Шкатулка королевы

Робин Каэри

Наследие прошлых лет, архив переписки королевы Марии Медичи угрожает благоденствию нескольких королевских домов Европы. Отыскать шкатулки с этим архивом прежде, чем их вскроют враги – миссия, доставшаяся двум братьям как долг чести и любви.Продолжение романа «Перстень принцессы». Март 1661. Франция, Кале.

Глава 8. Завтрак у мэтра Савари

Март 1661г. Кале. Особняк мэтра Савари

— Едем! — решительно приказал Данжюс и с силой постучал кулаком в потолок экипажа.

Карета, нанятая маркизом де Сент-Аманом для нужд высоко вознёсшегося по карьерной лестнице любимого племянника, была роскошной и даже просторной, но безнадёжно устаревшей. Поездка по вымощенным грубо отёсанным камнем улицам Кале могла послужить яркой иллюстрацией к бессмертному творению Данте, к той его части, где описаны страдания людей, в список добродетелей которых не входило терпение и смирение перед лицом жизненных перипетий.

— А вот и особняк мэтра Савари! — д’Эффиа перевалился через колени Данжюса и протянул руку, указывая на неказистое здание, выделяющееся среди своих скромных собратьев на Каштановой улице тремя этажами под высокой крышей с похожими на глаза слуховыми окнами, а также представительного вида крыльцом с колоннами, поддерживающими классический фронтон. И даже если бы соседние здания были четырехэтажными, то и тогда бы печные трубы на крыше особняка, который занимал мэтр Савари, возвышались над всей округой.

— Каждый раз, приезжая сюда, не перестаю удивляться! Да это же почти дворец! По масштабам Кале, конечно же, — высказался д’Эффиа, тогда как Данжюс тщетно старался сосредоточиться на вопросе о том, каким образом загладить свою нечаянную вину перед де Гишем и помириться с оскорблённым графом, не доводя ссору до поединка.

Громкий скандал неминуемо привлечёт внимание ко всем его участникам, и, что хуже всего, начнётся поиск причины, которая привела к ссоре. Слухи разлетятся по всему Кале и достигнут Парижа ещё до того, как корабли с английской принцессой и её свитой появятся у берегов Франции. И всё это сорвёт хитроумный план с переодеванием и прикрытием для де Руже, которому было поручено обезвредить барона Вандермеера и его сообщников.

— Приехали! — д’Эффиа с чувством хлопнул друга по плечу и распахнул дверцу кареты.

Спрыгнув с подножки кареты прежде, чем она остановилась, маркиз широко взмахнул руками, приглашая графа на высокое крыльцо с колоннами, поддерживающими фронтон. Тем нелепее рядом с этой роскошью смотрелись дощатые ступеньки самого крыльца и фахверковые панели фасада, местами проглядывающие сквозь трещины в штукатурке.

— Идёмте! Скорее же!

Леон поспешно выпрыгнул из кареты, а д’Эффиа с шумом распахнул двери и ворвался в вестибюль.

— Господа? — не получив инструкций о том, как вести себя с самоуверенными и дерзкими знатными юнцами, слуги мэтра Савари с недоумением и испугом на лицах расступались перед ними, позволив пройти в просторный зал, который служил одновременно и приёмной, и примерочной.

— А! Данжюс! Вот вас-то я и жду!

Навстречу к ним вышел высокий и худощавый молодой человек, одетый в укороченную к талии тёмно-синюю курточку, плечи и рукава которой украшали голубые бантики и ленты.

— Беврон! И вы здесь? Я смотрю, мэтр Савари собрал у себя всех парижских франтов!

В широкой улыбке Леона не было ни намёка на волнение или подозрительность. Он с чувством потряс руку бывшего товарища по пажескому корпусу, глядя ему в глаза с такой искренней и ничем незамутнённой радостью, словно не видел его лет десять.

— Давно вы в Кале, Данжюс?

В голосе де Беврона прозвучал лёгкий упрёк, но Леон предпочёл сделать вид, будто эта встреча была для него полной неожиданностью. Всё также улыбаясь, он направился к софе для гостей, намеренно или случайно, минуя кресло, стоявшее спинкой ко входу.

