Когда идет дождь

Ольга Степнова, 2017

Успешная сорокалетняя редактор отдела мужской прозы крупного столичного издательства Лена Иванова страдает от беспросветного одиночества. У Лены всю жизнь проблема с лишним весом, в личной жизни у нее нет ничего, кроме работы, а потому она коротает вечера дома – одна, с коньяком. Соседи судачат за спиной, что за сорок лет Лена ни разу не была замужем, что не за горами климакс, а на уме у нее только карьера. Никто не задумывается, что в прошлом у Лены мать, которая тиранила ее за лишний вес, за любой проступок, любую неудачу. Мать считала ее тупой, ленивой и толстой, считала своим наказанием. На мать Лена не злилась, но ко всем окружающим и к миру в целом стала цинична и жестока. И теперь Лене хорошо только когда всем вокруг плохо. И счастье свое она находит с мужчинами, которых отбивает у лучшей ненавистной подруги…

Часть 1

1

Она была одинока.

Нет, не так.

Она. Была. Одинока.

Не в том космическом, возвышающем смысле, а в самом низменном, дающем право на насмешливые взгляды и злые пересуды за спиной.

Она так и слышала эти дребезжащие презрением голоса:

— Скоро сороковник, и ни разу замужем не была!

— Интересно, когда рожать думает?

— Вот-вот, климакс нагрянет, а на уме только карьера…

Хотелось выйти на улицу, зажмуриться и закричать…

Что закричать?

Внутри было так много обиды на жизнь и на несправедливость судьбы, что слов не хватало, и выразить эту обиду можно было только одним звуком — "а-а-а!".

"А-а-а!" — кричала она мысленно каждый день, возвращаясь домой на свои элитные сто сорок пять метров.

"Может, котёнка?" — робко обрывал этот крик внутренний голос.

Кошек она терпеть не могла.

Собак тоже.

Рыбок, птичек и хомяков на дух не переносила.

Проблему одиночества космос решать отказывался, с каждым годом приближая рубеж под названием"одинокая старость".

Сегодня всё было как всегда — она мысленно закричала"а-а-а!", возвращаясь с работы. Внутренний голос спросил"может, котёнка?"."А, может, пятьдесят грамм?", перебила она его и достала из буфета коньяк.

Это стало традицией — глушить одиночество хорошим дорогим коньяком.

Тёмная жидкость плескалась на самом донышке, нужно было пойти в магазин и обновить запасы.

Она уже накинула плащ, как вдруг представила — одна, под моросящим дождём, почти в ночь, непричёсанная и в тапках, — бредёт к магазину.

Представила лица соседей, случайно увидевших её в окно или встретивших на прогулке с собакой.

— Спивается баба…

— Жалко…

— А чего жалеть, сама виновата…

Спасительно запищал скайп.

Жанна на связи. Лучшая подруга на связи. А может, и не лучшая, и не подруга, а так…

Кто-то же должен был ей хоть иногда говорить — "Лена, ты как?".

— Лена, ты как?

Жанна была в толстом банном халате, с мокрыми волосами.

Без тональника веснушки на лице казались жирными чернильными кляксами.

"Ну, и уродина", — привычно подумала Лена и бодро ответила:

— Да лучше всех!

— А чего в плаще? Собралась куда-то?

Жанна откусила от яблока и захрустела оттопыренной щекой — мерзко, противно и вызывающе.

Лена присела на краешек стула.

Сказать ей правду в лицо?

Ты мне противна!

Могла бы нормально одеться, причесаться и не хрустеть мне в лицо…

Но Лена сказала:

— Прогуляться хотела.

— Понятно.

Жанна яблоком указала на коньячную бутылку с содержимым на дне и многозначительно повторила:

— Поня-ятно… А у меня новость.

— Какая? — без интереса спросила Лена и допила коньяк из горла — плевать, что это видит лучшая подруга, которая, может, и не лучшая, может, и не подруга…

— Я замуж выхожу. Вот. — Жанна протянула руку с обручальным кольцом к монитору. — Видишь кольцо?

— Вижу, — сказала Лена, хотя кольцо не увидела. Она видела только костлявую руку, веснушки, пальцы без маникюра и неправильный прикус, оставленный на сочной мякоти яблока. — И кто он? — спросила она в надежде услышать смех и ответ"Я пошутила!".

