Так могло быть

Татьяна Володина, 2019

Повесть о любви. Которую нашли… и которую никогда не потерять! Несмотря на всё, что случилось.

Глава 13

Проснувшись на следующее утро, Соня была совершенно сбита с толку. К ней медленно возвращалось воспоминание о вчерашнем вечере. Она стояла под душем и вспоминала вкус губ Алекса. Да, она поцеловала его, и что? Это только поцелуй на прощание. Все так делают, — уговаривала она себя. Так, но не совсем. В тот момент в его глазах она успела увидеть удивление. Теперь вспомнился его ответный поцелуй. Алекс словно спохватился, но успел ответить ей нежно и в то же время жадно. При воспоминании об этом у Сони пробежала дрожь по спине, и она прибавила горячей воды. Нужно просто забыть. Но она не могла. Она снова и снова прокручивала в голове сцену прощания. Соня поняла, что это не просто поцелуй, а нечто большее. Понимание к ней пришло не через голову, об этом ей сказало ее тело, которое вдруг спустя три года «вспомнило» о чувственности. Сейчас ей предстояло одеться и спуститься на завтрак — вниз, в ресторан, а там она увидит его… У нее закружилась голова.

Когда Соня вошла в ресторан, за их столом у окна сидел только один Николя. Люси еще не было. Соня села на свое обычное место и приветливо улыбнулась Николя. У того было отличное настроение, и Соня поняла, что вчерашняя поездка в Женеву удалась. За окном было солнечно. Очень хотелось туда, к озеру. Николя, быстро заговорив, стал рассказывать о вечерней поездке. Соне оставалось только кивать головой в подтверждение того, что она отлично понимает, о чем рассказывает Николя, поскольку не единожды была в Женеве и полностью разделяет с ним его восторг. Подошла Люси и, поприветствовав Николя и Соню, стала усаживаться за стол. В отличие от Николя, настроение у нее было отвратительное. Соня хихикнула про себя, отмечая, как по-разному может подействовать на людей осуществленная вместе прогулка. Затем она внимательно посмотрела на Люси, но не стала ни о чем спрашивать, переведя взгляд на Николя, а тот в ответ только пожал плечами. Соседний столик был все еще пуст. Соня осторожно поглядывала на входную дверь. Момоко уже давно сидела за своим столом и спокойно завтракала. Появился Колин, он был один. Солнечное утро из звонкого, весеннего и веселого ручейка для Сони превратилось в тягучую серую массу.

Соня встала из-за стола и пошла за фруктами и йогуртом. Когда она вернулась за стол, там уже стоял кофейник с кофе, горячее молоко, по стакану воды и апельсинового сока, а за соседним столом сидели Алекс и Джон. Они громко поприветствовали Соню и она, с трудом сдерживая свое дыхание и громкий стук сердца, улыбнулась им. Беря стакан с водой, Соня услышала тихий смех Николя:

— Соня, у тебя появился верный паж.

Отпив глоток воды, Соня подняла на него глаза, и Николя понял, что она удивлена.

— Ты его не просила?

— Кого? И о чем? — в ее глазах по-прежнему было неподдельное удивление. — Николя, Люси, о чем вы?

— Воду и сок принес Алекс.

Соня открыла рот, но так и не нашлась что сказать. Она повернулась в сторону стола, за которым сидел Алекс, и тихо произнесла, глядя на него: «Спасибо». Ответом ей была ослепительная улыбка.

За окном снова светило весеннее солнышко. Наливая кофе, Соня почувствовала, что у нее дрожат руки. Николя спокойно взял у нее кофейник и, пока наливал в ее чашку кофе, тихо сказал, взглянув весело на Соню, что может представить, каким забавным был у той вчерашний вечер. Забег в ресторан, похоже, был удачным. Это минута позволила Соне взять себя в руки и загадочно улыбнуться.