— Да. Я тут с неделю уже скучаю, — ответил Данжюс и собрался было плюхнуться на мягкие подушки софы, когда прямо перед ним неожиданно возникла фигура де Гиша, который поднялся из кресла, стоящего в дальнем углу зала.

— Так заскучали, что решили сменить гардероб скуки ради? — спросил граф, протягивая к Данжюсу обе руки. — А ну-ка, дайте-ка мне как следует намять вам бока, мой дорогой Леон!

Поддавшись дружескому порыву, де Гиш сгрёб приятеля в медвежьи объятия и с громким смехом энергично похлопал его по спине. Д’Эффиа и де Беврон молча переглянулись и заняли свободные стулья, каждый по обе стороны софы.

— Де Гиш, старина! А вы верны своей мрачности! — в тон ему заговорил Леон. — Могу ли я заключить из этого, что вы проводите время в Кале также, как и всегда, — в компании скуки?

— Скучаю, друг мой. Ох, как скучаю! Вот тоже от скуки решил обновить гардероб. Затеял заказать себе новый костюм, и вот же!

Де Гиш отстранился от Данжюса и сурово посмотрел ему в глаза, тогда как тот с сочувственной улыбкой покачал головой.

— И что же стряслось, друг мой? — спросил Леон, ничем не выдавая, что уже знал о принятом решении вызвать его на дуэль.

— Да вот и я недоумеваю, — проговорил де Гиш, критическим взглядом окинув друга с головы до пят.

— Это отчего же? — с невинным видом поинтересовался у него Данжюс, тогда как д’Эффиа с тяжелым вздохом взял со стола серебряный колокольчик для вызова слуг.

— Да вы совсем не выглядите растолстевшим, граф! Даже чуточку сузились в области талии… Может быть вы подросли, пересекая Ла-Манш? — де Гиш демонстративно отступил на два шага назад, изображая живейший интерес к пропорциям фигуры и росту Данжюса.

— А должен был? — разыгрывая удивление, спросил Данжюс и принялся озираться, комично вертя головой и осматривая себя со всех сторон.

— По моим представлениям, да, — серьёзным тоном ответил де Гиш. — Вы должны существенно прибавить в весе и располнеть. Особенно же в области живота. Втрое как минимум. Ну, хотя бы вдвое…

— Это что же? Вы судите по опыту вашего путешествия в Польшу? — рассмеялся в ответ Леон.

Со стороны могло показаться, будто бы встреча и шутливые замечания, адресованные друг другу, забавляли их. Но д’Эффиа вид улыбающихся приятелей нисколько не обманывал. Наблюдая с озабоченным видом за этой сценкой, маркиз решительно потряс колокольчиком так, что громкий звон вызвал суматоху наверху.

— Да нет, — на минуту де Гиш утратил уверенность в своих намерениях и едва не рассмеялся, поддавшись иронии и весёлому настроению Данжюса. Но в следующую минуту лицо графа вновь обрело суровое выражение, в прищуре его чёрных глаз блеснули злые огоньки, и он с вызовом посмотрел в смеющееся лицо друга.

— Так в чём же дело? — спросил Леон и дружески похлопал де Гиша по запястью руки, нервно сжатой в кулак.

— Господа! Господа, в такую рань! Чему обязан? — послышался недовольный голос с верхних ступенек лестницы, а через минуту в приёмную спустился мэтр Савари собственной персоной.

На лице кудесника моды бледном после бессонной ночи, проведённой за шитьём, отразились удивление и страх.

— Ваше сиятельство? Но как же? Зачем же? В такую рань! Разве примерка назначена уже на сегодня? Но я же говорил! Я послал к вам моего слугу с запиской… Неужели я всё перепутал?

По осунувшемуся виду мэтра нетрудно было догадаться, что волнения и труды в течение последних двух недель подкосили его здоровье. Он устало провёл ладонью по небритой щеке и тут же замахал руками, делая знаки спускающимся вслед за ним подмастерьям:

— Прочь! Прочь! Нечего тут глазеть! Я вас не звал!

— О нет, мой дорогой мэтр! — поспешил успокоить его Данжюс и указал на софу, предвидя, что мэтр может упасть в обморок, если, доведённый до отчаяния, он сейчас же не найдёт для себя надёжную опору.

