Гарем для пионера

Павел Винтажный

Три официальных неудачных брака заставляют действующего пилота, командира воздушного судна, искать причины своих неудач в личной жизни. Для этого он возвращается в прошлое весьма своеобразным способом, оформляя свои воспоминания. Поможет ли поиск ответов на волнующие вопросы распутать фигуры житейского «пилотажа» проблем, и сможет ли главный герой избежать катастрофы разочарования в женщинах, расскажет он сам и обитательницы его «Гарема…» Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3. Неожиданный поворот

Предстоящие осенние каникулы, как и хмурая погода навевали скуку. Прогресса в сближении с Танечкой так и не наблюдалось.

— Может вам с Шуриком прокатиться на автобусную экскурсию по Золотому кольцу? — предложил вечером отец, не подозревая о злоключениях сына на любовном поприще. — На недельку, пока предлагают путёвку на заводе.

— Чего мы там не видели? Хотя… Давай! — перспектива недельного разнообразия с другом, пусть и с ежедневными автобусными переездами лучше, чем вздохи в одиночестве.

В этом месте проще передать бразды повествования самому Пашке, дабы видеть картинку изменений его взглядов от первого лица.

Стайка «разношёрстных» подростков суетливо занимала места в автобусе. Галантно пропустив незнакомых девочек вперёд, мы с Шуриком пробирались по проходу между кресел.

— Помогите пожалуйста убрать сумку, — обратилась ко мне миниатюрная брюнетка, которой никак не удавалось «устроить» багаж на верхней полке.

Этого события оказалось достаточно, чтобы мы с Шуриком оказались в креслах за двумя девчонками, которые таким нехитрым образом «усадили» нас рядом, чтобы познакомиться. Новые впечатления произвели на нашу компанию меньшее значение, чем новое знакомство. Погружение в историю старинных русских городов и храмов, не мешало нам вечерами уединяться для чаепития и общения с девочками. Симпатии темноволосой Галочки, которая «выделила» меня из всей группы, не были интересны, хотя и льстили. Я был очарован её подругой Тамарой, среднего роста, невзрачной «серой» мышкой. Старше нас на год, из другого района, она не производила сногсшибательного впечатления на мальчиков, оставаясь обычной девочкой, пока… Пока не начинала беседовать. Столь разностороннюю и эрудированную собеседницу, я увидел впервые. С ней было интересно обсудить всё: книги, музыку, прошлое, настоящее. Галка слушала наши словесные баталии, зачарованно глядя на меня, не решаясь откровенно признаться в своих симпатиях. Ответить взаимностью я не мог, оставаясь верным чувству к Танечке. Нейтральность в отношении Тамары, напротив, делала меня раскрепощённым в беседах, позволяя нам с ней подтрунивать над романтическими вздохами общей знакомой.

— Паша, ты же видишь, что Галка к тебе «не ровно дышит». Почему ты её игнорируешь?

— Тамарик, Галка симпатичная, но мне нравится другая девочка, моя одноклассница. Так что, я не могу…

— Зачем ты ему сказала? — Галка, подошла со спины, поэтому я её не заметил.

— Разве, не об этом, ты просила меня узнать, — начала Тома.

— Галка, никто ничего не говорил! Я сам не слепой! Ты красивая и тоже мне нравишься, но я… я люблю другую.

— А она тебя? Как её зовут?

— Неважно! Я не хочу об этом говорить.

— Я так и знала, — довольно засмеялась Галка. — Нет у тебя никого!

— Её зовут Таня! И… и она тоже меня любит.

Галка растерялась от такого признания.

— Ребята! Паша, Галка, что вы в самом деле? Перестаньте! Смотрели новый фильм «Розыгрыш»? Может сходим вместе?

— Почему обсуждаем без меня? — Шурик опоздал, но хотел быть в курсе нашей беседы.

— Хотим фильм посмотреть новый, пойдёшь? — покраснела Галка.

Неделю спустя, после возвращения в родной город, Томка пригласила всех к себе в гости. Огромная комната с большой библиотекой создавала атмосферу уюта и тепла. Изюминкой вечера стала способность Тамары гадать на картах. Она раскладывала пасьянс за пасьянсом, тихим голосом наговаривая магические слова.

— Что на сердце, что под сердцем… Ты — пиковая дама, а ты червонный валет…

Все зачарованно слушали, давая комментарии по ходу Томкиных объяснений, куда может быть дальняя дорога и почему школа — это казённый дом.

— Научишь меня также гадать? — взглянул я на Томку, в надежде найти ответы на свои вопросы, в картах.

