Азат и Чародей. Сочетание литературы и кинематографа

Сейтек Нарынский

Люди часто защищают себя от горькой правды и создают идеальную историю. Кирилл и Азат – два совершенно не похожих друг на друга человека, но это не мешает им быть близкими друзьями.

Глава 3

Я провел тяжелую ночь, а утром поехал в университет в угрюмом настроении. Глаза мои покраснели настолько, что тошно было видеть себя в зеркале.

На меня опять смотрели неотрывно, но мне было все равно. У входа я остановился около своей фотографии и постоял немного, окидывая ее презрительным взглядом.

— Король студентов, — буркнул я, — никакой ты не король, оказывается.

С отвращением сплюнув, я вошел в здание. Я шагал со свирепым лицом, и все студенты и преподаватели освобождали дорогу. Не заметил даже протянутой руки ректора, прошел мимо. Я был готов разорвать первого встречного, кто подойдет ко мне с любыми словами.

Когда я переступил порог аудитории, никто не шелохнулся. Даже Володя с Сыргаком остались на месте. За эти годы все они усвоили один урок: когда Кирилл Арсеньев не в духе, с ним лучше не заговаривать. Наташа тоже не посмела приблизиться.

Внезапно я увидел, как Азат встал и подошел ко мне своей медленной, чуть раскачивающейся походкой. Я сжал кулаки.

— Привет, Кирилл, — ласково поздоровался он, протягивая руку.

Наступила гробовая тишина. Все замерли.

— Привет, Кирилл, — все так же ласково, но с некоторой растерянностью повторил Азат.

Все молчали. Конечно, никто из них не сомневался, этот несчастный, дерзнувший нарушить непререкаемое табу, в лучшем случае будет грубо послан на три буквы.

— Я видел, у тебя нет настроения, — молвил новичок. — Просто хотел спросить, что с тобой не так. Извини.

Он уже опускал руку, когда я схватил ее со словами:

— Здравствуй, Азат! Все в порядке.

По аудитории пронесся гул изумления. Только что на глазах у ошеломленных студентов произошло чудо. Никому не верилось.

Азат, добро улыбнувшись мне, пошел обратно на свое место, а я сел на свое. Тишина продолжала властвовать, и ни у кого не хватило смелости прервать ее.

Боковым зрением видел я, как юноши и девушки смотрят то на меня, то на Азата, то переглядываются между собой, удивленно покачивая головами. Естественно, их можно было понять: ведь я никогда не пренебрегал своими принципами и вдруг — о боже — сделал такое исключение. Да еще для кого? Для того, кого имел мотив уложить в первую очередь, так как моя девушка назвала его симпатичным.

Ни во время уроков, ни на перемене никто не обратился ко мне, потому что я еще не снял сердитую «маску». Но к концу последнего урока она потихоньку начала «сползать», и мое лицо приняло более радужное выражение. Наташа заметила это, и, когда дали звонок об окончании занятий, подошла ко мне с нежным, обеспокоенным видом.

— Мой богатырь, — промурлыкала она, обнимая и целуя, — ты плакал?

— Не спал. Вернее, очень плохо спал. Просыпался часто. Нервничал, бесился. Бессонница, короче!

— Прислонись головой к моей груди и поспи немного.

— Ты, что, с ума сошла? — вскричал я без злости. — Прямо здесь, что ли?

— Ну конечно, здесь. Все уйдут, и останемся только мы с тобой.

— Хм.

— Милый, я так соскучилась по тебе. Ты уехал на Лазурный Берег в июне, и до вчерашнего дня мы находились очень далеко друг от друга. Мы всегда путешествовали вместе, никогда не разлучались, а в этом году ты поехал один.

— Накануне вылета я тебя предупреждал, что купил билеты, и завтра летим. А в день вылета мы с отцом заезжали за тобой.

— С отцом? — прервала Наташа.

— Конечно. Должен же кто-то машину из аэропорта пригнать.

— А был же водитель?

— Он уволился… Короче, когда мы за тобой приехали, тебя не было дома.

— Мой дядя умер, и нашей семье срочно пришлось уехать.

— Вполне могла позвонить и предупредить. Я бы сдал билеты обратно.

— Но ведь у меня не было времени, милый. Я сидела и дожидалась тебя, когда нам внезапно доложили страшную весть. Я звонила тебе, но твоя домработница ответила, что ты уже уехал.

— Блин, ты даже не представляешь, как я нервничал. Не сомневался, что ты меня кинула, предательски вонзила нож в спину.

