Впереди ветра

Роза Крыма

Рой снежинок смелыхКружит, и поёт,Летим скорее с нами!Звёздный час зовёт!Я кивну согласно-Таять не спеши!За плечами – Муза,Ввысь и ввысь неси!К звездам, что сгорели,Освещая путь,Пели, не молчали,Зная Правды суть.Святы стали песни.Святы их слова.Стала вечной памятьюГероя голова!Не у всех от РаяНа ногах ключи…Пой, не спи сегодня!Воля, не молчи!!!

ПРИКАЗ РОДИНЫ НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ!

Блондинка резко поднимает голову со сна, и бьёт лбом третью полку.

В руке — клок черных волос.

Пересчитав звездочки, смотрит в низ. Там — толстуха брюнетка, с выпученными глазами что — то доказывает.

— Что это?

Спрашивает Крымчанка, кидая на стол клок черных волос.

— Вы слышали? Она ещё спрашивает! Возмущалась брюнетка, крутя телефон в руках.

По-видимому, она так и не дозвонилась до мужа. Искала, где бы злость выплеснуть. Очевидно — неудачно.

— А нечего у меня под руками шариться!

Отрезала Крымчанка, вспомнив несчастный вид толстухи от разлуки с любимым. Который, наверно от радости расставания с ней кувыркался на третьей полке. Гуля так резко повернулась, что фарфор жалобно забрякал.

Покосившись на неудовлетворенную неудавшимся скандалом женщину, блондинка добавила:

— Не сиделось тебе с мужем, так сиди теперь, смотри как другие спят!

Гуля прищурилась, не брюнетка ли в фашистской форме снилась? Потом по — кошачьи фыркнула и зевнула. Внезапно вагон качнуло от встречного состава. В минутном грохоте мелькающие окна вагона напротив напомнили вспышку молнии из сна.

Крик Ветерана: — Поднимай наших, сестричка! — отозвался болью в сердце.

Она вздохнула: — Знать бы наших!

Услышав шаги, приоткрыла глаза. Прошел проводник. На голове у него блеснул нацистский орел.

— Начинается! — она закрыла глаза, проваливаясь в темноту…

Тумана уже нет. Состав несется на бешеной скорости, отчего не разобрать, что за окнами. Похоже, что это вагон, в котором едет Гуля. Она медленно движется через спёртое пространство.

Нет воздуха. Слышен то ли храп, то ли хрип спящих.

Вот один, в форме нациста, как удав пялится на спящего пассажира. Едва тот начинает подниматься, отрывать голову от подушки, враг подливает в стакан какое-то пойло и дает выпить жертве. Спящий хрипит, изо рта пузырится кровавая пена.

Фашист потирает руки, хлопает себя по карману. У Гули темнеет в глазах от закипающей ярости.

Плечи нестерпимо жжет красный крест.

Сзади она слышит голос ветерана:

— Наших поднимай, сестричка!

Гуля оборачивается. В проходе вагона — Ветеран.

За ним — старушка, подарившая фарфоровый набор. Гуля кричит:

— Так где — наши!?

Ветеран поднимает клюку, показывает на спящих.

У девушки немой вопрос в глазах: — Как их поднять?!

На что Ветеран стукает клюкой: — Приказ родины не обсуждается! А старушка из — за его спины улыбается: — Не журись, дитка!!!