Конференция в этот последний день ее работы завершилась в три часа дня. Все могли быть свободны и проводить последние часы пребывания в этом тихом уголке Европы по своему усмотрению. Люси и Николя вечером возвращались в Париж. Пора было прощаться. Как только Люси собралась зарыдать, Соня тут же пообещала, что обязательно прилетит к ней в Париж, а та побывает у нее в Москве. Несколько часов на самолете — это в наше время не проблема. Соня, обнимая Люси, шептала ей слова утешения и сама верила в то, что обещала. А почему бы и нет? Что могло им помешать встретиться в Москве, Париже, Женеве или в любом другом уголке мира? Было бы только желание. Попрощавшись, девушки отправились укладывать свои вещи.

У Сони самолет завтра, ранним утром, и она решила погулять вдоль озера. Погода была ветреная. Тепло одевшись, Соня вышла из отеля и направилась к берегу. Она чувствовала себя одинокой и чужой на этом празднике жизни. На глаза навернулись слезы. Ужасно хотелось позвонить Наташе и рассказать, как ей сейчас плохо. «Ну нет», — решила Соня. Она не готова выслушивать слова сочувствия. Да и о каком сочувствии может идти речь? У нее все, как и было раньше. Повода для огорчений просто нет. Разве? Именно так, и никак иначе. Она ускорила шаг.

Остановившись на берегу озера, Соня скорее почувствовала, чем услышала подошедшего сзади человека. Ее сердце тревожно заколотилось.

— Рад, что встретил тебя, а точнее догнал. Быстро ходишь. Я могу к тебе присоединиться?

Соня повернулась на ставший за эти дни почти родным голос с легким, чуть заметным грассирующим «р» в слове «рад». Эта особенность речи делала Алекса неповторимым. Сонино сердце забилось еще быстрее. Она почувствовала восторг от того, что увидела Алекса, такого красивого и ставшего уже родным для нее. На нем были темно-синие джинсы, черный тонкий свитер, распахнутая легкая черная куртка и небрежно повязанный шарф, словно он торопился и уже на бегу накинул его. Ветер теребил его волосы, и Соне захотелось запустить в них руку. Вот и ответ на ее «разве». Это именно то, чего она ждала, чего хотела, о чем думала.

— Да, конечно, — ответила Соня, улыбаясь про себя. — А твои друзья? Джон? — Соня вопросительно посмотрела на Алекса. Ей хотелось услышать, что друзья не пойдут на прогулку.

— Они пошли пить пиво.

— А ты пиво не пьешь? — Соня тут же пожалела, что задала этот дурацкий вопрос. Какое ей дело, пьет он пиво или нет?

— Нет, — резко ответил Алекс, и Соня увидела, как в его глазах появился металлический блеск.

— Хорошо, — произнесла Соня и отругала себя за этот занудный вопрос.

Что «хорошо»? Хорошо, что он не пьет пиво? И что плохого в пиве? Она улыбнулась Алексу, и они медленно пошли по набережной в направлении Шильонского замка. Присутствие Алекса, идущего рядом с ней, запах его туалетной воды, случайные прикосновения его руки к ее руке кружили Сонину голову.

— Как ты смотришь на то, чтобы пройтись пешком вдоль берега? — эти слова дались Соне с трудом, но, как ни странно, произнеся их, она успокоилась.

— С тобой? Я только «за», — тихо ответил Алекс.

Соня знала, что он сейчас улыбнулся. Она повернула голову и увидела его улыбку. Ему очень идет улыбка, отметила она и заглянула в синие глаза.

В городской черте набережная широкая. Они шли по ухоженному скверу с высокими деревьями и цветочными клумбами. Позади осталось скучное, из бетона и стекла, здание международного Олимпийского комитета. Оно выбивалось из ансамбля на набережной и портило общую картину. Родившаяся в семье потомственных архитекторов, Соня болезненно воспринимала любое несовершенство в зодчестве. Но сейчас ей не было дела до этого безобразия. Она ничего не видела, кроме Алекса, наслаждаясь его близостью и голосом.

