Шкатулка королевы

Робин Каэри

Наследие прошлых лет, архив переписки королевы Марии Медичи угрожает благоденствию нескольких королевских домов Европы. Отыскать шкатулки с этим архивом прежде, чем их вскроют враги – миссия, доставшаяся двум братьям как долг чести и любви.Продолжение романа «Перстень принцессы». Март 1661. Франция, Кале.

Глава 9. Костюм де Гиша

Март 1661г. Кале. Особняк мэтра Савари

Проявить решительный настрой было необходимо, но у де Гиша не осталось серьёзных аргументов, и он попросту не знал, как довести спор до настоящей ссоры, не имея на то благовидного предлога. Обведя комнату сверкающим от обиды взглядом, он с силой сжал стеклянный бокал. Резкий звук хрустнувшего стекла раздался внезапно и отвлёк его от мрачных раздумий. Удивление и боль отразились в глазах графа, когда он увидел струящуюся по стеклу тонкую, алую струйку, не сразу поняв, что это была кровь из глубокого пореза на его ладони. С лицом, исказившимся в болезненной гримасе, де Гиш бросил остатки бокала на стол и потряс ладонью, пытаясь сбросить прилипшие к ранке крохотные осколки стекла.

— Стойте!

Моментально вскочив на ноги, Данжюс подбежал к нему и, перехватив руку за запястье, поднял её вверх.

— Эй, там! Не стойте, как истуканы! Живо несите полотенца! — крикнул Леон застывшим в испуге слугам. — И воду! Д’Эффиа, немедленно заприте двери! Мэтр! — он обернулся к притихшему портному. — На сегодня никаких примерок! Всё! Этого достаточно!

— Но, господа! У меня заказы от важных людей. Нет-нет, я не могу! Я не позволю! И как же примерка вашего камзола, граф? Это же катастрофа! Там такой объём работы!

Савари протестующе воздел руки к воображаемым небесам и с обречённым видом смотрел на д’Эффиа, который решительно задвинул засов на входной двери и уже начал закрывать ставни на окнах, выходящих на улицу.

— Заказчики подождут, мэтр, — обронил на ходу Данжюс, ведя де Гиша к софе, на которую тот опустился, безвольно повинуясь напору графа.

Вернулись слуги, неся чистые полотенца, корзинку с корпией, два кувшина с водой и фарфоровую чашу для мытья рук.

— А может за врачом послать? Хотя бы за хирургом? Я знаю тут одного, он живёт всего в двух кварталах отсюда, — мэтр Савари отвернулся, чтобы не смотреть на кровоточащую ладонь де Гиша, и говорил только с Данжюсом, главенство которого в эти минуты никто не посмел бы оспаривать.

— Нет! Я не желаю никого видеть! Не надо никаких хирургов! — протестующе процедил сквозь зубы де Гиш и резко побледнел от острой боли в глубоких, тонких порезах на пальцах и ладони.

— И то верно, — согласился Данжюс.

Он сделал знак слуге, приказав пододвинуть поближе к ним табурет с чашей, в которую налили тёплую воду, а затем взял де Гиша за руку и начал промывать ранки водой, аккуратно удаляя из них мелкие осколки стекла.

— Что тут у вас происходит? — строго спросила Катрин и с подозрительным видом вышла из-за ширмы.

— Ничего! — хором ответили д’Эффиа, де Беврон и Данжюс, и даже де Гиш промычал что-то нечленораздельное, отрицательно мотая головой.

Мэтр Савари развёл руками в неопределённом жесте и с виноватой улыбкой на побагровевшем лице пытался произвести впечатление, будто бы всё случившееся было незначительным пустяком, вовсе не заслуживающим внимания очаровательной княгини:

— Собственно, у нас случился маленький инцидентец! Сущая мелочь, ваше высочество. И беспокоиться не о чем, — предложив ей руку, мэтр подвёл княгиню к венецианским окнам с видом на милый садик, который был разбит во внутреннем дворе особняка.

— Вижу я, какая тут мелочь, — нахмурила тонкие брови Катрин, и её карие глаза блеснули, когда она обернулась к брату:

— Я же всё вижу по вашему лицу, Арман! Ну что? Доигрались! Чью роль вы изволите играть на этот раз? Стреловержца в гневе? Или османского янычара? Какую маску вы решили примерить за неимением нового костюма?