— Сейчас познакомлю, — жуя, ответила Жанна и, вполоборота развернувшись к двери, закричала. — Дэн! Выходи!

Лена хотела захлопнуть крышку компьютера, но не захлопнула, потому что в последний момент появилась надежда, что в дверь зайдёт мерзкий тип с пивным брюхом.

Дверь открылась.

Он вытирал голову, полотенце скрывало его лицо, но она уже поняла — крышку нужно было захлопнуть. И пойти за бутылкой, наплевав, что подумают о ней встреченные случайно соседи.

— Ты меня звала, малыш?

— Звала! Познакомься с Ленкой.

— Привет! — он улыбнулся и помахал ей полотенцем.

Лет тридцать пять, белые зубы, грива русых волос и шрам на плече.

— Привет…

— Ленк, у Дэна с работой проблемы, может, к себе возьмёшь?

— Возьму, — усмехнулась Лена. — Пусть завтра к восьми приходит.

— Лен, ты даже не спросила, кто я по специальности, — тряхнул головой Дэн.

— А кто ты по специальности?

— Лен, он электрик. Классный. Но при этом очень неплохо пишет.

— Понятно, — Лена кивнула, — электрики нам нужны. А стихи давно не формат.

— У меня не стихи, — улыбнулся Дэн.

— Рассказы тоже не формат.

— У него роман, Лен. Суровая мужская проза, как раз твой отдел. Ну, не самотёком же нам его в издательство присылать!

— Хорошо, завтра жду, — сухо ответила Лена и, наконец, захлопнула крышку.

Она встала и пошла в магазин, но от лифта вернулась, разделась и залезла под душ.

И где она его отхватила?

Это была единственная мысль, которая стучала в висках под горячими струями.

2

— Что, совсем плохо?

Это была упоительная минута власти над ним, поэтому она медлила с ответом.

— Ты электрик какого разряда? — спросила Лена, опытным глазом редактора просматривая рукопись на мониторе.

— Понятно.

Дэн встал — не очень высокий, но и не низкий, не то, чтобы совсем уж красавец, но с очень высоким манящим коэффициентом.

— Что понятно?

— Что дрянь написал.

— Я ещё почитаю, дома, внимательно. Неужели ты думаешь — пробежал текст глазами и сразу всё понял? Лучше скажи, откуда у тебя шрам.

— Какой шрам?

— На плече.

— А откуда ты знае… А! — он хлопнул себя по лбу и засмеялся. — Я ж голый по пояс был! Точно… Это я в детстве с крыши упал. На штырь металлический напоролся.

— А-а… — разочарованно усмехнулась она. — Ты же писатель. Мог бы придумать что-нибудь героическое. Ранение, например.

— Да какой же я писатель. Видел я твоё лицо, когда ты читала.

Он тяжело вздохнул.

Горестно.

Упоительный момент власти увеличился ровно на этот вздох и мог длиться ещё и ещё, если правильно себя повести.

— Иди в отдел кадров. Тебя оформят на полставки, я договорилась.

Он кивнул, ушёл и даже не спросил, когда к ней снова зайти, чтобы узнать её мнение о романе.

Лена встала и подошла к окну.

И с чего она вдруг решила, что он придёт к ней домой, чтобы узнать это мнение?

За окном стеной лил дождь — затяжной дождь поздней осени.

В такую погоду она бы хотела — нет, не сидеть под пледом с чашкой горячего чая, упаси боже, с чашкой чая под пледом она уже насиделась на сто лет вперёд, — она хотела бы сидеть рядом с ним в салоне машины, и чтоб на руле его руки, и дворники бы упрямо разгоняли потоки воды на лобовом стекле, и из динамика джаз, и видеть краем глаза огонёк его сигареты, молчать и знать, что всё это — руки на руле, огонёк сигареты, дворники, джаз и дождь, — вечны и никогда никуда не денутся. И пусть бы даже пробки длиной в сто километров, это лучше, если пробки, потому что из них никому никуда не удрать. Даже дождю.

Затрещал скайп, на экране возникла Жанна — на этот раз в руке вместо яблока была сигарета.

— Ну, как? — спросила она, близоруко приближая лицо к экрану.