Алекс рассказал, что несколько лет назад их семья собиралась в отеле, где они остановились, отметить юбилей его папы, но ничего не получилось. Сейчас Алекс живет здесь, а папы больше нет, и он постоянно об этом думает. Соня внимательно посмотрела на Алекса и вдруг поняла, что не знает, что говорят в таких случаях, а слова, которые пришли в голову, показались такими ничтожными, что она просто промолчала.

Сквер тянулся вдоль дороги, сворачивающей влево, а по берегу озера пролегала утоптанная дорожка. Вот туда и направились Соня с Алексом. Теперь им пришлось идти почти вплотную друг к другу, соприкасаясь руками, а услышав тяжелое дыхание за своими спинами, останавливаться и пропускать бегущих в майках людей. Алекс при этом загораживал Соню от лихих спортсменов, прижимая ее к себе. Соня в этот момент мечтала, чтобы именно здесь и именно сейчас проходил всемирный забег.

Уже подходя к Веве, они спустились к самой воде озера, чтобы полюбоваться лебедями. Соня присела на камень и протянула птицам руку с печеньем, которое было куплено еще в аэропорту в Москве и лежало неоткрытым в ее сумке.

— Вот и едоки нашлись, — засмеялась она, когда лебедь выхватил печенье клювом. В этот момент она потеряла равновесие и почувствовала, как руки Алекса ложатся на ее плечи и крепко удерживают ее. Соня на миг замерла, но не подала виду и протянула угощение другому белокрылому. Но теперь их не три, а…. Соня насчитала семь лебедей и увидела, как восьмой спешит в их компанию. Она услышала за спиной смех Алекса.

— Сейчас здесь соберется вся их колония. Соня, тебе придется остаться в Лозанне и взять их под опеку.

Соня засмеялась. Она не против, если только с ней останется он в качестве помощника. Алекс согласно кивнул и, держа ее за руку, увел от растущей на глазах стаи птиц. Дальше они пошли, взявшись за руки. Алекс нежно поглаживал большим пальцем ее ладонь, и Соня ощутила чувство тяжести в животе.

Виллы остались позади. Теперь слева тянулись рельсы железной дороги, а выше — террасы виноградников. Они не заметили, как добрались до Веве и остановились у статуи Чарли Чаплина, который, покинув Соединенные Штаты, долгое время жил здесь и скончался в этом уютном городке на берегу Женевского озера. Скульптор изобразил артиста таким, каким его знали и помнили поклонники: веселым и наивным маленьким человечком, с бамбуковой тросточкой, в больших башмаках и котелке, держащим в левой руке цветок. Соня, наклонив голову, тихо произнесла:

— Не сотвори себе кумира. Вот он. Да, замечательный актер, наверное, хороший человек, чего мы не знаем. И тем не менее начинаем сходить с ума, если нам что-то нравится или если все вокруг считают это необыкновенным. Так и с ним. После похорон тело его выкопали, а когда нашли, то родственникам пришлось похоронить его заново, но уже под двухметровой толщей бетона, чтобы предотвратить новые попытки вандализма. А вот теперь трут его локоть, — сказала Соня, глядя на отполированный от многочисленных прикосновений фрагмент скульптуры.

— Мы такие, какие есть. Тут уже ничего не поделаешь. Всем нужна удача, — сказал Алекс и, наклонившись, подул Соне в волосы, а затем взял за руку и повел ее за собой.

Покинув Веве, они снова пошли по дорожке, которая вилась между берегом озера и террасами виноградников. Соня оторвала взгляд от Алекса и со смехом сказала:

— А здесь был известный русский писатель Гоголь и даже работал над «Мертвыми душами». Ему стоит где-то здесь памятник, — Соня поймала удивленный взгляд Алекса, увидела, как у того приоткрылся рот, но он ничего не сказал.

