Гарем для пионера

Павел Винтажный

Три официальных неудачных брака заставляют действующего пилота, командира воздушного судна, искать причины своих неудач в личной жизни. Для этого он возвращается в прошлое весьма своеобразным способом, оформляя свои воспоминания. Поможет ли поиск ответов на волнующие вопросы распутать фигуры житейского «пилотажа» проблем, и сможет ли главный герой избежать катастрофы разочарования в женщинах, расскажет он сам и обитательницы его «Гарема…» Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4. «Бомба» для отличника

— Пашуля, забегай сегодня за книгами, часиков в пять!

Так фамильярно меня называл только Игорёк, «новенький» парень в нашем классе, приехавший в начале года, не только из другой школы, а и из другого города.

— Договорились! Может в три?

— Нет, в три — у меня свидание. Давай в пять.

Игорь обогнал наш влюблённый тандем и, не оборачиваясь, свернул к своему дому.

— Вечно он понтуется, — недовольно фыркнула Жанка. — Не общается особо ни с кем, разве что с тобой, а всё туда же — свидание.

— Просто, он с «другой планеты» и интересы у него другие. У него умер отец, который, кстати, был руководителем популярного ансамбля и гастролировал по всему миру. У него дома столько интересного, что ни спорт, ни наша компания, его не интересуют, и ещё у него такая классная библиотека!

— Снова ты про книги. Не надоело тебе?

— Как могут надоесть книги? В библиотеке не достать того, что есть у него. Я за год прочитал у него всего Майн Рида, Фенимора Купера, Хагарда и кучу других авторов. Остался Джек Лондон, Вальтер Скотт и Дюма. Хочешь принесу тебе почитать «Два капитана» или «Консуэло»? Я уже прочитал, но могу ещё раз взять.

— Мне не интересно. Давай, ты просто расскажешь, про что там.

Кроме поцелуев и жарких «тисканий» наедине, я просвещал девушку, рассказывая ей прочитанные книги. Не знаю, слушала ли она меня или делала вид, но пересказывая сюжеты, я превращался в отменного говоруна, а Жанночка в молчаливую слушательницу.

— Я расскажу! Это уже не приключения, не Буссенар и Сабатини, это про любовь.

— Про любовь — у нас с тобой. Я тебя люблю! — она подкрепила признание долгим поцелуем.

— Я тоже… люблю тебя, — признался я второй раз в жизни.

Жанка взвизгнула от признания и повисла у меня на шее. Я улыбнулся её непосредственности. Признавшись в любви в ответ на её признание, я не чувствовал ни головокружения, ни остановки дыхания, ни эйфории. Всё не так, как в книгах, однако, взаимное признание добавило порцию откровений в наши поцелуи.

— Я — к Игорю, потом почитаю экзаменационные билеты, а в 7 зайду за тобой. Хорошо? — еле оторвался я от желанных губ.

Тот факт, что романтизм не проявился в полной мере, не слишком меня смутил, так как был замещён влюблённостью с подтекстом полового взросления.

Игорь встретил меня в трусах и с бутылкой кефира в руке.

— Привет! Будешь? — он протянул мне кефир.

— Нет, спасибо! А ты, что в трусах?

— Тёлочку одну оприходовал, соседку, одеться не успел.

— Ч-что ты сделал? Кого? — я аж, заикаться начал от такого откровения, хотя прекрасно понял, о чём он сказал и не поверил ни единому его слову.

Для восьмиклассника… Нет, не правильно! Для советского школьника, комсомольца, в 15 лет, такие выражения и такое поведение было немыслимо!

— Да, ладно ты! Сам-то, сейчас от Жанки идёшь, а уроки уж три часа назад закончились, — грязно намекнул он на наши свидания.

— Заткнись! У нас любовь! Ещё раз так скажешь, и я… я тебе морду набью, — я развернулся, чтобы уйти.

— Пашуля, извини, не знал, что ты ещё девственник, — сказал он откровенно насмехаясь. — Что? Прям ни разу, ни разу?

— Да, пошёл ты! — я никак не мог справиться с дверными замками.

— Всё! Всё! Больше не буду! — Игорь протянул руку в знак примирения.

— Ладно, проехали, — «остыл» я через мгновение, понимая, что Игорь не собирался меня обижать.

Я привычно рассматривал огромную библиотеку и выбирал себе книги. Игорь подошёл и протянул мне толстый, цветной, глянцевый журнал.

