Гарем для пионера

Павел Винтажный

Три официальных неудачных брака заставляют действующего пилота, командира воздушного судна, искать причины своих неудач в личной жизни. Для этого он возвращается в прошлое весьма своеобразным способом, оформляя свои воспоминания. Поможет ли поиск ответов на волнующие вопросы распутать фигуры житейского «пилотажа» проблем, и сможет ли главный герой избежать катастрофы разочарования в женщинах, расскажет он сам и обитательницы его «Гарема…» Книга содержит нецензурную брань.

Глава 2. Сомнительный успех

Летнее солнце не торопилось закатиться за горизонт, и три десятка подростков, скучали в ожидании ужина у крыльца барака, куда поселили «вчерашних» семиклассников.

— Может мальчишки покажут, кто на что способен, — «подначила» Галка, указав на турник во дворе.

— Легко, — выступил вперёд Серёга и подтянулся 7 раз.

Это был вызов! Пашка знал свой «потенциал», но решил пока не торопиться. К перекладине, по очереди, подходили претенденты на девичью похвалу. Кому-то, удалось 3—4 раза продемонстрировать свои способности. Кто-то, предпочёл «по-тихому» отсидеться за спинами товарищей. Победно хмыкнув, к турнику подошёл Олег и подтянулся 10 раз. Сорвав положенные аплодисменты, он наблюдал, как Валерка будет пытаться побить его рекорд. Валерка «выдал» 12, и настала очередь Пашки. 8,9,10! Он чувствовал, что силы на пределе, но ради Танечки, должен был сотворить чудо! 11, 12!

— Пашка! Давай! Ещё разок! — улюлюкали девчонки.

13! Он спрыгнул, заслуженно пожиная плоды всеобщего внимания! О фиаско в начале учебного года уже никто не вспоминал. А может, о нём и помнил лишь он один? Зато теперь, вечера с «железом» в руках и мозоли от регулярных тренировок на турнике, были с достоинством вознаграждены! Самоутверждение состоялось! Самооценка чуть поднялась. Осталось добиться внимания единственной, самой важной для него девочки.

Темнота ночи заставила всех ближе подвинуться к костру и пришла пора демонстрировать свои следующие способности. Под примитивные навыки игры на гитаре, Пашка уверенно демонстрировал вокальные данные, ожидая долгожданного внимания. Какие это были песни! Каждая песня, как признание в любви! Дергаешь струны на гитаре, «рвёшь» три аккорда и рвёшь душу, заглядывая при этом в глаза!

«Как же быть? Как быть?

Запретить себе тебя любить!

Не могу я это сделать, не могу!»

Можно продолжать без конца! Все сказано! Танечка зачарованно смотрит на своего воздыхателя. Одно дело, когда твоего внимания добивается худосочный «хлюпик», и совсем другое, когда в кавалеры набивается сильный, уверенный и чертовски привлекательный парень. Восторженный блеск её глаз, явно указывал на желание немедленно форсировать влюблённые отношения. Внезапный явный интерес со стороны других одноклассниц, также говорил о готовности заполучить в кавалеры такого «гарного хлопчика». Вот он, такой долгожданный миг! Пашка обалдел от всеобщего восторженного внимания, мысли спутались в голове.

— Мы же с Шуриком готовили совсем другой сценарий!

— Ещё! Ещё! — требуют девочки продолжения концерта.

«До чего ж я невезучий, до чего ж я невезучий!

Так хотел тебя увидеть — и опять не повезло.

Чем себя напрасно мучить — я влюблюсь в другую лучше!

Вот увидишь, вот увидишь, я влюблюсь тебе назло!»

Проникновенный взгляд гипнотизирует милую Танечку. Она ещё прекрасней в отблесках костра и понимает, что все песни сейчас для неё и ради неё!

— Осталось подарить ей признание в любви, поцелуй под этим звёздным небом, а заодно и все звёзды, что есть на нём! — подумал Пашка, закончил песню, передал гитару Серёге, встал и… подошёл к Маринке.

— Погуляем? — протянул он руку.

Маринка оглянулась по сторонам. Растерянность на лице сменилась улыбкой. Она поняла, что герой сегодняшнего вечера обратился к ней, и он не шутит. Танечка возмущённо фыркнула и исчезла в темноте.

— Что я делаю? — Пашкино сердце моментально отозвалось ноткой жалости к исчезнувшей прелестнице.

— Может, ну её нафиг, эту Маринку и наш замысел в придачу? — противная мыслишка, чуть было всё не испортила.

— Пойдём, — Маринка взяла его за руку, и довольная, посмотрела на ничего не понимающих одноклассников.