Соня продолжила:

— Достоевский тоже здесь написал несколько глав своего «Идиота», — она остановилась, понимая, что, наверное, Алексу нет дела до русских писателей. — Но это тебе, наверное, неинтересно. Был ли здесь Диккенс? Прости, не знаю. А вот ваш поэт, лорд Байрон, был, и Жан-Жак Руссо тоже. Правда, Руссо посетил эти места очень давно, когда здесь были одни рыбацкие деревни.

Алекс с улыбкой смотрел на Соню, хотел что-то сказать, но снова промолчал. А она, не замечая бесовских вспышек в его глазах, стала весело подшучивать над ним:

— Как неосмотрительно было вчера вечером пить виски и пиво, когда вокруг нас виноградники знаменитого сорта «Лавакс». На это способны только англичане. Без обид.

Алекс пожал плечами и засмеялся, как бы говоря: «Какие могут быть обиды?» Соня тоже засмеялась и прижала к груди левую руку, правую держал Алекс. От его близости, тепла его руки у нее кружилась голова.

— В тот вечер мы ели мясо, а вот для тебя нужно было заказать белое вино из этого винограда. Прости, не догадался, — тихо сказал Алекс, не отрывая своего взгляда от Сониных губ.

— Браво. Я посрамлена за свое высокомерие.

Дорожка расширилась и перешла в широкую набережную. День уступал место вечеру, и было приятно пройтись среди магнолий, пальм, кипарисов, цветущего миндаля. Да, они гуляли в Монтре — одном из самых респектабельных курортов Швейцарии. В это время года набережная была малолюдной. Это придавало прогулке размеренность и умиротворение.

— Монтре для меня, — тихо проговорила Соня, — это Байрон, Набоков и, пожалуй, еще знаменитый во всем мире летний джазовый фестиваль…

— Меркьюри. Фредди Меркьюри, — добавил Алекс. — Группа Queen записала здесь альбом Jazz, а затем купила звукозаписывающую студию. Где-то здесь установлена статуя Фредди. Давай попробуем найти ее, — предложил Алекс.

Нашли они ее довольно быстро, как только ступили на рыночную площадь городка. Скульптор изобразил певца в его любимой позе: с широко расставленными ногами и поднятой вверх правой рукой, левая держалась за стоящий микрофон.

Вернувшись на набережную Монтре, Соня с Алексом увидели главную достопримечательность этих мест и всей Швейцарии — Шильонский замок. Время посещений замка заканчивалось. Оттуда выходили последние посетители. Соня и Алекс остановились на набережной, чтобы полюбоваться архитектурой замка.

— Шильонский замок считается одним из символов Швейцарии: ежегодно здесь бывает до трехсот тысяч туристов.

Соня остолбенела, а тихий и уверенный голос продолжал вещать за ее спиной.

— Замок, а точнее крепость, была построена еще IХ — Х веках для епископа Сьона. Правда, время постройки в настоящее время вызывает споры, и ни в одном заслуживающем доверия историческом источнике не указаны имена первых его владельцев, но мы не будем на это отвлекаться, и пойдем дальше. Еще со времен Высокого Средневековья эта вся область под названием Шабле, — Алекс обвел глазами местность вокруг них и очень серьезно, как профессиональный экскурсовод, без тени улыбки продолжал рассказывать, — была отдана аббатству Сен-Морис д’Агон. Ты спросишь — кем? Ответ: узнаю конкретные данные и обязательно сообщу. Еще в ХI веке Савойский дом устремил свой взгляд на этот религиозный центр. Губа не дура, и к середине ХII века графам Савойским удалось достаточно прочно обосноваться в этом регионе. Так начался Савойский период. Завоевав большинство земель, графы положили начало своему владычеству, распространившемуся практически на две трети территории современной французской Швейцарии. Свой нынешний облик замок обрел в ХIII веке при Петре II Савойском. В замке-крепости была устроена временная резиденция герцогов Савойских. Они еще те были мерзавцы. В крепости пылали костры, на которых сжигали женщин, обвиненных в колдовстве. Они вершили суд, и в подземелье сидели на цепях узники. Владения графов были так обширны, что те вынуждены были переезжать с места на место, чтобы контролировать свои земли. Во второй половине ХIII века Савойское графство было разделено на несколько судебных округов. Там, где мы с тобой стоим, он назывался Шабле. Замок до конца ХIV века стал крупным административным и финансовым центром северных земель Савойского дома. Позднее управление централизованно осуществлялось из Шамбери. Короче, Савойские здесь куролесили, пока в 1536 году бернцы не завоевали этот регион и не взяли Шильон. Но Савойский дом еще долго правил в различных уголках Европы. Его представители были и князьями, и герцогами, и даже королями и королевами. А с 1861 года и до окончания Второй мировой войны — королями Италии. И все это достигалось, как правило, в результате политических интриг и удачных браков, а не военных успехов. Это, так сказать, историческая справка о геополитике в тот период. Теперь несколько слов о самом замке.