— Посмотри, может это интереснее, чем Драйзер и Ремарк? — несмотря на раннее взросление и абсолютную развязность, он много читал и был невероятно интересным собеседником.

— Что это? — не понял я, разглядывая надпись на английском языке и красивое лицо заморской дивы.

— Открой, тебе понравится! — глумился надо мной товарищ.

Следующий разворот поверг меня в минутный ступор: та же красавица, что была на развороте, лежала голая на банкетке, широко раздвинув ноги, а бравый молодец, одетый в камзол 19 века, спустив штаны, задвинул ей в рот свою елду! Следующие картинки были связаны одним сюжетом и словно покадровая съёмка, показывали групповую оргию, в каком-то средневековом замке. То крупным планом, то общим, с поразительным детализированием половых действий во все «дыхательные» и «пихательные» пути. Один сюжет сменял другой, и возможности оторвать взгляд от увиденного, не было никакой. Откровенные фотосессии моделей, съёмка половых актов и групповых оргий, без всяких купюр, ярко, сочно, смачно!

Первый раз в жизни, я увидел порно-журнал! 1979 год, советское «табу» на всё, что связано с сексом и вдруг… Это было нечто! Толстый, словно книга, глянцевый, как альбом, с поразительным качеством фотографий. Игорь дал мне ещё один и ещё. Руки дрожали, дыхание прерывалось, сердце «заходилось» от напряжения, прогоняя по венам, вскипевшую от возбуждения кровь. Инстинкт «познавателя» гнал меня вперёд, и я смотрел, впитывал и обалдевал! «Look», «Shave girls"и ещё что-то, с разворотами, крупными планами и, немыслимыми в чопорном СССР, развратами и извратами!

— Ну, как?

— Офигеть! Я не знал, что… х-м, есть такие журналы! — выдавил я из себя, поправляя в трусах бунтующую плоть. — Я не знал, что именно так могут «спариваться», и что это вообще, вот так происходит, — мог я добавить, но воздержался.

— Как тебе такие тёлочки? — вульгарно цыкнул языком Игорёк.

— С-симпотные, — заикаясь отреагировал я, не сводя глаз с развратных прелестей.

— Вдул бы, такой? — он похабно изобразил руками неприличный жест и при этом двинул бёдрами.

— Не знаю, у меня Жанка есть, — уже не так уверенно ответил я.

— Так ты, всё-таки, её уже «чпокнул» или нет? — он противно заржал, как конь.

— Ты что? Нет, конечно! Давай не будем про Жанну! — я снова напрягся. — А ты уже… это? Ну? Кого-нибудь?

— Само-собой! Это вы тут ещё, маменькины сынки! Я, уже год, как… отметился! — хвастливо заявил он и для наглядности продемонстрировал жест, тыкая указательным пальцем одной руки в кольцо, сложенное пальцами руки другой.

— Можно, я ещё посмотрю?

— Смотри! Можешь домой на день взять, хоть подрочишь втихушку! — он снова похабно заржал.

— Нет, дома предки могут увидеть. Я тут у тебя полистаю.

Руки переворачивали страницу за страницей, и я, словно губка, снова «впитывал» в себя каждую фотографию уже не спонтанно, а более осознанно. Те «пустые» ячейки знаний о женском теле, фигуре и половой «конструкции» заполнялись невероятно красивыми образами, которые мозг считывал и сохранял. Я успевал сканировать увиденное и отдавал себе отчёт, что меня приводят в восторг длинные и стройные ноги, чистая и гладкая кожа, грудь среднего размера, тонкая талия и аппетитная попка. Эти стандарты отныне будут для меня маяками, на которые я стану ориентироваться в будущем. Сам половой акт, преподнесённый со всех ракурсов, был менее интересен, чем голые модели, «застывшие» в немыслимых позах, позволявших рассмотреть все интимные детали. Широко распахнутые ножки не только показывали разнообразие полового «рисунка», «причёски», и формы в общих планах, но и позволяли «заглянуть» чуть ли не внутрь, на кадрах с большим увеличением. Ощущение натуральности и магнетизм картинок, заставляли касаться некоторых фотографий пальцем и замирать дыхание в немом восторге. Это было невероятное по силе, феерическое удовольствие созерцания.