— Да не примеряю я никакие маски, Катрин! — в голосе де Гиша прозвучали нотки задетой за живое гордости, но из-за слабости его протест был малоубедительным.

— И правда же, ничего! — поддержал друга Данжюс, изобразив легкомысленную улыбку. — Беда в том, что бокалы у мэтра Савари из очень тонкого стекла и легко бьются. Так случилось, что один из них оказался совсем уж хрупким. Всего-навсего неловкость — и вот, стекло треснуло. И надо же, прямо в руке у графа!

— Неловкость? — насмешливо передразнила его Катрин, подойдя ближе, — вижу я, какая тут неловкость!

Без тени брезгливости или испуга при виде крови, что обычно приписывают высокородным дамам, княгиня взглянула на окровавленную ладонь брата. Взяв чистый кусочек корпии, она обмакнула её в воду, оставшуюся в кувшине.

— В этом нет никакой необходимости, Катрин! — твёрдо заявил де Гиш, но княгиня крепко сжала его руку за запястье и, ответив ему решительным, не терпящим возражений взглядом, принялась осторожно стирать кусочком корпии кровь с его ладони.

— Знаете, господа, все эти ваши ссоры и споры — вот в чём зло! — приговаривала она между делом. — И ведь вы даже не удосужились послать за аптекарем, чтобы тот принёс раствор для обработки раны! А что? Ах да, какой-то там провинциальный аптекарь не разбирается в порезах на руках дворян его высочества! Фи! Как это глупо, господа!

Выдержать жжение в кровоточащей ранке было куда проще, чем промолчать, слыша эти вопиюще обидные обвинения в свой адрес, но ни де Гиш и никто из компании друзей не проронили ни слова. Их молчание было сродни сплочённости боевого братства: никакая ссора не смогла бы разъединить их перед лицом общего врага, кем в тот момент являлась Катрин де Грамон, несмотря на здравый смысл и, что уж там, справедливость её замечаний.

— Вот так! Теперь не смейте сжимать ладонь, пока я не наложу повязку, — она сурово посмотрела на Данжюса. — Ну же, Леон! Живо подайте мне полотно для перевязки. Чего же вы ждёте?

— Да-да! Сию минуту! — спохватившись, что всё это время он так и просидел рядом, уставившись на ладонь де Гиша и следя за тем, как Катрин ловко освобождала порез от остававшихся в нём осколков, Данжюс схватил первое попавшееся под руку чистое полотенце и разорвал его на две, а затем на ещё четыре полосы.

— А вы? — Катрин посмотрела на мэтра Савари. — Ах, мэтр! Да не будьте же так безучастны! Почему бы вам не показать графу тот отрез, который вы предлагали мне для моего второго платья?

— Но сударыня! Я ведь уже пообещал этот отрез господину де Беврону, — мэтр обернулся к молодому человеку, ища поддержки.

Но тот лишь пожал плечами и поспешил отвести глаза в сторону, чтобы избежать осуждающего взгляда княгини:

— Э, нет, мэтр! Наш договор ещё не вступил в силу, потому что вы ещё не приступили к раскрою. Да и вообще, из этого отреза я собирался пошить ещё один камзол, но мне не к спеху.

— В таком случае, господин граф, не пожелаете ли взглянуть на ту превосходную ткань? — мэтр Савари с заискивающим видом склонился перед де Гишем, да так низко, что не смог бы заметить ответной реакции.

— Валяйте! — со слабым вздохом ответил де Гиш и поверх спины портного глянул на Данжюса, который рвал на полосы очередное полотенце, сосредоточившись на своих мыслях.

— Да. Велите принести его, мэтр! — согласился Леон, и д’Эффиа, которого ссоры друзей довели до полного упадка моральных сил, выдохнул с облегчением.

Пока мэтр поднимался на третий этаж, где хранились ткани и вся необходимая фурнитура для пошива, его великосветские клиенты сочли за лучшее немедленно приступить к завтраку. В первую очередь было отдано должное превосходному вину из личного погреба губернатора, который, проведав о том, что именитые гости из Парижа остановились в трактире «Под знаком солнца», велел доставить им в дар вино из собственных запасов.