— Вообще-то, это я приехал на примерку, мэтр! — заявил де Гиш и обратил недобрый взгляд на Данжюса, который проявил, по его мнению, неуместную заботу о состоянии здоровья портного, тогда как об этом могли позаботиться его многочисленные подмастерья или слуги.

— Но… Но я уже имел честь доложить тому господину, который прибыл от лица вашего сиятельства… — прошептал Савари.

— Я ничего не понял с его слов, милейший! — отрезал де Гиш и подбоченясь, встал напротив поникшего плечами мэтра. — Вот я и решил явиться сюда к вам и во всём разобраться.

— Так ведь я же…

С тем, чтобы как-то смягчить возникшую для почтенного мэтра неприятную ситуацию, Данжюс подозвал его старшего помощника и указал на дверь:

— Вот что, любезный! Пошлите к мадам Ларош в трактир «Под знаком Солнца». Пусть там распорядятся, чтобы привезли завтрак на шестерых человек. И вина, да побольше! Воспользуйтесь моей каретой!

— На шестерых? — уточнил д’Эффиа, а де Беврон с опаской посмотрел на потемневшее от гнева лицо де Гиша и подошёл к нему, чтобы незаметно накрыть ладонью его пальцы с побелевшими костяшками, которые с силой сжимали эфес шпаги.

— Ну да! Нас четверо, плюс мэтр Савари, — Леон всё с той же благожелательной улыбкой кивнул мэтру и повернулся лицом к де Гишу. — И я уверен, что с минуты на минуту здесь появится ещё одна очаровательная персона.

— Кто? — напускная таинственность Данжюса сбила его с толку, и де Гиш повернулся к дверям вестибюля, откуда уже доносились громкие голоса, дробный стук каблучков и шорох тяжёлых юбок модных платьев, подол которых накрахмаливали так сильно для того, чтобы подол платья выглядел похожим на колокольчик.

— О! Вот и вы, мой милый друг! — воскликнул Данжюс и вместо того, чтобы ответить де Гишу, бросился навстречу прибывшей молодой особе. — Княгиня!

— Чуть свет, и я уж у портного! — весело рассмеялась Катрин де Грамон, переступая порог гостиной. — Однако! Вот это сюрприз! Я не ожидала, что к примерке моего нового платья будет проявлено столько интереса! Мэтр, как же так? А как же наш уговор хранить эскизы и наброски в строжайшем секрете?

Одарив дружеской улыбкой де Беврона и д’Эффиа, застывших в немом удивлении, Катрин кивнула брату, подала руку Данжюсу и направила стопы к софе. Мэтр Савари, тяжело дыша, поднялся с подушек, едва успев склониться перед княгиней, с недавних пор затмившей красотой и остроумием, а также изяществом своих нарядов самых известных красавиц королевского двора.

— О, мадам! Дорогая моя княгиня! Муза! — выговаривая слова комплиментов, Савари облобызал милостиво протянутую к нему тонкую ручку, украшенную браслетом с бриллиантами.

— Любезный мой Данжюс, — Катрин окинула взглядом пустующие столики, — пожалуй, отдайте приказ о завтраке на восемь персон. Я ожидаю ещё кое-кого на примерку моего нового платья. И да! Господа! — сверкающие лукавством зелёные глаза с вызовом смотрели в пылающее недовольством лицо де Гиша. — Я жду от вас скромности и соблюдения тайны. Раз уж вы здесь, то извольте подчиняться правилам: никаких обсуждений нового платья до моего официального появления в нём в свете!

Пока опешивший от неожиданного внимания к своей работе мэтр Савари приходил в себя, Катрин заняла его место, уютно устроившись на софе среди вороха больших подушек. Те же, что поменьше, она игривым жестом смахнула на пол перед собой и, вздёрнув вверх острый подбородок, обратилась к наблюдавшим за ней молодым людям:

— Ну что же вы, господа? У вас такие лица, что я уже готова поверить в ваше благочестие. Вы, что же, и впрямь решили блюсти Великий пост? Кстати, Данжюс! Мой милый граф, я надеюсь, что мне не пришлют завтрака для постящихся матрон? При всём моём обожании и уважении к некоторым милым аббатам, прибывшим в Кале для подготовки невесты к венчанию, я не готова разделять их диету. Вальжан Делакруа, к слову, такой душечка! Но даже ради дружбы с ним я не готова ввести в мою жизнь монастырский порядок. В этой провинциальной глуши я и без того вынуждена влачить самое скромное существование! Так что, никаких чёрных хлебов. Пусть лучше меня заподозрят в безбожии, право слово!