Наряду с этим, я умудрился выделить не только красоту с эротической точки зрения, но и со стороны привлекательности внешней. Светловолосые блондинки, с чувственными губами, мне импонировали больше, чем жаркие брюнетки с томным взглядом. Густые длинные волосы выигрывали в сравнении «жиденьким» короткими причёсками. При всём этом, предпочтение отдавалось девушкам лет 25—30, нежели моделям моложе или старше. Именно к этому «стандарту», оформившемуся в результате этого, первого просмотра, меня и будет «тянуть» всю последующую жизнь, зная, что это идеал, не всегда доступный, для обычного смертного.

В каждом мужчине есть половой инстинкт, и именно он заставляет нас смотреть в сторону женщин. Он находится в копилке наших интересов, наряду с интересом в сторону машин, футбола, рыбалки и всего остального. В силу разных обстоятельств, ячейки интересов заполняются, позволяя нам увлекаться, соответственно, женщинами или уделять внимание какому-то хобби из этой «копилки». В моём «запаснике» интересов были книги, учёба, чуть-чуть музыки, гитара и… немного Жанки. Остальное пространство ещё было не занято! Всё свободное пространство интересов заполнили теперь картинки из журналов, вытеснив остальные желания! Я «раскладывал» по полочкам мозаику под названием «женщина». С этого момента, любой интерес в сторону противоположного пола, будет непременно пропущен сквозь фильтр эротической подоплёки этой мозаики. То, что для других будет лишь номинальным интересом, с общими определениями, для меня станет увлекательным, познавательным процессом, с желанием раздвинуть жёсткие рамки ограничений в интимном вопросе и детализировать моменты половых отношений до мельчайших подробностей. Каждая картинка найдёт свой отклик в живом исполнении и наполнится глубинным смыслом восторга от всего, что связано с сексом. Осознать это мне ещё только предстояло, как и то, что именно это обстоятельство сделало меня «озабоченным» исследователем женщин в большей степени, чем остальных мужчин.

Мальчик-одуванчик, благовоспитанный, образованный, пуританских взглядов и образцовый «отличник», получил «экстра-супер-пупер» пилюлю от взрослой будущей жизни! «Мужская сущность» в моих штанах моментально взбунтовалась и стояла так, что никакими увещеваниями и отвлечениями, «сломать» её было невозможно! Сразу захотелось всё, и всего, и всех!

Я пришёл домой, но открыв учебник, понял, что делать уроки сейчас мне «не светит». Мысли об увиденном не давали покоя. Я снял трусы и подошёл к зеркалу.

— Не такой огромный, как у тех «жеребцов» из журналов, но в общем-то нормальный, — удовлетворительно констатировал я факт, зажав в кулак своё «достоинство».

Я представил себя на месте порноактёра, двинул бёдрами, непристойным жестом, туда-сюда, представляя обнажённое женское тело и со вздохом натянул трусы.

Непристойные картинки в голове, закрутились «дённо и нощно»! Руки вечерами теребили «возмущённый конец», и мозг «выключался» напрочь! На этом фоне, абсолютно померкла драма первой любви, зато засияла эротическим светом звезда второй влюблённости. Теперь, первые поцелуи и первая эрекция, увлекали меня в неизведанные сексуальные кущи, похлеще любого наркотика. Отвергнутый юношеский романтизм, был окончательно повергнут «на лопатки», жёстким половозрелым реализмом!

Ночью, ко мне прижалась обнажённая красавица, вдруг ожившая в моём сне. Она позволила мне рассматривать свои прелести и даже их касаться… Я проснулся от толчков внизу живота — первые поллюции подтвердили, что я повзрослел окончательно. Пришлось… испытать первую эйфорию от семяизвержения, и тайком, спешно застирать и поменять трусы. Обсудить данную тему с друзьями я не мог, с Игорем тоже, с Томкой — тем более. Брошюра в читальном зале библиотеки, в общих чертах, поведала мне о том, что такое поллюции и что такое онанизм. Теперь я «допёр», что Игорь имел ввиду, когда предлагал мне журнал, чтобы подрочить. Оказывается, моё «рукоблудие» не случайно, в меру научно, и его можно использовать в полном объёме, чтобы самоудовлетвориться.

