй труса,

Преследуй одну благодатную цель, —

Сказал я себе, — а плебейства беги!

Ни радости и ни туги

Таких человеческой речи досель

Поверить другим не пришлось:

Октябрь на дворе или вовсе апрель, —

Огонь этих глаз прожигает насквозь,

Как в прежни поры нам познать привелось.

Я мыслю: коль в горних мирах,

Откуда предвечным движителем звезд

Был спущен на землю работ образец,

Немало подобных невест, —

Пусть рухнет тюрьма, в чьих томлюсь я стенах,

Мешающих видеть и длань, и резец!

И в ум мне приходит война двух сердец,

И я благодарен природе и дню,

Зачавшим меня, чтоб я видел добро,

И ей, мне прижегшей тавро

Надежды высокой: ведь гнил на корню

И сам себе стыл и мерзел.

Отсель уваженье к себе сохраню

И думы направлю в высокий предел,

Откуда огонь ее глаз мне слетел.

Ни россыпи радостных дней,

Ни жизни вальяжной средь ласок и нег,

Ни тесной единности любящих душ —

Не надо: но дрожи двух век,

Но искоса взгляда, откуда мне свей

Исходит покоя, как дождика душ,

Как влага корням и как искорка в сушь,

Дарящая жизни острейший сполох,

Сжигающий вмиг, пепелящий дотла, —

Он свет, а другое все — мгла.

Бежит этих глаз всякий сглаз, всякий чох,

И так же из сердца бежит,

Почуяв блаженства неслыханный вздох,

Любое другое, — будь образ иль вид, —

И только Любовь в нем с Любимой царит.

Ничто все блаженство любви

В сердцах всех галантных влюбленных — веков

Во веки — в сравненье лишь с тем, что терплю

Я в миг, когда темных зрачков

Сверкнет влажный огнь, сея вихри в крови,

И страсть-саламандру я в нем уловлю, —

И вряд ли признанием вас удивлю:

В моей бесталанности, то от небес

Ничтожному послан спасения знак.

И лика не скрыть вам никак

Ни шлыком, ни стройной ладонью, ни без, —

Не следует строить препон

Меж вами и глазом: там вечный порез,

Точащий желанье из внутренних зон,

Которым изменчивый вид ваш — закон.

И вижу тотчас: ни к чему,

Увы, мне природный мой дар, — ваших глаз

Мне взор не поможет вернуть он, и тщусь

Стать ближе, хотя бы на час,

Призванью томительному моему:

Тот огнь осветляя, в котором мечусь, —

Богатств не ищу и конца не взыщусь;

Мирскую во мне одолят пустоту

Прилежные штудии вдруг, а вовне —

Коснется ль вас слух обо мне?

Презренья притупит ли он остроту?

Стенаньям положит предел

Взгляд глаз ваших, жду я к себе их чету,

Трепещущих, тихих, какими б хотел

Узнать их ваш рыцарь, чей скорбен удел.

У песенки этой сестра впереди,

А следом — другая сестра подойдет,

Так надобно сани готовить вперед.