Подкрепив свои силы и настроение свежими булочками с паштетом, сыром и конфитюром из груш, молодые люди перестали смотреть друг на друга сычами. Катрин де Грамон, будучи единственной дамой в этой сугубо мужской компании, не считала необходимым скромно держаться в стороне, скрывая свой аппетит. Перед тем, как отправиться на примерку, она успела лишь наспех подкрепиться куском ягодного пирога и стаканчиком отвара из апельсинов с корицей, поэтому известие о доставленном завтраке было встречено ею с нескрываемым энтузиазмом.

И только де Гиш, страдающий от глубокой раны, нанесённой его самолюбию, даже больше, чем от порезов на руке, почти не притронулся к еде, которую Данжюс заботливо подкладывал ему на тарелку.

— Оставьте, Леон, — с улыбкой посоветовала Катрин, игриво цепляя на вилку кусочек сыра с тарелки де Гиша. — Наш бравый полковник не пожелает так скоро отказаться от роли страдальца. Хотя, — на краткий миг она напустила на себя задумчивый вид, — у вас остался всего один день до прибытия кортежа принцессы. Даже не знаю, успеете ли вы вжиться в другую роль? Что ж, так и оставайтесь надутым ослом, братец! А роль главного поставщика развлечений и шуток для её высочества пусть возьмёт на себя, — она прищурилась и обвела изучающим взглядом притихших друзей, — а вот хотя бы наш неунывающий искатель приключений Данжюс! Смотрите, как заразительно он улыбается! Вот что так необходимо для успешной карьеры зачинщика веселья.

— Да и пусть! — глухо проговорил де Гиш, — было бы ради кого, — произнёс он и метнул недовольный взгляд в сторону д’Эффиа, который коротким смешком выразил своё одобрение.

— А вот и я, дамы и господа!

Торжественно провозгласив собственный выход, мэтр Савари спускался по лестнице. Он нёс перед собой искрящийся на свету отрез нежно-голубого атласа затканного серебряной нитью. На плечах мэтра были искусно задрапированы складки из тёмно-синей парчи.

— Смотрите, дорогой братец! — воскликнула Катрин, закончив намазывать грушевый конфитюр на тонко нарезанные ломтики булочки. — Это нисколько не хуже той ткани, которая досталась Данжюсу!

— Да. Но сама-то вы отказались от неё, — хмыкнул де Гиш.

— А как же! Не хотите же вы, чтобы я показалась на церемонии встречи в платье того же цвета, что и невеста! — фыркнула Катрин.

— Откуда… Как вы узнали? — де Гиш недоверчиво посмотрел на сестру, а та с особенным наслаждением вонзила белые, крепкие зубки в сладко пахнущую грушами булочку.

— У меня есть надёжный источник! — ответила она, наконец, закончив неторопливо жевать, и вытерла губы салфеткой.

— Как? В Лондоне? Кто же это? — не скрывая своего интереса, оживился Данжюс, пропустив мимо себя кувшин с разогретым вином, источающим аромат специй и апельсина.

— Да, в Лондоне, — подтвердила Катрин, с трудом сохраняя невозмутимость. Её так и распирало от чувства превосходства над наивными простаками, какими оказались в итоге друзья её брата, включая и находчивого Данжюса.

— Понятно дело, что в Лондоне. Но кто же ваш корреспондент, дорогая княгиня? — наседал с расспросами Леон, и ему вторили д’Эффиа и де Беврон, чьё любопытство было задето за живое.

— И кто бы это мог быть? А вы как думаете? — смеясь, спросила их Катрин и отправила в рот очередной кусочек булочки.

— Ну, уж нет! — д’Эффиа, единственный из всей компании, кто мог позволить себе вольности в общении с дамой, и задержал её руку. — Сначала назовите нам имя! Имя вашего источника ценных стратегических сведений! А вот потом, душа моя, княгиня, можете наслаждаться завтраком, сколько вам будет угодно.

— Нет, право же! Вы все просто непроходимые глупцы, если не догадываетесь, — подзадоривая молодых людей, Катрин смеялась над ними от всей души, а потом вновь нахмурила тонкие брови, напустив на себя таинственный вид:

— Ну, хорошо, так и быть! Я открою вам этот секрет! Это…

— И кто же это? — в один голос спросили все четверо.

— Её высочество Генриетта! Собственной персоной!

— Что?

— Нет!

Столь очевидный и простой ответ обескуражил всех, а де Гиш так и вовсе забылся и с разочарованием хлопнул по подлокотнику только что перевязанной ладонью.