Соня стояла, застыв, словно статуя, и во все глаза смотрела на Алекса, а тот, лукаво улыбнувшись ей, продолжал говорить, как отличник, отвечающий заданный урок у школьной доски. Она опустила голову, чтобы Алекс не заметил ее замешательства и удивления. Рассказывал он так, что Соня вдруг поймала себя на том, что слушает его с большим интересом.

— Сегодня самым знаменитым помещением замка стала его тюрьма, поскольку с ней связана история сторонника церковной реформы Франсуа Бонивара, приора монастыря Святого Виктора в Женеве. Приор был непримиримым противником Савойской династии и провел в подземелье замка шесть лет. Правда, в некоторых других источниках указано, что четыре года. При посещении лордом Байроном замка ему рассказали эту историю, которая так глубоко взволновала поэта, что вызвала поток горьких слез и обморок, как вспоминал потом его приятель и спутник по путешествию. Там великий поэт и лорд нацарапал на одной из колонн в подземелье свой автограф, а затем написал поэму «Узник Шильонского замка». Что самое интересное, судьба приора Франсуа Бонивара оказалась весьма благосклонна к нему. От казни его освободили бернцы, захватившие замок, он прожил долгую жизнь — 77 лет, и это в те времена! Бонивар успел написать достоверную историю Женевы и даже жениться четыре раза. Но многое в замке и, в частности, подземелье достойно пристального внимания и без связи с этой легендой. Сейчас у нас не получится увидеть, но в следующий раз мы с тобой обязательно поищем у входа изображение распятия в окружении святых. Как указано в брошюре, этот рисунок выполнен углем в середине ХV века рукой опытного рисовальщика. Рисунок украшает одну из внутренних перегородок, за которой находился карцер для приговоренных к смерти. До настоящего времени автор его неизвестен.

«Мы с тобой? Это он о ком? О нас? Какая самоуверенность!» Соня была ошарашена. Она не могла подумать, что ей будет приятно услышать такие слова. Это было сказано так, словно она его девушка и они уже давно пара. В это время Алекс вздохнул и, обратившись к ней, добавил:

— Прости, что ничего не рассказал об архитектуре замка, но в нем двадцать пять зданий, построенных в классическом романском и раннем готическом стилях, с такими залами, как гербовый, рыцарский и прочие, с великолепными каминами. Замок образует три внутренних двора. Мне пришлось бы еще говорить и говорить. Но я этого не видел, а только читал, а ты там была, все видела и лучше меня все знаешь. Так, что не мне было тебе все это рассказывать. Еще есть один интересный момент из средневековой жизни.

Соня увидела, что он с трудом сдерживается от смеха.

— Ты заметила, что в таких средневековых замках кровати детского размера? Это потому, что в те времена было принято спать полусидя, горизонтально лежали только мертвые. Тогда возникает вопрос, как они занимались… — фыркнув, он, улыбаясь, продолжил свою мысль: — …увеличением Савойского дома? Выходит, старый дедовский способ отпадает.

Соню восхитило, как ловко Алекс вывернулся с последним вопросом, но в то же время она была удивлена его вольностью. Шокированная рассказом Алекса, который был сродни театральному представлению, Соня отступила от него на шаг и с вызовом спросила:

— Что это было?