— Да, это уже поздно исправлять! — промолвил де Гиш.

Речь, произнесённая его сестрой с картинно сложенными на груди тонкими руками и с возведённым к потолку молитвенным взором, вызвала приглушённый смех де Беврона и громкий хохот д’Эффиа. Де Гиш демонстративно отошёл к окну и уставился на тёмные просветы окон домов, расположенных напротив. Данжюс, не теряя весёлого расположения духа, сел у ног молодой княгини и вальяжно разлёгся на подушках, разбросанных на полу. Желая в глубине души последовать его примеру, друзья не без зависти смотрели на то, как рыжеволосый шутник подмял под себя горку подушек и сделал вид, что беспечно дремлет.

— Так я распоряжусь принести ширмы и всё необходимое для примерки, ваше высочество? — осторожно поинтересовался мэтр Савари, бросив косой взгляд в сторону де Гиша.

Он всё ещё не понимал причин, отчего граф изволил явиться в такую рань. И это после того, как Савари послал ко всем своим постоянным клиентам предупреждения, что будет не в состоянии принимать новые заказы вплоть до начала апреля, да и то, если королевскому двору не предстоит переезд в одну из резиденций! Ходили слухи, что свадьба Филиппа Орлеанского и Генриетты Стюарт будет праздноваться на широкую ногу и превратится в череду придворных забав в Сен-Жермене или даже в Фонтенбло.

— Кстати, если вы хотели поразить нас своей новой задумкой, Катрин, то можете не трудиться, — процедил сквозь зубы де Гиш, посмотрев на сестру через плечо.

— Это почему же? — насупила брови Катрин.

Слова брата задели её за живое, но ещё хуже было то, что его слышали и остальные.

— Накрахмаленные юбки — это прошлый век! — безжалостно продолжал де Гиш. — Они топорщатся, будто колокол. Никто, даже ради поцелуя, не сможет подойти к вам ближе чем на три шага.

— Ну уж нет! Дудки! Я вас не слушаю. Нет! И от своей затеи я не откажусь! — решительно парировала Катрин. — Зная вас, братец, я прекрасно вижу цель этих слов: вы не желаете, чтобы хоть кто-нибудь затмил вас на церемонии. Даже ваша сестра! Ах, Арман, вашему себялюбию позавидовал бы сам Нарцисс!

— Вот ещё! — грозно выпалил де Гиш, в миг утратив напускное безразличие. — Да вы ещё мельничный жернов наденьте вместо воротника, как испанская дуэнья!

— Ах так! — вскинулась Катрин, готовая прыгнуть на брата, словно разъярённая кошка.

— Стойте! Подождите! — смеясь, воскликнул д’Эффиа, про себя посылая благодарение небесам за появление княгини, на которую де Гиш решил излить всё своё дурное расположение духа.

— Нет уж! — Катрин с наигранной суровостью пресекла эту попытку вмешаться. — Вот я сейчас же примерю готовые детали моего платья, а вы, господа, рассудите нас с братом!

— Было бы на что смотреть! С тем же успехом можно перешить платье нашей прабабки! — пальнул де Гиш, заслужив в свой адрес испепеляющий взгляд разгневанной княгини.

Тем временем три помощника мэтра Савари расставляли ширмы из полупрозрачного шёлка, за которым легко угадывался силуэт фигуры из соломы, на которой примеряли готовое платье. Были видны даже мелочи, вроде лент и бантиков, притороченных на скорую руку на рукавах, подоле и ещё в тех местах, где, по замыслу княгини, предполагалось пришить цветочные букетики.

— Ах, какая прелесть! — прекратив перепалку с де Гишем, воскликнула Катрин, увидев рукава из нежно-зелёного атласа со вставками из переливающейся на свету тёмно-золотой парчи.