— Конечно! Приходи, когда захочешь! — пригласила она, не подозревая, что я постучусь в её дверь уже завтра.

За первым визитом последовал второй и третий, и я не заметил, как посещение новой подруги стало для меня регулярным ритуалом. Волей случая, через гадания на картах, Томка стала свидетелем моих сердечных дел и переживаний, потому что ничто так не сближает, как откровения на сокровенные темы. Благодаря ей, я отвлёкся от своей неудачи и не реагировал на неё так остро. Если раньше, при появлении свободного времени, я бежал к Шурику, то теперь акцент общения упорно сдвигался в сторону Тамары. Осознанно, я не видел в ней никакой женской составляющей. Тем не менее, подспудно, меня привлекал её тихий голос, её восторг по поводу моих успехов в игре на гитаре, её понимание моего настроения. Я нашёл в ней не только нового друга, но и уникального слушателя, удивительно точно, делающего выводы по поводу услышанного.

Уж минула осень, а прогресс в отношениях с Танечкой, так и не наметился. На юношеском сердце не заживал «рубец» отвергнутой любви! Томка поставила пластинку Градского с песней «Ничей», проникаясь моим настроением.

«Я был, словно ветер над морем, ничей, ничей.

Ничей, как бегущий по скалам ручей, ничей».

— Я нескладный, несимпатичный, нерешительный и меня невозможно полюбить! — страдал я от неразделённых чувств.

— Перестань себя накручивать! — начала ругаться Томка.

— Как, так?! Я самый-самый! Я для неё! А она?! Как она могла? — не слушал я разумных доводов.

— Встречайся тогда с Галкой! Пусть твоя Таня снова тебя приревнует!

— Нет, Галку нельзя обманывать, а Таньку я заревную — мало не покажется! Скоро же Новый год, а значит новая провокация с «танцами-обжиманцами»!

Другую тактику покорения я не знал и не рассматривал. Зачем, если один раз уже получилось?

— Ты с таким упорством стремишься обаять свою Танечку, почему именно её? Ты рассказывал, что мальчики из-за неё не дерутся и поклонников, кроме тебя нет.

— Потому и нет, что я за ней ухаживаю и незачем мне «переходить дорогу»! — запальчиво отреагировал я.

— Она не такой интересный собеседник, какой тебе нужен. Не такая спортивная, не такая компанейская, как ты! И всё же ты выбрал её, почему?

— Она красивая, умная, аккуратная и… беззащитная.

Я не мог толком объяснить причину моего «залипания» на конкретную девочку. Такие понятия, как шарм и обаяние были мне ещё не знакомы. Притягательность была больше на интуитивном уровне, нежели осознанном. Сексапильность или фигуристость не рассматривалась вообще, хотя конкретная стройность и грациозность не осталась не замеченной. Томку мои доводы не впечатлили, но развивать тему она не стала, оберегая моё мнение.

Новый год постучался в гости спустя месяц, танцы на школьном вечере, под бдительным наблюдением завуча, никогда не вдохновляли подрастающее поколение, поэтому мы устроили дискотеку в школьном кабинете. Под честное слово классного руководителя, нам разрешили индивидуальное чаепитие и танцы!

Девчонок было не узнать! Фигуристые и соблазнительные, повзрослевшие в один миг, красивые и озорные, они соревновались между собой за мужское внимание. Джинсы, одетые «с мылом», облегающие кофточки, глубокие вырезы платьев, лишние расстёгнутые пуговки батников и укороченные юбки, заставляли взгляды мальчишек «прилипать» то к груди, то к ногам, то к бёдрам и ягодицам. Приоритет симпатий интуитивно, под влиянием возраста, явно смещался от романтических вздохов к женским «достоинствам». Танечка задумчиво застыла у окна, всем видом показывая, что предстоящая затея не слишком её волнует. Любуясь ей исподтишка, я отмечал её изящность, худенькие стройные ножки, аккуратную небольшую грудь и понял, что именно такая стройность мне нравится больше всего. В груди снова приятно заныло от щемящей нежности к любимой девочке. Большинство мальчишеских взглядов направлено было, как ни странно, не на неё, а на других девчонок, более весомо представлявших «товар лицом».

Парты сдвинуты в сторону, принесённый кем-то из дома, торшер, включен, и мелодии, то советской, то зарубежной эстрады заставляют нас конвульсивно двигаться в центре импровизированного танцпола. Зазвучавший «медляк» в исполнении Род Стюарта заставляет разбиться всех по парам.

— Пашка! Белый танец! Пойдём!

— Конечно! — очень кстати меня приглашает… Жанна.

