Шкатулка королевы

Робин Каэри

Наследие прошлых лет, архив переписки королевы Марии Медичи угрожает благоденствию нескольких королевских домов Европы. Отыскать шкатулки с этим архивом прежде, чем их вскроют враги – миссия, доставшаяся двум братьям как долг чести и любви.Продолжение романа «Перстень принцессы». Март 1661. Франция, Кале.

Глава 4. Грандиозный сюрприз

Март 1661г. Кале. Трактир «Под знаком солнца»

— Итак, что нового слышно о наших старых друзьях? — спросил, покручивая кончик длинного уса, сержант д’Эльбёф.

— О друзьях? — по выражению лица де Руже было видно, что он был далёк от того, чтобы причислять заговорщиков к своим друзьям и не принял шутку мушкетёра.

— Я имею в виду одного барона из Соединённых провинций и его английского приятеля, — ленивым жестом поправив манжету на левом рукаве, пояснил д'Эльбёф.

— Да. Я понимаю, о ком вы говорите, — Арман на минуту ушёл в свои мысли, сосредоточенно изучая разложенную на столе карту Кале и его окрестностей.

— Так что же? Они предприняли сколько-нибудь решительные шаги? Как по мне, так герцог де Креки и маркиз де Френ изрядно преувеличивают опасность, связанную с этими господами. После громкого фиаско в Лондоне они вряд ли готовы предпринять ещё что-либо серьёзное. Скорее всего, скрываются, как крысы, в подвале какого-нибудь заброшенного сарая на окраинах Кале. Оттуда и следят за нами, тогда как мы заняты их поисками.

— Это известно наверняка?

Несмотря на значительную разницу в годах, де Руже строго смотрел на д’Эльбёфа, будто перед ним стоял проштрафившийся кадет, а не сержант первой роты королевских мушкетёров.

— Не совсем. К этим выводам я пришёл после докладов от тех, кто вели наблюдение за этой парочкой и раньше.

— Эти данные и выводы, сделанные на их основе, неверные, — холодно ответил де Руже и обвёл грифелем на карте маленькую точку в бухте, справа от портовых укреплений Кале.

— Как это следует понимать? — вспыхнул д’Эльбеф. — За ними следят день и ночь! Мои люди не просто так просиживают штаны в том захудалом кабачке за портовыми складами. И доложу я вам, местечко это — далеко не самое лучшее. Там подают прокисшее вино, а на закуску — плесневелый хлеб и окорок, который трижды пережил свой век!

— И тем не менее эти выводы ошибочны, — невозмутимо повторил де Руже, при этом ведя пунктирную линию от точки, обозначенной им в бухте, в открытое море, а оттуда к главной пристани Кале.

— Что это? — спросил д'Эльбёф, заинтересовано рассматривая вырисовывающийся план манёвра. — Чьи это планы? Ваши? Зачем? У англичан, несколько я знаю, кроме флагманского корабля «Повелителя морей», целая флотилия готовится к выходу из Дувра: линейный корабль первого ранга и два корабля второго ранга в качестве эскорта. Кроме военных кораблей, зафрахтовали ещё три торговых судна для перевозки приданного принцессы. Им, разве что ещё пару судов в качестве почётного эскорта с нашей стороны, добавить и полный парад! Но, если без шуток, то я не слышал, чтобы от господина кардинала поступали какие-либо распоряжения. Что же касается адмирала…

— Вы правы, сударь! — прервал его герцог, закончив рисовать пунктирные линии на карте. — У англичан достаточно кораблей, и дополнительное сопровождение им не понадобится. Мы не ведём сейчас открытой войны ни с кем, равно как и они.

Сказав это, де Руже отошёл от стола и со скрещёнными на груди руками прошёлся вдоль и поперёк по всей комнате.

— Эта линия показывает предполагаемый маршрут брандеров, — произнёс он после некоторого молчания, и от услышанного лицо его собеседника вытянулось в удивлении и страхе. Пожалуй, это был тот уникальный случай, когда у находчивого мушкетёра не оказалось ни одной шутливой реплики наготове.

— Да, вы правы в отношении того, что ни Вандермеер, ни лорд Эссекс не покидают окраины. Оба предпочитают отсиживаться в трактире, получившем от вас столь нелестные рекомендации. И всё же, тут дело обстоит совсем не так, как это кажется на первый взгляд, дорогой шевалье.

— Что вы этим хотите сказать? Они что же, сидя в замшелом кабачке, планируют напасть на англичан с тем, чтобы их корабли не смогли подойти к берегам Франции?