— Ну, и ладно! Это именно то, чего я добивался, — подвёл Пашка итог своим сомнениям. — Замёрзла? — спросил он и набросил на плечи девушки куртку, не дожидаясь ответа. — Жаль, что Танька нас не видит! — мелькнула досадная мысль. — Или видит? — оглянулся он по сторонам.

Вопрос толкнул его на провокацию. Он выпустил руку Маринки из своей и обнял девушку за плечи. Она в ответ обняла его за талию.

— Хм-м! Вот, как, оказывается, надо действовать! Смело! Напористо! В меру нагловато! Не «менжуясь» и не спрашивая разрешения! Именно об этом говорила ЛА! — рука увереннее прижимает Маринку.

— Паша! — девочка чуть отодвинулась, явно раздосадованная такой фамильярностью.

— Извини! — стушевался ухажёр, вспомнив предупреждение учителя, тем не менее, не убрав руку с плеча. — Ты, такая сегодня красивая, — комплименты коряво «застряли в зубах», потому что он представлял рядом, совершенно другую.

— Паш, ты же не на меня смотрел сейчас. Хотя, я на тебя тоже не засматривалась. Мне, вообще, Олежка нравится, но ты сегодня затмил всех, такой сильный и так красиво поёшь! — постаралась она переключить внимание с прижиманий на разговор.

Как же приятна лесть! Как здорово, быть первым среди равных! Как приятно купаться в восторженном женском внимании!

— Почему же ты пошла со мной, если тебе Олег нравится? — удивился Пашка девичьей непоследовательности.

— Пусть поревнует маленько! Надо же мне, как-то привлечь его внимание.

— Вот это, да! Мы тут с Шуриком «комедию ломаем», планы вынашиваем, а она, то же самое делает, и без чьих-либо советов. Вот же девчонки, коварные какие! Ну, ладно! — возмутился Пашка «про себя». — А, Олег, что же? После этого, бегать за тобой начнёт?

— Не знаю! Ты же пошёл со мной, Таньке назло!

— Всё-то ты знаешь! — он снова теснее её прижал к себе, уже не опасаясь, что она может его «отфутболить».

Примитивные девичьи козни открыли ему глаза на то, что видимое поведение является лишь ширмой, и надо ещё постараться разглядеть за ней суть.

— Пойдём, лучше к костру, — он не ошибся, и его поведение ей не понравилось.

— Извини, — повторно стушевался он. — Что-то на меня нашло сегодня. Обещаю исправиться!

Следующие три дня, Пашка прогулялся «в обнимку» ещё и с Галкой, и с Иркой, и всё на виду у Танечки. Он видел её растерянность, страдал от того, что делает ей больно, но не знал, как обратить ситуацию в свою сторону.

Вечером намечалась дискотека. Новоявленный «Дон Жуан», так и не был уверен, достиг ли он намеченной цели или нет. Сомнения прервала Лариска, негласно претендующая на звание «мирового судьи» в классе.

— Пашка! Кончай «ломать» комедию, «клиент созрел», давай, люби, кого хотел!

— Не понял, какую комедию? Кто созрел?

— Кто, кто? Танька! Не видишь, что ли, как она плачет каждый день?

— Что же она тебя послала, а не сама пришла?

— Гордая! Поэтому и не пришла! И меня, кстати, не просила! Так что, не придуривайся, что ничего не понимаешь! Иди и пригласи её!

Такая женская «дипломатия» вполне устраивала колеблющегося Ромео, поэтому дважды повторять не пришлось. Через три минуты, он уже обнимал своё сокровище в медленном танце и был на седьмом небе от счастья.⠀

«Там, где клён шумит, над речной волной,

Говорили мы о любви с тобой».

Цель достигнута! Танечка рядом! То пресловутое внимание, которого он так вожделел, давала не «липовая» избранница, а уже та, на которую он надышаться не мог! Танцы на «пионерской дистанции» не так желанны, как прогулки в обнимку. Оказавшись наедине, Пашка аккуратно обнял девушку!

— Это вам не Маринка и не Ленка! Это моя… — слов не хватало, чтобы передать свои эмоции. — Я заставил её страдать! Она даже плакала из-за меня! Я виноват!

Обожание было настолько велико, что оказало Пашке «медвежью» услугу.

— Как же ей признаться в своих чувствах? — эта мысль так «долбила» в темечко, что свидание с Танечкой оказалось молчаливым променадом с невразумительными диалогами на несерьёзные темы.

Вместо непринуждённого общения, вместо «закрепления» достигнутого результата искромётным юмором, как было это с другими девочками, он… «потерял хватку», как сказали бы сегодня, расслабился и из загорелого «мачо» превратился в заурядного слюнтяя со своими вздохами, так и не нашедшего смелости, признаться в любви! Чаша романтизма перевесила на весах чашу обольщения, и трюк соблазнения — «псу под хвост»! Танечке лестно мальчишеское внимание, но… молчаливые вздохи быстро наскучили. Однако, она не готова была отдать «влюблённого» лидера соперницам.