— Всё выкроено по вашим рисункам, ваше высочество, — с гордостью заявил мэтр Савари, поднимая перед собой лиф, чтобы продемонстрировать загадочный блеск парчи. — А рукава! Как вы и просили, я раскроил их из другой ткани. Основные рукава будут лишь немного длиннее локтя, а дальше… — он указал на стоящего у него за спиной юношу, в руках которого красовались кружевные воланы, которые были продолжением рукавов и должны были целомудренно прикрывать собой нежные запястья княгини.

— Ах, чудо же! Мне уже не терпится взглянуть на то, как всё это будет смотреться на мне самой!

Забыв о споре с братом, который предпочёл оставаться у окна, разыгрывая недовольство, Катрин поспешила скрыться за ширмой, где её ожидали четыре девушки-белошвейки, нанятые мэтром для того, чтобы прислуживать на примерках его самой знатной клиентке.

— Сюда, мадам! Будьте добры, позвольте помочь… Осторожнее, шнуровка! Петельки… Ленточкой перехватите… Ещё одну нитку, Мари! Булавкой, булавкой подколите букетик!

Прислушиваясь к весёлому щебету девушек, суетящихся с примеркой платья княгини де Монако с куда большим шумом и энергией, чем этого требовалось, молодые люди некоторое время хранили неловкое молчание. Мэтр Савари от волнения съехал на самый край софы и со смиренно сложенными на заметно выделяющемся животике руками ожидал, когда ему позволят взглянуть на результаты его трудов.

Так продолжалось до тех пор, пока дверь для прислуги не распахнулась во всю ширь. В приёмную вошли слуги с подносами, заставленными блюдами с высокими серебряными крышками, и большой корзиной, наполненной бутылками с вином.

— Ах да! А вот и завтрак! — воскликнул д’Эффиа и посмотрел на мирно дремлющего Данжюса.

— Оставьте его, — тихо посоветовал де Беврон и покосился в сторону де Гиша.

По лицу графа было заметно, что волна гнева, бушевавшего в его сердце с раннего утра, наконец-то схлынула, и он был готов к перемирию.

— Господа, расставьте всё на обеденном столе! — скомандовал д’Эффиа и указал на широкий овальный стол в глубине комнаты, стоящий напротив широких венецианских окон с видом на сад.

— Я вовсе не голоден, — заявил де Гиш.

Тем не менее он подошёл первым и занял место в главе стола.

— Я тоже, — пробормотал де Беврон. — Чёрт, столько волнений в ожидании этой церемонии! А ведь по-хорошему здесь в Кале всё это даже на свадьбу не будет похоже. Жених-то по доверенности!

— Зато невеста — самая что ни на есть принцесса и красавица! — выкрикнула из-за ширмы Катрин де Монако. — Арман, перестаньте дуться! Будьте душечкой и подайте мне воды.

От её звонкого голоса проснулся Данжюс. Он встрепенулся и смешно взъерепенил свои густые рыжие кудри, проведя по ним пятерней, после чего потянулся и посмотрел в сторону ширмы. За таинственной завесой из нежно-голубого полупрозрачного шёлка просматривался силуэт женской фигуры, уже облачённой в лиф с приколотыми к нему рукавами. Внизу угадывались очертания юбки, похожей на колокольчик, отчего Леону показалась, что за ширмой пряталась сказочная фея — не хватало лишь пары лёгких крылышек.

Не выдержав муки ожидания, мэтр Савари отошёл к ширме, перехватил у подмастерья парадную верхнюю юбку из тёмно-зелёного бархата и почтительно передал её в руки девушки-белошвейки.

Заметив, что примерка подошла к завершающей стадии, молодые люди, все как один, отвлеклись от уже сервированного завтрака и повернулись в сторону ширмы. Смешно вытянув шеи, они застыли в ожидании, когда княгиня соизволит предстать перед ними в новом платье, доверившись самому непредвзятому и дружескому суду.

— Ну что же, Катрин? — не выдержав затянувшейся паузы, воскликнул д’Эффиа. — Покажитесь нам уже!

— Да-да, — присоединился к нему Данжюс и приподнялся на локте. — Мы тут все сгораем от любопытства!

— Говорите за себя, Леон, — мрачно изрёк де Гиш и снова демонстративно отвернулся, на этот раз глядя на стену перед собой, — как по мне, так не всё ли равно, какие чудеса сотворил мэтр…

— Ага, конечно же! Если этот костюм не надет на вас, — ехидно поддел его де Беврон.