— Я тебя кинула?! Это ты меня кинул! После того, как ты уехал, я звонила Веронике и спрашивала, в каком городе ты остановишься. Она сказала, что будто бы в Каннах. Я даже заехала в турфирму и пробила телефонные номера всех отелей в Каннах. Потом я делала международные звонки в эти отели, однако тебя не оказалось ни в одном из них.

— Дурочка, я все лето провел в Антибе. В Канны я поехал лишь в начале сентября и то лишь один день пробыл. Канны и Ницца мне особо не понравились.

— Вот как? А Антиб чем понравился?

— Там красивые девушки, — проговорился я. — Ой, я хотел сказать: «красивая природа».

Наташа пытливо воззрилась на меня, и я в смущении опустил глаза, но вдруг разозлился и храбро встретил ее взор. Наступила длительная пауза.

— Знаешь, ты мог бы и выразить соболезнование по поводу смерти моего дяди, — сухо прервала она паузу.

— Царство ему небесное!

— Кстати, очень благородно было с твоей стороны поздороваться с Азатом. Я боялась, ты не сможешь сдержать себя.

— С чего это ты беспокоишься за него? — Я нахмурился. — Почему ты боялась?

— Он очень хороший человек. Он не заслуживает того, чтобы его били.

— Да? И почему такая уверенность?

— Это видно. У женщин есть интуиция, которая никогда их не подводит. Я чувствую, Азат — на редкость хороший человек.

— На редкость хороший человек? — с сарказмом повторил я. — Ты хотела сказать «на редкость красивый человек»?

— А при чем тут это? Меня ни разу не впечатляла мужская красота. Как женщина, я подтверждаю, что Азат привлекательный юноша, но…

— Слушай, заткнись, а!

— Нет, не заткнусь! — огрызнулась Наташа. — Да, он красив! Но мне плевать на его красоту! Я говорю сейчас о его человечности. Он хороший человек. Он совсем не похож на других парней. Обычно красавцы бывают бабниками, а этот вовсе не такой.

— Неужели?

— Да!

— Слушай, Наташка, скажи мне правду — у тебя с ним не было ничего такого?

— Нет! Я все это время любила лишь тебя!

— Зачем ты говоришь в прошедшем времени — любила?

— Потому и говорю!

— А сейчас ты меня разлюбила, что ли?

— Какой ты идиот! — покачала она головой.

— Ответь! Ты сейчас меня разлюбила?

Наташа молчала.

— Я спрашиваю — ты меня разлюбила?

— Мне кажется, это ты меня разлюбил!

— Я?! — недоуменно взревел ваш покорный слуга. — С чего ты взяла, что я тебя разлюбил?

— Сам признался.

— Наташа, говори открыто! Что ты имеешь в виду?

— Ты был в этом проклятом Антибе только затем, что там красивые девушки.

— Ах, вот он что, — проронил я, поняв, что она ревнует. — Наивная моя, неужели ты поверила? Я ж пошутил.

— Знаешь, я все лето тосковала по тебе. Мне так не хватало тебя. Я так скучала. Я плакала каждый день, целуя твою фотографию и прижимая к сердцу, а ты загорал в Антибе в объятиях тупых куриц!

— Наташа, это не так… — стал я лгать.

— Воздухом был твой образ для меня. Я просыпалась и засыпала с именем «Кирилл», а ты… — Она разрыдалась.

Я хотел обнять ее и прижать к себе, посмеиваясь внутри, но она оттолкнула меня и выбежала из аудитории.

Я не стал ее догонять, ибо гордость моя была могущественна.

— Ну и катись к чертовой матери! — кричал я ей вдогонку. — Иди к этому Азату! Может, он тебя утешит! Поплачь у него на груди! Он же хороший человек!

Выйдя из пустой аудитории, я увидел моих друзей, которые дожидались меня, все еще опасаясь приблизиться.

— Эй, вы! — обратился я к ним громко.

Они неуверенно подошли.

— Сегодня мы даже не здоровались, — молвил я. — Давайте хотя бы сейчас сделаем это. Лучше поздно, чем никогда.

Мы поздоровались и, спустившись вниз, вышли наружу. После темнеющей и холодноватой аудитории открытый воздух казался таким светлым и теплым.

— Какой хороший осенний денек, — сказал я, зевая и потягиваясь. — Скоро свечереет. Ну, ребята, что нам делать?

— Вчера мы условились же, помнишь? — напомнил Сыргак.

— Да, да, помню.

— Тогда поедем?

— А куда?

— Как обычно, в ОВ.

— Екарный бабай, снова к этим мошенникам? В городе же полно заведений!

— Просто мы уже, братан, забронировали там место. И телок тоже наняли. Новые. Недавно поступили на работу.

— Новые? — оживился я. — Едем, пацаны, едем.