— Сегодня вечером во всём ей признаюсь! Что люблю её! Что думаю о ней всегда! Что не могу без неё! — клялся себе Пашка, обнимая Танечку на заднем сиденье автобуса, возвращаясь из колхоза в город.

Третий час Танечка шла рядом со своим воздыхателем. Разговор снова не клеился. Смелости так и не хватало.

— Признаться необходимо сегодня, сейчас! Завтра она уедет с родителями в отпуск! — в сотый раз прокручивал Пашка возможные варианты ответов, своё поведение на услышанное, отчаянно стеснялся, и… боялся неизвестности.

— Я тебя люблю, — скороговоркой выпалил он признание и поднял на девушку глаза, полные любви.

— И, что дальше? — абсолютно равнодушно поинтересовалась она.

Мысли спутались в голове в один сплошной клубок. Такого ответа на признание, в «копилке» возможных вариантов, у Пашки точно не было. Он впал в ступор.

— Это да или нет? — хотелось ему спросить её. — Хотя, какое «да», если она ответила вопросом. Что же делать? Неужели, я ей противен? — пауза слишком затянулась, он должен что-то сказать.

— Поцелуй меня, — этот простой тест на симпатию должен был расставить точки над «i».

Танечка подошла и чмокнула его в щёку, как-то жалостливо и снисходительно, даже с долей неприязни. По крайней мере, ему так показалось.

— Извини! Я завтра улетаю к бабушке в Ташкент. Надо ещё собраться. Пока.

Она скрылась за дверями подъезда, а он стоял и не понимал ничего!

— Если не любит — зачем гуляла? Если любит — почему не призналась в ответ? Если всё-таки не любит — что надо сделать, чтобы полюбила? — мысли наползали одна на другую, словно льдины во время ледохода на реке.

— Не любит! Я — страшный, нескладный, несовременный! Даже одеться прилично не могу! — неуверенность в себе снова нарастала, словно снежный ком, норовя похоронить в этом сугробе остатки, только что появившейся, уверенности в себе.

Краски лета померкли на фоне неразделённого чувства, и пропал интерес ко всему, что раньше увлекало влюблённого юношу. Шурик, как верный друг, пытался хоть как-то развеять непонятную хандру. Наконец, Пашка рассказал ему то, чем стеснялся поделиться целых две недели.

— Так и сказала: «И, что дальше?»

— Так и сказала.

— Говорил же тебе, неправильная она, хотя, ты всё равно меня не слышишь. Знаешь, что! Спроси-ка ты у Галки. Они подруги. Галка тебе точно всё скажет, любит или не любит!

— Точно, как я сам не «допетрил»! — обрадовался «рыдающий Пьеро», будто эта новость могла ему помочь.

Упорные поиски дали свой результат лишь час спустя, и теперь Пашка «пытал» Галку самым важным вопросом, абсолютно не стесняясь откровенничать с посторонней девочкой.

— Говорю же, любит она тебя! — Галка рассмеялась ему в лицо, и было не понятно, шутит она или говорит серьёзно.

— Ты смеёшься сейчас? Вы с ней сговорились, что ли?

— Спорим, я тебе докажу! На банку варенья! — Галка улыбалась, но говорила абсолютно серьёзно.

— Замётано! Шурик, ты свидетель. Она сказала, завтра докажет!

— Зайду к тебе завтра, в час дня и… кое-что покажу! Готовь варенье, Ромео!

Галка появилась вовремя, как и договаривались.

— Что она мне может показать, — ломал голову несчастный страдалец с самого утра.

Отец, как назло, пришёл не вовремя на обед, и Пашка, учитывая отсутствие своей комнаты, стоял с гостьей на балконе.

— Смотри, вчера я получила от неё письмо, где она пишет, «мой Павлик», — Галка показала письмо от Татьяны, где было несколько упоминаний в таком ключе. — Теперь, доволен?

В голове зазвучали бравурные фанфары, а точнее, мелодия популярной в то время песни.

«Всё, что в жизни есть у меня!

Всё, в чем радость нового дня!

Всё, о чем тревоги и мечты,

Это всё, это всё — ты!»

— Ага! — радостное помутнение рассудка сказалось не только на умственных способностях, но и на речевом аппарате влюблённого.

— Перестань улыбаться, как идиот! Ты целоваться-то умеешь? — задала она закономерный вопрос, чтобы он не облажался перед Танечкой в будущем.