Алекс засмеялся.

— Ты о чем? О размерах кроватей? Извини, но это исторический факт, а не мой вымысел. А вопрос возник вдруг, сам собой. Извини.

— Нет, — резко сказала Соня, испугавшись, что он может принять ее за ханжу. — Весь этот рассказ?

Алекса разобрал смех, такой заразительный, что Соня не смогла не улыбнуться. Отсмеявшись, он весело сказал:

— Мое показательное выступление.

— Зачем это тебе?

— Как зачем? Чтобы ты обратила на меня внимание. После твоего рассказа о соборе Нотр-Дам, о старинном деревянном органе, я подумал, что тоже должен что-то сделать за такой короткий срок, чтобы ты меня заметила. Можно пригласить на ужин, но это так избито. А мне надо было тебя удивить. Очень надо, Соня. А чем можно было удивить умную и красивую девушку? Вот я и решил… на берегу озера, среди Альп.

Увидев Сонино сердитое лицо, Алекс расстроился. Улыбка погасла, а глаза стали испуганными, как у обиженного мальчишки. То, что до этого было только смутным его ощущением, стало совершенно очевидным: под внешностью и манерами красивой умной Сони-девушки скрывалось нечто взрослое, что так пугало и волновало его.

— Было неинтересно? Глупо, да? Я готовился всю ночь. Ковырялся во всех источниках, которые успел найти. Я искал повод, чтобы пригласить тебя на прогулку в последний день. Мне повезло, и я встретил тебя на набережной.

— Конечно, интересно и совсем не глупо, но если бы ты меня не встретил или я бы отказалась от прогулки? Твои усилия были бы напрасными.

— Я эту неудачу не исключал. Но затем вспомнил, что полученные знания не могут быть напрасными, — отстраненно проговорил Алекс. Он приблизился к Соне и заглянул ей в глаза.

— Это кто сказал? — Соня спросила машинально и совсем не ожидала услышать такой ответ.

— Моя мама.

Она опешила, а Алекс, улыбнувшись своей ослепительной улыбкой, тихо прошептал:

— Я приглашаю тебя на ужин. Наверное, банально, но есть хочется.

Алекс увидел у Сони на лице тень сомнения. Но она упрямо вздернула подбородок и согласилась.

На ужин Алекс привел Соню в стильный ресторан La Brasserie в знаменитом отеле Montreux Palace. Он заказал мясо и был тут же удостоен ехидной Сониной улыбки. Она же предпочла рыбу с белым вином из винограда сорта «Лавакс». Алекс рассказал Соне, как ночью он копался в разных источниках, чтобы удивить ее. Соня долго смеялась, когда он предложил рассказать ей о функционировании транспорта и его устройстве на территории Швейцарии, или как из Монтре на поезде добраться в Цвайзиммен. Еще он предложил ей рассказать о сурках, одиннадцать видов которых из Европы, Азии и Америки уютно устроились в Роше-де-Не. Их можно покормить и погладить, а самое благоприятное время для этой процедуры — утреннее и послеобеденное. Соня с серьезным лицом заявила, что это большое достижение и Швейцария по праву может гордиться тем, что сурки в этих местах прижились. Затем, не выдержав и захлебываясь от смеха, с трудом проговорила, что не знала, что, кроме сыра, в Швейцарии есть сурки. Они долго смеялись, и оба чувствовали себя счастливыми.

Алекс смотрел на смеющуюся Соню и уже знал: он никогда не простит себе, если сегодня же ее не поцелует. Он старался себя не выдать. Отвечал на ее вопросы, слушал забавные истории и смотрел ей прямо в глаза, не отвлекаясь на яркие губы, белую шею и обтянутую свитером грудь. И делал он это не потому, что хотел показать хорошие манеры, а из страха, потому что достаточно было один раз вообразить ее обнаженной в своих объятиях, и он тут же позабыл бы, о чем они говорят. Но удивительным было другое: он, взрослый мужчина, чувствовал себя так, словно никогда не занимался любовью и был невинным подростком.