Выпускные испытания, после завершения восьмилетнего образования, «подвинули» в сторону наши свидания с Жанной, в угоду учебному процессу, заставляя сосредоточиться на экзаменационных билетах. Я выключил свет, сон не лез в голову, зато его место занял порножурнал, эрекция тут же дала о себе знать! Мысленно листая журнал, рука плотно обхватила «восставшую» плоть и стала ритмично совершать возвратно-поступательные движения. Воображение рисовало меня рядом с ожившими, обнажёнными журнальными красотками. Родившаяся внутри, волна семяизвержения сначала отозвалась сладким томлением, где-то в глубине мошонки, затем, преодолевая витиеватые физиологические пути и барьеры, стала расти, искать выход и вдруг выплеснулась наружу судорожными точками, заставив меня сдавленно вскрикнуть и замереть, словно изваяние, ощутив уже знакомое головокружение. Охарактеризовать это новое ощущение, как сумасшедшее удовольствие, я не мог, скорее, это было удовлетворение от снятия напряжения, сопровождаемое лёгким дурманом.

Познакомившись с онанизмом, я стал на шаг взрослее, а мысли с журналов, теперь периодически, «перескакивали» на Жанну. Жажда вкусить «запретный плод» толкала к новым действиям. Воображение рисовало теперь не абстрактную красотку из журнала, а мою милую Жанночку. До одури захотелось её раздеть и созерцать, касаться и узнавать. О том, что этими исследованиями я не ограничусь, даже не мечталось. До поры, до времени!

Встречи у Жанны в комнате, хоть и дарили радость уединения, но заставляли с опаской поглядывать на дверь, за которой вечерами отдыхали родители. Лучшим времяпровождением стало время после окончания уроков и до появления родителей после работы. Начавшиеся экзамены, позволяли «готовиться» к ним с самого утра, без опасения разоблачения наших «уроков».

Дежурно соврав, что убегаю к Шурику, через 5 минут я постучался в знакомую дверь. Через мгновение, Жанка повисла у меня на шее. Без лишних предисловий, мы начали целоваться прямо с порога. Меня любили, я тоже любил! Фаза робких поцелуев перешла в фазу поцелуев откровенных, что заставило нас перейти в комнату, «упасть» на кровать и возбуждённо дрожать, сознавая запретность данного действа. Каждый раз, доходя губами до определённой черты, я останавливался. В голове привычно, вот уже месяц, крутились картинки голых женских тел.

— Должен же я, когда-нибудь нарушить эти чёртовы границы! Я не хочу больше ждать, мы признаёмся ежедневно в любви, чего нам стесняться! — «советчик» из штанов «диктовал» мне новые вводные.

Невзначай расстегнув пуговку на кофточке, я продолжил своё «путешествие». Жанна замерла от неожиданности, но сопротивляться не стала.

— Мне нравится, продолжай, — говорило её молчание.

— Как далеко, интересно, она позволит мне «зайти» в моих исследованиях? — стучало в висках от подобного разрешения.

Одна пуговка, вторая, третья… Рука сжала девичью грудь. Робко, больше поглаживая упругий бугорок, закрытый бюстгальтером, нежели проверяя его упругость.

— Не то, что через одежду! Почти голая… Почти!

Палец «невзначай» скользнул под бретельку и опустил её. Жанна обхватила мою голову руками, потянула чуть вверх и нашла своими губами мои губы.

— Стесняется! Стесняется также, как и я! — успеваю подумать я.

Языки мечутся во рту, мысли мечутся в голове. Рука скользит по коже и движется под чашечку лифчика. Первый раз в жизни, в моей ладони, уютно расположилась голая женская грудь. Упругая, размером с большое яблоко, невероятно приятная на ощупь. Руки, которые раньше только робко обнимали, теперь норовили исследовать всё девичье тело. Мне позволяли — я не стеснялся. Процесс познания «секретных» половых деталей, стирал романтическую «мишуру» из головы, напрочь! Это было обоюдное продвижение по «минному» полю! Я — с одной, она — с другой стороны! Я целую — она разрешает, руки закончили исследование груди — она не сопротивляется, дыхание останавливается и пульс стучит так, что его слышно на соседней улице. Одно неловкое движение, один скоропалительный жест, одно неуместное слово могут «испортить» мой завораживающий манёвр. Жанна тоже становится заложницей моей «атаки».

— Сказать «нельзя» не могу! Во-первых, это может его обидеть, а он у меня такой впечатлительный, во-вторых, мне это приятно и это делает нас ещё ближе, а в-третьих, надо взрослеть дальше, и Пашка пока не настаивает на чём-то большем, чем поцелуи и «обнимашки», хотя… Нет, пусть продолжает, я так его люблю!