— А чего вы ожидали? — насупилась в свою очередь княгиня де Монако и сурово посмотрела на брата. — Неужели вы думаете, что я, как какая-нибудь там… Ах, я даже и думать не желаю о том, за кого вы меня принимаете, братец! А вы, Данжюс! От вас я ожидала большей оригинальности. Да, что там… Все эти приготовления к праздникам вскружили вам голову. Ну, кто ещё в своём уме станет заказывать для себя три одинаковых костюма?

— Три? — воскликнул де Гиш. — Так всё-таки три костюма?

— Ну нет, это уж чересчур, я в это не верю! — вступился за друга д’Эффиа, но де Гиш вцепился в прозвучавшее в словах княгини разоблачение и не желал слушать никого, кроме изобличённого виновника их несостоявшейся ссоры:

— Говорите же, Леон! Всё-таки это вы захватили всю ткань? Неужели только для себя одного? Это зачем три костюма? Чтобы никому не досталось, да?

— Да что вы заладили, право слово! — вдруг громко вскричал де Беврон, терпение которого было доведено до предела. — Ну и что? Ну будет граф красоваться в зелёном камзоле и в точно таких же зелёных панталонах. И в плаще того же зелёного цвета! Да хоть бы и слуги его тоже будут одеты во всё зелёное. И что? Зато на вас будет костюм такого же цвета, что и платье принцессы! А это кое-что да значит. Не просто совпадение, а? Вы будете возглавлять свиту герцога Орлеанского, Арман! Это честь для любого! И для всех нас тоже, раз уж мы будем вместе. То-то удивятся англичане, когда увидят вас в костюме цветов Орлеанского дома!

— Ну… — чувствуя себя пристыженным, де Гиш пожал плечами, — Может и так. Но это же чистой воды совпадение. И потом, вдруг её высочеству вздумается изменить свои планы и надеть розовое платье, вместо голубого?

— Это вряд ли!

Все повернулись в сторону Катрин, которая как ни в чём не бывало со спокойным видом стряхивала крошки с ладоней, после чего обмакнула пальчики в чашу с розовой водой для омовения:

— Это вряд ли, — повторила она и улыбнулась мэтру Савари, — её высочество выбрала эти цвета не просто так. Из моего письма она в числе первых узнала о том, что Людовик передал Филиппу титул герцога Орлеанского. Модники Лондона могли и не знать об этой новости вплоть до отъезда кортежа принцессы. Поэтому, выходит, что эта ткань подходит как нельзя лучше.

— И что же? Не означает ли это событие того, что и нам всем теперь придётся сменить цвета? — высказал свои сомнения де Беврон, при этом не скрывая озабоченности, но Данжюс возразил на это:

— Нет. Это значит, что мэтру Савари необходимо немедленно снять мерки с нашего полковника и распорядиться насчёт кроя и пошива нового камзола. Или я ошибаюсь? Или вы уже расхотели?

Под испытующе-насмешливыми взглядами друзей де Гиш смутился и, покраснев, глухо пробормотал:

— Нет. Я не отказываюсь. Валяйте, снимайте с меня мерки! Хотя разве я изменился со времени пошива последнего костюма?

— Никаких отговорок, граф! — Катрин решительно направилась к ширме, — сюда! Мэтр, ведь вы же справитесь с пошивом за столь короткий срок? Ну право же, это всего один костюм. Я даже готова уступить вам моих камеристок — обе прекрасные швеи!

— О нет-нет! Что вы, ваше высочество! — эмоционально размахивая руками, запротестовал Савари. — Этот костюм я поручу моим лучшим помощникам. Я сам буду следить за ходом работ!

— Вот и славно! — кивнула княгиня. — Ну же, Арман! Прошу! И бога ради, господа! Держите себя в руках, а ваши шпаги — в ножнах в течение ближайших дней! Скажем, хотя бы ещё парочку дней!

— Как это «ещё парочку дней»? — возмутился де Гиш.

— А что? Что ещё вы удумаете натворить? Вот уж нет! Если вы не хотите, чтобы весь Париж смаковал сплетни о вашей глупой выходке из-за зелёного бархата, то будьте добры проявить хотя бы капельку благоразумия! Хотя бы… — Катрин строго посмотрела на остальных юношей. — Вплоть до свадьбы их высочеств!