— Это самая ценная информация, которую ты добыл ночью, — смеясь, похвалила его Соня.

— Я хотел тебя удивить.

— Тебе это удалось.

Через дорогу напротив отеля в небольшом саду — статуи его самых знаменитых постояльцев: Владимира Набокова, Рэя Чарльза… Выйдя из ресторана, Соня с Алексом зашли в сад, постояли минуту у статуи Набокова и направились к пристани, чтобы вернуться в Лозанну на пароходике, курсирующем по озеру.

Подойдя к пристани, Алекс сообщил, что Женевское озеро было первым в стране, где появились пароходы для туристов. А самый первый из них, названный в честь национального героя Швейцарии «Вильгельм Телль», был спущен на воду стараниями американского консула в Бордо в 1823 году. Соня, смеясь, зажала рукой его рот. Алекс не позволил ей убрать руку и, удерживая ее, поцеловал ладонь. Затем он притянул к себе Соню и нежно поцеловал в губы.

Соня прекрасна. Еще в ресторане Алекс почувствовал в ее лице нечто притягательное, что не давало ему отвести глаз. Ему нравилось, как Соня забавно морщила нос, когда смеялась. И то, как она широко улыбалась, и ее задорный неподражаемый смех. Сейчас, когда он поцеловал Соню в губы, их взгляды на секунду встретились, и Алекс увидел вопрос в ее глазах, ему почудилось, что в воздухе висит невысказанный ответ. Алекс отвернулся, чувствуя, как напрягаются мышцы живота.

День был долгий, насыщенный событиями, и Соня страшно устала. Но в течение всего дня она постоянно ощущала себя будто бы обманутой. Она была рядом с человеком, который волновал ее, с которым ей хотелось быть, но неизбежно наступит завтра, и все в одно мгновение рухнет. Завтра он вернется в свою жизнь, которая помчится вперед, как по накатанным рельсам: один день будет сменяться другим. А эта встреча уйдет в Сонино прошлое и, оставаясь там, будет с каждым днем все больше удаляться от нее. Так две судьбы, пересекшись однажды в одной точке, снова разойдутся в разные стороны, и, возможно, навсегда.

Поднявшись на лифте, они вышли на этаже, где находился номер Сони. Остановившись на пороге, она поднялась на цыпочки и поцеловала Алекса в щеку, поблагодарив за чудесный вечер. Слова благодарности она произнесла, опустив голову, чтобы спрятать от него глаза, которые помимо ее воли стали наполняться слезами, и когда, поборов этот позыв огромным усилием, Соня подняла их, то увидела расстроенное и печальное лицо Алекса, пытавшегося ей улыбнуться. Алекс понял, что ему явно не хватило храбрости завоевать ее, но и другом быть не хотел. Он кивнул ей головой и поспешно ушел.

«Вот и все», — с болью подумала Соня, закрывая дверь.

Она стояла под душем и плакала навзрыд горькими и злыми слезами. Почему она всегда жертва? Почему? Что в ней не так? Соня плакала так горько, что плечи сотрясались от рыданий, а кулаки колотили по кафелю. Ей было нестерпимо жаль себя, и тут же захотелось, чтобы все уже было позади и она смогла бы вернуться домой. «На что же я надеялась?» — пронеслось в ее голове.

Несмотря на усталость и подавленное состояние духа, Соня не могла уснуть. Она пыталась расслабиться и навести порядок в своей голове, но сделала еще хуже. Теперь она думала только об Алексе. Она потягивалась, ворочалась с боку на бок, глубоко дышала и полностью расслабляла тело, как ее учила бабушка, а потом представила, будто запирает мысли об Алексе в ящик и выбрасывает ключ далеко в море. И тут же вскочила, натянула на голое тело джинсы и футболку и, хлопнув дверью, побежала по лестнице на следующий этаж. Ей никто не встретился. Была глубокая ночь. Нормальные люди в это время уже спят.