— Нормально, пошёл оформляться, — сказала Лена.

— Да нет, роман как? Его можно издать?

Лена опять ощутила приятное покалывание от ощущения власти.

— Чего ты молчишь? — занервничала Жанна. — Я читала, по-моему, круто. Ты же главный редактор отдела современной мужской прозы, подредактируй, если что не так…

— Слушай, а где ты с ним познакомилась? — перебила Лена трескотню Жанны.

— Как где… А я, что, не рассказывала? Розетку вызвала починить. По объявлению"муж на час". Что, совсем невозможно читать?

— А покажи кольцо, я вчера что-то не разглядела.

Жанна медленно — словно перехватив у неё инициативу тянуть время и не говорить главное, — затушила в пепельнице сигарету, тщательно и демонстративно, не торопясь вытерла кольцо подолом футболки, подышала на камень, опять протёрла, полюбовалась матовым блеском металла сама, и только потом поднесла руку к монитору.

— Серебро? — усмехнулась Лена.

— Старинное серебро и рубин. От бабушки досталось… Винтаж. А вернее, антиквариат.

— Красивое, — кивнула Лена. — А с романом… Жан, ну, не могу же я сразу сказать, пробежав глазами первые строки. Там двенадцать авторских. Мне неделя нужна, как минимум, чтобы понять.

Жанна мигом отошла от своей медлительной многозначительности и, сложив молитвенно руки, снова затараторила.

— Ленк, а побыстрее нельзя читать? Дня за три хотя бы. Если ты поможешь Дэну издаться, я… Я не знаю, что для тебя сделаю! А хочешь, денег дам? У меня есть немного, я на квартиру копила, расширяться хотела!

— Вот ещё, не надо никаких денег. За деньги вы и без меня издадитесь.

— Ну, да, а потом заберём тираж и будем книжки знакомым втюхивать, знаю я… Нет уж, нам всё по-взрослому надо — рекламу там, и чтоб книжка в каждом магазине на первом плане стояла.

— Значит, через неделю, раньше никак. Извини, у меня совещание через пять минут.

Лена захлопнула ноутбук.

Вот как можно было, оказывается, решить проблему глобального одиночества.

Просто вызвать"мужа на час", чтобы починить розетку.

И почему ей никогда это в голову не приходило?

3

Возвращаясь с работы, в привычном месте она закричала"а-а-а!"в беззвучном режиме, но внутренний голос не успел задать дурацкий вопрос про котёнка, потому что возле подъезда она увидела Дэна.

— Привет, — сказал он и взял у неё тяжёлый пакет с продуктами, в котором предательски звякнули бутылки коньяка.

— Привет, — кивнула она и с усмешкой добавила. — Восьмой этаж, лифт не работает.

Он так резко отвернулся, словно боялся, что она заметит реакцию на свою шутку.

И стал подниматься по лестнице.

— Я пошутила! — крикнула она ему вслед, но он с упорством барана шёл с пакетом вверх.

Ей пришлось тащиться за ним.

— Понятно, шуток мы не понимаем.

— Куда нам, электрикам, — огрызнулся он.

Раздевать её Дэн начал уже в прихожей.

— Я правильно понял единственный путь издаться? — уточнил он прежде, чем расстегнуть её бюстгальтер.

— Нет, неправильно.

— Странно, я был уверен.

Дэн поднял с пола блузку и протянул ей.

— Прости.

Лена оттолкнула блузку и сняла бюстгальтер.

— Ты сейчас звонишь Жанне и говоришь, что свадьбы не будет. Вернее, будет, но со мной.

— Она беременная, — тихо сказал Дэн.

— Какой срок?

— Восемь недель.

— Отлично. Она успеет сделать аборт.

— Я так не могу, — не очень уверенно сказал он.

— А я могу, — твёрдо сказала Лена. — Выбирай, или ты становишься известным писателем или сможешь публиковать свои опусы исключительно в интернете как графоман.

Дэн, скользя спиной по стене, сел на пол, нащупал пакет, достал из него коньяк и долго пил из горла. Так долго, что без одежды она успела замёрзнуть.

— Хорошо, — с мутным взглядом, наконец, сказал он. — Я согласен. Дай телефон, я свой оставил в машине.

— Зачем телефон?