— Да, — коротко ответил де Руже и вернулся к столу, чтобы указать на ещё одно место на карте. — Вот здесь, в Малой гавани, стоят несколько голландских шлюпов, которые были задержаны офицерами таможни. Им не разрешено принимать на борт грузы, и закрыт вход в главную гавань. Однако они вольны уйти в море, так как им не запрещено покинуть Кале, если они того пожелают.

— И всё-таки они стоят там, — медленно проговорил д'Эльбёф, до которого начала доходить мысль генерала.

— Да. Причём от моих наблюдателей пришла весточка о том, что кое-какой груз они всё-таки приняли на борт. По десять бочек на каждый из шлюпов. Что это? Бочки с солониной? Провиант для выхода в море? Или что-либо похуже и разрушительнее?

— Мерзавцы, — прошептал д'Эльбёф, сжав кулаки. — Мы должны немедленно арестовать их!

— Так мы и поступим. Но нас должна беспокоить не столько чудовищность этого плана, сколько его правдоподобность, — проговорил Арман, потирая подбородок. — Как-то легко всё это открылось. Слишком просто для такого прожжённого и ловкого интригана, как Вандермеер. К тому же ему наверняка известно в точности то, какими силами располагают англичане. Лорд Суррей со всей предусмотрительностью, какая у него есть, не сумел бы скрыть масштабы приготовлений. И при всём моём уважении к королю Англии, он не только не стал скрывать планы выхода флота из Дувра, но наверняка проведёт там и прощальную церемонию с максимальной помпезностью. Понимаете, речь идёт о долгих и дорогостоящих приготовлениях, на которые только слепой и глухой не обратят внимания.

Чувствуя неодолимое желание крушить всё, что попадётся под руку, д’Эльбёф встал из-за стола и тоже зашагал по комнате:

— Значит, с одной стороны у нас английская флотилия, которая при полном параде и под фанфары выходит из Дувра, а с другой — голландцы, готовящие диверсию, но без особенных ухищрений, и, следовательно, не надеясь на конечный результат?

— Не совсем, — возразил де Руже, но в их разговор вступил лейтенант д’Артаньян, который до того момента хранил суровое молчание:

— Так и что же за всем этим стоит? Говорите, герцог! Уж вы-то наверняка узнали больше того, о чём рассказываете нам сейчас.

— И да, и нет, — ответил де Руже. — Я пока не располагаю достоверными сведениями, это всего лишь мои предположения, что всё это не более, чем дымовая завеса, предназначенная для того, чтобы отвлечь внимание от других планов Вандермеера. А может быть и кое-кого с более жестоким и изощрённым воображением по части диверсий. И в то же время они и в самом деле могут нанести удар по одному из кораблей англичан.

— Вот как? — д'Артаньян сдвинул густые брови к переносице и сурово посмотрел в лицо генерала.

— Да, — не теряя хладнокровия, ответил Арман, — пока мы будем заняты обезвреживанием брандеров и поиском заговорщиков здесь, в Кале, они успеют подготовить нечто более действенное в другом месте. Быть может в самом Париже. Или в королевской резиденции, где предполагается проведение свадебных торжеств. В Лувре об этом знают из моего доклада. Но насколько серьёзно мы сами оценили эту вероятность?

— Ну, о том, что эти мерзавцы не ограничатся только мелкими гадостями в Кале, мы предполагали ещё до отъезда посольской свиты в Лондон, — подтвердил лейтенант.

Он подошёл к столу и склонился над картой, некоторое время изучая очертания береговой линии и отмеченных генералом пунктиров. После этого он поднял взгляд на де Руже и спросил:

— Стало быть, они могут подбросить нам соломенное пугало? А основной удар придётся на… Хм… Так Париж или Фонтенбло?

— Всё зависит от их настоящей цели, — произнёс де Руже. — Пока они нацеливались на то, чтобы устроить максимальную шумиху с целью раздуть скандал и с его помощью сорвать переговоры о заключении брака. Позволят ли они себе перейти черту — без веских оснований я предполагать не стану. Но может статься, что их интересует нечто другое. Что-то, что необходимо уничтожить. Или выкрасть, скрыв следы похищения с помощью пожара после взрыва на корабле, — эти слова Арман прошептал настолько тихо, что его собеседникам показалось, будто им только послышалось это страшное предположение.

— Ясно, — вымолвил после продолжительного молчания лейтенант и выпрямился, расправляя на груди кожаные ремни и перевязь. — Итак! Каков наш план?

— Брандеры необходимо обезвредить прежде, чем они выйдут из Малой гавани. Но так, чтобы Вандермеер узнал об этом как можно позже. Пусть он думает, будто мы клюнули на приманку, и только лишь остаётся ждать того, как будут развиваться события здесь, в Кале.