Соня позвонила в дверь номера Алекса и прислушивалась. Тихо. Прижавшись лбом к двери, она нажала кнопку звонка, задержав палец на ней. Тихо. Соня обхватила голову руками, сделала шаг назад, собираясь уходить, а когда подняла глаза, увидела стоящего в дверях мокрого Алекса с полотенцем, обвязанным вокруг бедер. Он сделал шаг назад, приглашая войти. С подбородка у него капала вода, как будто он только что вылез из-под душа, не успев даже вытереться. «Вот почему он не слышал звонка», — промелькнула мысль в очумевшей Сониной голове, когда она вошла в номер. Алекс обнял ее за плечи и прижал к себе, чтобы закрыть дверь. С его лица на Соню капнула вода, губы заскользили по ее виску, волосам и спустились по щеке, чтобы найти ее губы.

Ночь была замечательной. Это было больше, чем просто секс. Соня понимала, что с ней случилось что-то необыкновенно чудесное. Такого она никогда раньше не испытывала. С Андреем она не была так счастлива в сексе. Алекс такой нежный и любящий… Любящий? Но это было именно так, она это чувствовала. Алекс ни в чем не сомневался, любил нежно, и Соня чувствовала связь между ними. Как только он заключил ее в свои объятия, все стало так естественно, словно она должна быть именно здесь, а не где-то в другом месте. И не было никакого промедления и сомнения, никаких пробных поцелуев или робких прикосновений. Одного поцелуя Алекса хватило, чтобы Соня поняла: это самое лучшее из всего, что могло с ней случиться. Это не был просто случайный секс на одну ночь, они занимались любовью, словно за плечами у них был не один день влюбленности и томления. И вот, наконец, они встретились после долгого пути сомнений и поиска друг друга. Именно поэтому им и было так хорошо: они понимали друг друга с полуслова, чувствовали друг друга, не стесняясь своих желаний и предугадывая желания другого.

Проснулась Соня, когда за окном только стало светать. Она чувствовала себя счастливой. От Алекса пахло теплом сонного мужчины. Она совсем забыла, какой огромной властью обладает этот запах. Она откинула голову и стала рассматривать того, кто так нежно обладал ею, кого она желала и теперь должна покинуть. Его рука лежала у нее на животе, и Соня попыталась убрать ее, чтобы тихо выскользнуть с постели, но Алекс, словно почувствовав, крепко обнял ее и прижал к себе. Соня закрыла глаза… «Я хочу быть с ним, — крутилось у нее в голове, — я не хочу уходить…» Она осторожно высвободилась из его рук и легла на живот, повернув лицо к нему. Алекс спал. Дыхание было тихое и ровное. Приподнявшись на локтях, Соня рассматривала его темные брови на белокожем лице. Соня легонько подула на них, а он нахмурил лоб, а затем вздохнул и улыбнулся. Спит он так сладко, а Соне пора уходить. Она провела рукой по его мягким волосам и коснулась губами теплой щеки. От Алекса пахло мятой, теплом, уютом. Как ей не хочется уходить, но нельзя оставаться, она не успеет на самолет, а будить его сейчас, когда он так сладко спит, — преступление. Нет. Соня решила этого не делать. Может, написать записку? Она встала с кровати, нашла на письменном столе бумагу и ручку, но задумалась, что именно написать: свой телефон? Но зачем? Они из разных миров: он в Сингапуре, а затем вернется в Лондон, она в Москве. У каждого из них своя жизнь, и, возможно, у него есть девушка, а тут она со своим телефоном. Все произошло так быстро. Он ей очень нравится, но это вовсе не значит, что она ему нужна. Она не хочет ему навязываться. Ночь была чудесной… Соня подошла к кровати, чтобы еще раз взглянуть на Алекса. Сердце у нее громко стучало. Она наклонилась и нежно поцеловала его в щеку, а рука потянулась к его плечу. Соня замерла и решительно вышла из номера.