Схватив с пола блузку и еле прикрыв голое тело, Лена открыла ноутбук и набрала Жанну в скайпе.

— Ты чего, Лен? — Жанна вытаращилась на Лену круглыми от удивления глазами.

— Я? Ничего. Это ты у своего Дэна спроси — чего…

— А Дэн тут при чём?

Дэн встал, шатаясь, подошёл к монитору, закрыл пятернёй лицо и запечатанными рукой губами произнёс.

— Я свинья, Жан…

— Что? Ты почему там, Дэн? Почему она голая, Дэн?

— Ты совсем идиотка? — спросила Лена. — «Ты почему там, Дэн?! Почему она голая, Дэн?!»

— Ты почему там, Дэн?! Почему она голая, Дэн?! — словно безумная, повторяла Жанна.

— Заткнись, — приказала Лена. — И выпей что-нибудь успокаивающее.

— Она же жирная, Дэн! Посмотри, она жирная! Она жирная, жирная, Дэн!

— Свадьбы не будет, — сказал Дэн и захлопнул крышку.

— Молодец, — похвалила Лена. — Я знала, что ты талантлив.

В постели у них ничего не получилось, ну, или почти ничего.

— Не переживай, — успокоила его Лена. — Это стресс. Всё хорошо будет.

Дэн кивнул и закурил в постели.

— И как ты догадался ко мне прийти? — Лена забрала у него сигарету и затянулась.

— Никак, — сухо ответил он. — Мне подсказали.

— Что?! — Лена приподнялась на локте и тяжёлой грудью нависла над ним. — В каком смысле — подсказали?!

— В том. В отделе кадров тётки чай пили и сплетничали, что в мужскую прозу только через постель попасть можно. Все авторы так издаются.

Дэн отодвинул её грудь и посмотрел на настенные часы.

— О, мне пора. Сиделку подменить нужно.

— Ка-а… Какую сиделку?! — в голове у Лены застучал металлический молот, как бывает при высоком давлении.

Дэн вскочил и, быстро одеваясь, равнодушно объяснил.

— Мама у меня после инсульта парализованная. Сиделка только до восьми. Обычно Жанна её подменяла, но теперь — сама понимаешь…

— Так. Всё. — Лена встала и тоже начала одеваться. — Я с тобой. Хватит делать из меня последнюю суку.

— Подожди, — Дэн попытался остановить её. — Как я маме всё объясню?

— Я сама объясню, — отрезала Лена, надевая плащ.

— Ей нельзя волноваться! — Дэн не сдавал ни пяди личного пространства, но не на ту напал.

— А она волноваться не будет, я гарантирую. Она обрадуется.

— Нет, Лен, не так сразу, пожалуйста… Я должен привыкнуть.

— К чему?

— К тебе. К своему новому положению.

— Вот и начинай привыкать. Поехали.

Они были уже в подъезде, когда Дэн снова замешкался и сказал:

— Но мне ещё в одно место надо заехать.

— В какое?

— Тут недалеко, в детский садик. За дочкой…

— О, господи…

Одиночество превращалось в неодиночество с такой дикой скоростью и с таким накалом, что Лена почувствовала лёгкую тошноту.

— Сколько ей?

— Три года.

— Где её мать?

— В наркологической клинике.

— Ты с ней разведён?

— Уже год как.

— Кто ещё из больных родственников и детей у тебя есть?

— Никого! Только старый сенбернар, я взял его из приюта.

— Ты псих, — сказала она. — Но мы всё равно будем вместе.

Лена побежала вниз с такой скоростью, что Дэн едва за ней поспевал.

Всё было так, как она хотела — дождь в лобовое стекло, дворники, разгоняющие потоки воды, его руки на руле и огонёк сигареты, который она видела краем глаза. Не было только джаза, зато пробка — пробка была огромная и тягучая.

— У меня ощущение, что это сон, — усмехнулся Дэн.

— У меня тоже.

— И почему я? У тебя же много других авторов, которым ты помогла пробиться.

— Не знаю, — пожала плечами Лена. — Просто ты первый, кто согласился бросить любимую женщину.

Помолчав, она сделала контрольный выстрел:

— И в отличие от тебя, они хорошо писали.

Конец ознакомительного фрагмента.