— А может… — в чёрных глазах д'Артаньяна блеснули огоньки, напомнившие о дьявольской хитрости гасконца, — преподнесём сюрприз? Для всех! И для англичан, и для голландцев, а также и для жителей Кале. Пусть одни думают, что им оказан дружеский приём, а другие — будто бы их гнусные планы удались… Почти удались.

— Но, господин лейтенант, вы же не предлагаете позволить им взорвать те чёртовы брандеры в самой гавани? Так мы рискуем потерять все корабли, стоящие на рейде! — воскликнул д'Эльбёф, впервые в жизни позволив себе усомниться в целесообразности задумки своего командира.

— Зачем же! Они выйдут из Малой гавани, уверенные в том, что их трюмы набиты порохом, и попытаются взорвать их. Вот тогда-то станет ясно, как далеко готовы зайти эти негодяи. Но вместо пороха… — на смуглом лице гасконца заиграла улыбка и он весело подмигнул герцогу, — мы позволим им взорвать…

— Понимаю! — прервал его Арман и помахал рукой, предлагая не оглашать этот план загодя даже в их тесном кругу. — Не могу поручиться за то, что нас не подслушивают даже здесь, — пояснил он приглушённым голосом, — пусть ваши люди сегодня же ночью захватят причал в Малой гавани и задержат всех, кого обнаружат там. Всех до единого! Французов, англичан, испанцев, голландцев — всех под арест!

— Но это же много народу! — протянул д'Эльбёф. — А если они окажут сопротивление? Да мы получим настоящий бунт в канун прибытия кортежа принцессы!

— Нет! Бунта не будет, если ваши люди сумеют провести всё максимально быстро, а главное, вежливо, — возразил де Руже, — пусть поставят заграждения на всех улицах и дорогах, ведущих из Малой гавани. Это небольшой участок на самом деле. Нам не понадобится много людей для оцепления. Привлечём городскую стражу и роту пехотного полка маркиза де Полиньяка.

— Это сложно проделать незаметно. Заговорщики разгадают эти манёвры в три счёта! — упорствовал д’Эльбёф.

— Пустое! — де Руже свернул карту и сунул её в кожаную тубу. — Кто угодно скажет вам, что в канун прибытия такого количества важных особ, в городе необходимо усилить охрану порядка и установить комендантский час. Усиление охраны порта, пристани и улиц, ведущих к губернаторскому дворцу — вот как это должно выглядеть.

— Так-так, а под шумок они захватят те шлюпы с пороховым запасом, — потёр руки д'Артаньян. — Знаете, я даже сам возьмусь за это дело! Пора тряхнуть стариной! К тому же у меня свои счёты с бароном. Вандермеер наверняка вспоминает обо мне в ночных кошмарах. Ну да и я не забыл его прощальный подарок мне.

— Стало быть, мы берёмся за это дело? — подытожил д'Эльбёф. — Тогда я отправляюсь на наши квартиры, чтобы мушкетёры были готовы к вечеру.

— К ночи, дорогой граф, — поправил его де Руже. — Всё необходимо провести максимально быстро и тихо. А главное так, чтобы у заговорщиков не оставалось времени на то, чтобы изменить свои планы. Всех, кого ваши люди встретят там, на причале или в шлюпах, необходимо посадить под арест там же — в Малой гавани. Ни один из них не должен ускользнуть, чтобы предупредить Вандермеера.

— Там, кажется, есть склады, — д’Эльбёф посмотрел на карту. — Но барон… Он наверняка будет наблюдать за происходящим издали. Разве нет?

— Вероятно. Но что он поймёт издали? То же, что и все: оцепление солдатами порта Кале перед прибытием английской королевы и принцессы. Да, про аресты он узнает, но тогда уже будет поздно что-либо менять. Склады можно реквизировать именем короля. Я напишу приказ к губернатору Кале. Он должен отрядить людей из таможенной службы порта и моряков. Они займут шлюпы, чтобы вывести их из бухты. А по прибытии англичан, — тут генерал посмотрел на д'Артаньяна и впервые позволил себе улыбку, — вот тогда-то Франция даст салют в честь прибытия её высочества. И это салют запомнят все!

— Грандиозно, ваша светлость! Браво! Не будь всё настолько серьёзным и рискованным, то я бы заподозрил в вас настоящего романтика, — заметил ему лейтенант, закручивая кончики чёрных усов.

— Отнюдь! — ответ де Руже был слишком резок, а тон голоса чересчур суров, что не обмануло слух гасконца, но д'Артаньян предпочёл не высказывать вслух то, что он думал об истинных мотивах молодого генерала.

— Итак, план ясен! Время действовать! — объявил лейтенант и уже с порога, прежде чем закрыть дверь, протянул к де Руже руку для пожатия:

— Поступайте сообразно ситуации, мой дорогой. Кале — ваш. Мушкетёры сделают в Малой гавани всё, что необходимо.