Оглашенная

Павел Примаченко

«Претерпевший же до конца – спасется». Героиня книги – Елена Мохова не слышала этого завета. Вчерашняя школьница, беззаботная, беспечная девчонка, Лена становится матерью близнецов с разным цветом кожи. Она делает то, что сделала бы каждая настоящая мать – спасает и защищает своих детей от международной мафии – торговцев «живым товаром» и крадеными алмазами. Скрываясь от бандитов, Лена случайно оказывается в деревне. – Мальчонка-то наш – белесый, а девочка – чистая негра. Кто же их отец? Чьи детки? – удивляются и недоумевают бабушки, принимавшие у Лены роды. – Как чьи? Мои! А кто отец? Не знаю, – без смущения отвечает молодая мама. «Встречалась с Мишей и негром Денисом. Пойди, разберись, кто их отец, – думает Лена, – да, разве теперь это важно? Главное – мои дети». И этим определяется ее дальнейшая судьба. Отстаивая жизнь и счастье детей, она способна на чудеса храбрости и стойкости. Спасаясь от преступников, Лена попадает в невероятные ситуации. На помощь ей приходят как близкие и родные люди, так и добрые, отзывчивые случайные знакомые. Но главная её опора – искренняя вера в защиту Пресвятой Богородицы. Попадая в очередное, казалось бы, безвыходное положение, она просит Заступницу: «Помоги, помоги. Ты же сама Мать». И помощь приходит. Приходит как «обыкновенное чудо». Даже поддержка королевы Нидерландов, хотя и чудо, но вполне объяснимое. – Потому что чудо, – по словам Святого Николая, покровителя города Амстердама, – это то, чего по здравому разумению быть не может, но тем не менее, существует.

Глава 5

«Когда же я рожу? Скорей бы. — Ни о чем другом Лена думать не могла. — Другие семимесячных рожают, а у меня все по графику. Почему я такая невезучая. Будьте прокляты и Мишка, и Дениска, и все мужики — козлы похотливые. Скину и до конца жизни не подпущу ни единого на сто километров».

С работы уволилась.

— Эх, такое место, — сокрушались девочки.

— Разве это место? — Возразила Лена, — Вот стюардесса — это да! Всегда в полете.

— Как муха в самолете, съязвила конопатая Сонька. — Гляди, не пролети, как фанера над Парижем.

Лена промолчала, хотя внутри все кипело. «Наверно догадались. Ничего, подруга, посмотрим, кто из нас пролетит? Я скину и махну с экипажем за океан, а ты здесь заглохнешь до конца жизни».

Больше всех Мудакхерович сокрушался, — Ах, Лен, Лен, какой хороший биль продавец, лучший цветок наша палатка. Пилёхо станет, заходи, всегда поможем, — тянул он, хитро оглядывая ее.

На улицу не выходила. Матери приказала на все звонки отвечать: «Уехала в Питер, на курсы стюардесс». Болтала только с Мишей. Сообщила ему, что скоро поедет в турпоездку по «Золотому кольцу».

К отъезду в роддом подготовилась заранее. Собрала все необходимое. Спортивный костюм, свитер, две ночнушки, белье, кассеты с плеером, банки ананасового компота, журналы. Получилась здоровенная сумка.

Вместо модельных сапог на высоком каблуке, мать купила полный отпад. Войлочное недоразумение — «прощай, молодость». Лена категорически отказалась даже мерить их.

Звонил отец. Пришлось врать, выкручиваться. — Спасибо, папочка, все путем, но, представляешь, собралась на медкомиссию, поскользнулась и ногу сломала. Теперь в гипсе месяца на два.

— Надо же, — расстроился он, но уверенно, пьяненьким голосом ободрил. — Запомни, дочка, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Поправляйся, я все улажу.

Трубку выхватила Нюфара и запричитала.

— Перепелочка, куколка ты наша. Какая-то гадина сглазила. Ясно, как Божий день. Чтоб этим глазам ни дна, ни покрышки, всю жизнь на лекарства работать. Клавушке от меня приветик.

Лена поблагодарила, но приветика не передала.

Клавдия Петровна не спала ночами, тревожилась. Не зная, как помочь Лене, однажды, не удержалась и робко спросила. — Что же теперь будет, доченька?

— Пиво холодное будет. — Грубо оборвала ее Лена.

Но потом успокоилась и растолковала, что поедет рожать к Мише. Там и распишутся.

— В Норильск, такую даль, трудно одной, может вместе? — Попыталась образумить ее мать. — Но получила такой отпор, что боялась глаза поднять.

Позже, Лена не раз уговаривала себя, что мама не виновата, что она заботиться о ней, переживает, но ничего не получалось. Услышав, что мать вернулась из школы, закипала необъяснимой злостью.

Чем ближе подходило время родов, тем сильнее одолевали «поганые» мысли. В памяти всплывали разные слухи: «Не разродилась, ребенка спасли, а ее нет. Не смогли сделать кесарево. Разрывы, положение тяжелое».

Раньше она никогда не вникала в эти разговоры. А сейчас страхи, как настырные мухи, лезли в голову.

Наконец, не выдержала, связалась с Игнатовой, сказала, что боится и хочет в роддом. Врач, не расспрашивая, согласилась и попросила ждать у телефона.

Через минуту Лена сняла трубку и услышала спокойный приятный голос.

— Елена Мохова? Я — Виктор Веселов, шофер из роддома. Через полчаса буду у вас.

— Хорошо. — Облегченно вздохнула.

В указанное время в дверь позвонили.

На пороге стоял высокий, крепкий, красивый парень лет двадцати пяти в черной кожаной куртке и такой же кепочке с коротким козырьком и ушками. Он принес с собой запах холодного воздуха, табака, машины и дорогого одеколона.

Лена, волнуясь, оделась, обулась. Вышла из квартиры, закрыла замок. И только на лестнице вспомнила о сумке. Снова начала возиться с ключами. Вернулась в дом. Окинула взглядом комнату. На самое видное место положила записку для мамы. Подхватила вещи.

Виктор забрал сумку. Помог спуститься вниз.

На улице было безлюдно.

Возле подъезда стояли Жигули синего цвета.

Расположившись на заднем сидении, она расслабилась, но в голову вдруг стукнуло: «Вернуться с дороги — плохая примета».