— Кто? Я? Конечно… ни фига не умею! А, что там сложного? Прижался губами и ворочай языком!

— Дебил! — наверняка подумала Галка, шумно вздохнув, и приподняла вверх своё личико. — Дерзай, а то твоя Танечка прилетит, а ты целоваться не умеешь!

— Что делать?

— Что, что? Целуй меня! Буду тебя учить!

— Как?

— Пашка, ты вообще поглупел со своей любовью, что ли? — провоцировала она.

Её губы оказались в сантиметре от его, пухлые, красиво очерченные и чуть приоткрытые. Галка, на самом деле, была чертовски привлекательной, но, уж чересчур, взрослой. Сформировавшаяся чуть раньше одноклассниц в физиологическом плане, она уже пользовалась вниманием старшеклассников и поглядывала на ровесников несколько свысока. Стройные ножки, в сочетании с мини юбкой, и упругая грудь, уже давно были возмутителями мальчишеского спокойствия и предметом для обсуждения. Сейчас же, всё это соблазнительное благолепие, прижалось к Пашке и требовало действия.

— Ну я и влип! По полной! — «дзынькнула» мысль в его голове.

Тем не менее, упустить такую возможность он не собирался. Облизнув свои губы, Пашка набрал полные лёгкие воздуха, закрыл глаза и прижался губами к ее губам! Прижался и замер, не зная, что делать дальше. Галкины губы были тёплые, приятные на вкус и… «живые» — они чуть двигались. Пашка нерешительно подвигал в ответ своими, пытаясь втянуть, оказавшиеся вкусными, губы девушки и попытался языком раздвинуть их. Открыв глаза, он увидел закрытые Галкины глаза, понял, что движется в верном направлении, но не это смутило его. Отодвинув занавеску на кухонном окне, за ними наблюдал отец. Увидев, что его заметили, батя поднял кверху большой палец и подмигнул сыну.

— Блиннн! Ещё и «спалился»! — зазвенела следующая мысль.

Пашка «отлип» от девичьих губ и закашлялся. Тут уж, не до языка и техники поцелуя!

— Извини, давай отработаем… наш урок позже! — оборвал он свой поцелуй на полуслове и, как теперь говорят, «слился».

— Как скажешь! — улыбнулась она, облизнув губы.

Повернулась, увидела колышущуюся занавеску, сложила «два плюс два» и улыбнулась ещё шире.

— Клубничное у тебя есть? За поцелуй, неплохо бы ещё и вишнёвое в придачу.

Пашка вытащил две банки варенья! Галка внимательно посмотрела на него, привстала на цыпочки и поцеловала в угол губ. Краска смущения залила лицо влюблённого страдальца.

— Если варенье ещё осталось — могу тебя научить целоваться! — прищурилась она.

— Не надо. Сами разберёмся, — ему вдруг стало стыдно, за то, что он поддался на провокацию с поцелуями. — Надеюсь, она не растреплет никому о нашем «уроке», — успокоил он себя.

Каникулы подошли к концу, Танечка вернулась от бабушки домой, до поцелуев дело так и не дошло! Она старательно избегала, как самого воздыхателя, так и его назойливых телефонных звонков. Узнать причину такого поведения Пашка не смог и строил предположения.

— Ей наскучил мой романтический настрой. Она ждёт более решительных поступков! Может, вся эта ерунда с письмами и любовью, обман? Может быть и не было ничего? — фантазировал он.

— Пашка, конечно, парень видный и девчонки мне завидуют, но он такой тюфяк. Неплохо конечно, что он в меня влюблён, но я ничего не чувствую. Мне не хочется, чтобы он лез ко мне со своими поцелуями… Ни он, ни другие. Мне вообще не нужна сейчас эта любовь, — рассуждала его пассия.

Неудачи первой любви, при всей озабоченности данным вопросом, не сделали Пашку замкнутым. Пытаясь замаскировать свою растерянность в этом вопросе, он решил переключить своё внимание на что-нибудь другое и записался в секцию дзю-до. В продолжении «гитарной» темы, они с ребятами «сколотили» свой школьный музыкальной ансамбль и пробовали себя в коллективном творчестве, но любое занятие увлекало его ровно настолько, насколько он мог позволить себе не думать о Танечке. Интерес в литературе, из приключенческого жанра сместился в сентиментальный роман, и Пашкина романтическая составляющая продолжала расти, увеличиваясь день ото дня.

— Любовь может быть только одна и на всю жизнь! — был уверен он. — Она может быть только взаимной и непременно красивой! Такой, от которой захватывает дух и немеют руки! Такой, от которой кружится голова и вырастают крылья! Я буду любить именно так, и меня будут любить в ответ только так и никак иначе!