— Жанночка, любимая! — признаюсь я в своих чувствах, одновременно благодаря за оказанное доверие.

Она молчит и улыбается, наслаждаясь моментом магического воздействия на меня своим телом и… молчаливым согласием отвечает на мои ласки. Глаза закрыты и впечатление такое, что она спит. Я целую её в шею и опускаюсь губами к груди. Касаться и смотреть! Эмоции в голове, отдаются такой бурной реакцией ниже пояса, что хочется немедленно продолжить необыкновенную экскурсию! Дальше, ниже и… никакой пошлости! Никакого насилия! Боже упаси! Интересно, запретно, необычно, опасно, неожиданно и… запредельно желанно! Рука опускается по животу к джинсам, и вот уже коснулась промежности через толстую джинсовую ткань, чередуя поглаживания с лёгкими нажатиями. Мы увлечённо целуемся «взасос», словно обмениваемся впечатлениями о происходящем. Создаётся впечатление, что на сегодня «подвигов» достаточно.

— А что, если? — все мысли там, внизу, в ладони, которой я сминаю девичью промежность.

Я отрываюсь от «изжёванных» губ и не отрываясь смотрю на любимую. Она открыла глаза и также, не мигая, смотрит в мои глаза.

— Что он ещё задумал? Так внимательно и серьёзно смотрит! Как же приятно, когда он меня везде гладит! Мы, совсем, как взрослые! А Пашка сегодня, уж слишком много себе позволяет! — все эмоции написаны в девичьем взгляде.

— Жанка-а-а! — кричит мой взгляд в ответном обожании.

А что же рука? Рука всё там же — застыла в «джинсовой» промежности! С театральным вздохом переношу её на животик и пытаюсь протолкнуть руку в трусики. Жанкины глаза округляются и прямо-таки вопят: «Что ты делаешь?» Рука уже накрыла что-то волосисто-пушистое в промежности. Нащупала и тут же дёрнулась обратно, словно обожглась. Жанна не успевает реагировать на происходящее — слишком много эмоций для сегодняшнего необычного свидания. Я отвлекаю её новым поцелуем и возвращаю руку на место. Касаться «святая-святых» без джинсовой «защиты» гораздо приятнее. В глаза упирается торчащее «яблочко» груди, увенчанное тёмным соском.

— Фантастика! Почему я раньше не осмелился на это! — мысли снова бегут вперёд.

Щелчок замка входной двери прерывает нашу «познавательную» идиллию. Пришла мама на обед. В мгновение ока приводим себя в порядок, и лишь пунцовые губы да учащённое дыхание выдают в нас то, что мы занимались отнюдь не уроками.

Время проститься с юношеской наивностью и… девичьей девственностью. Но, если с первым пунктом вопросов нет, то ко второму, есть ещё масса вопросов и сомнений. Зима и весна позволили расстаться со стыдливостью, но не со скромностью. Гладить тело — можно, ласкать грудь — тоже, можно даже поцеловать и посмотреть на неё. Запустить руку в трусики — можно, погладить «пушистый» треугольник между ног — тоже, но ещё нельзя раздеться догола, нельзя «заглянуть» ниже пояса. Учебный год завершается не только в школе, но и в наших эротических занятиях. Впереди девятый класс, новые уроки и новые знания. Новые уроки не только в школе, как и новые открытия…

* * *

Завтрак выходного дня, для людей в командировке, давал не только калории для организма, но и пищу для ума.

— Командир, твой рассказ толкнул меня к своим воспоминаниям, но мне понравилось «окунуться» в ваше время и примерить его на себя.

— «Примерка» удалась?

— Не совсем, моё поколение менее чувствительное и с более прагматичными приоритетами. Возможность черпать информацию из разных источников оказала нам «медвежью» услугу, и моё отношение к тем же моментам оказалось более примитивным.

— Быть может ты такой?

— Быть может, но мне кажется, в моём возрасте таких большинство и свою романтику мы у себя украли.

— К сожалению, дальше ты будешь наблюдать, как моя романтика тоже будет уходить на «задний план».

— Вот про «дальше» — лучше не надо, мне интересно самому всё узнавать.

— Немного странно, я не думал, что мой путь взросления покажется кому-то ещё интересен, кроме меня. В крайнем случае, моим ровесникам.

— Не скажи! Всё, что не скучно, может стать интересным, независимо от возраста. А с твоей историей, я чувствую, не соскучишься!