Абсолютно не похожая на Танечку, раскованная, несерьёзная и… простая. Не блиставшая раньше особенными достоинствами, Жанна с возрастом расцвела. Спортивные наклонности сделали её незаменимой участницей совместных прогулок на лыжах и коньках, а музыкальный слух и звонкий голос, даже привели её в наш школьный ансамбль. Меня она не привлекала, чего не сказать про старшеклассников, постоянно провожавших её домой. Однако сейчас, я взглянул на неё совершенно другими глазами. Жанкина грудь «выпрыгивала» из-под маечки «в облипочку», модные сабо на массивной платформе «вытянули» стройный ножки, затянутые в фирменные джинсы, и вчерашняя невзрачная девушка превратилась сегодня из «гадкого утёнка» в прекрасного лебедя.

— Тебя сегодня не узнать, — делаю я робкий комплимент.

Задумчивый и обворожительный взгляд зелёных глаз из-под русой чёлки восторженно признаётся мне в симпатии. Жанка знает про мою «печаль», но это её не останавливает, даже больше. Впечатление такое, что ей хочется урезонить Танечку, чтобы та не выпендривалась, поэтому она не просто пригласила, а «подставила» своё плечо для раненного любовью и уязвлённого мальчика. Почти на вытянутых руках я обнимаю девушку за талию, а её руки мирно покоятся на моих плечах.

— Как-то светло, вот бы сюда цветомузыку! — мечтательно говорит Жанна.

— Давайте свет выключим! — подкинула идею Ленка, которая ждала случая, чтобы начать обниматься с Серёгой.

Сказано — сделано! В наступившей темноте, лишь одинокий индикатор магнитофона, словно спичка освещает дальний от нас угол. Не все в классе так серьёзно смотрят на симпатии, как я. Кое-кто позволяет себе и более тесные объятья, и поцелуи, но эти откровения, скорее проявление взрослости, нежели проявление чувств.

Жанкины руки тут же обняли меня за шею, и «пионерская дистанция» в танце, полностью исчезла. Мне не остаётся ничего, как полностью прижаться к девушке! Я впервые ощутил упругую девичью грудь своим телом и почувствовал возбуждение в паху. Словно «слипшиеся» магниты, мы медленно двигались под музыку, и мои руки, то опускались на талию, то поднимались выше, продолжая прижимать к себе партнёршу. Жанна положила голову мне на грудь и с радостью принимала знаки внимания. Она даже не догадывалась, что мысленно, я сжимал в объятьях… свою Танечку, по-прежнему, одиноко стоящую у окна. Сквозь пелену моих грёз, ко мне отчаянно постучалась непосредственная близость женского тела.

— Зачем мне эта Танька? Неспортивная! Несерьёзная! Равнодушная! — бежали мысли в голове, благо не было необходимости о чём-то говорить с Жанночкой.

— Она — яркая, как звезда! И отличница! А, Жанка — троечница! — занимал я мысли рассуждениями во время танца.

— Жанна тоже симпатичная! Она — активная, ходит с нами в походы, и мы с ней чудно поём дуэтом, под гитару.

— Может, ты на неё сейчас «запал», потому, что Таня тебя «продинамила», а Жанна разрешает себя «лапать»?

— Просто, я первый раз танцую… так откровенно близко!

— Ага! И в ширинке «бугор» уже вздулся!

— Иди ты! — послал я, неведомо кого, неведомо куда. — По-моему, я ей нравлюсь, — я теснее прижал к себе Жанночку, подбадриваемый темнотой и первыми волнами возбуждения.

Она абсолютно не сопротивлялась, видно было, что расклад с прижиманиями в темноте, её устраивал полностью. Романтизм в отношении Танечки капитулировал отнюдь не притворным, а самым настоящим образом! «Зерно неудачи» первой любви упало на благодатную почву и моментально дало первые ростки.

Следующий танец я снова танцевал с Жанной, затем ещё один и… все остальные. Оставшаяся без моего внимания Танечка, простоявшая весь вечер одна, без кавалера, с тревогой и надеждой, бросала испуганные взгляды на меня и нервно покусывала губы. От её равнодушия не осталось и следа. Готовая, вот-вот расплакаться, она повернулась на каблучках, оделась и неторопливо пошла в сторону выхода.

— Пусть помучается вечер! — беззлобно подумал я, еле сдерживая порыв, чтобы броситься её догонять.

— Ты, идёшь? — прервала мои раздумья Жанка.

— Иду-иду! — помог я ей одеться и, обняв за талию, на глазах у всех, пошёл провожать домой.

— Погуляем? — она явно не хотела «комкать», так удачно сложившийся вечер.

— Если не замёрзнешь, то погуляем! — решил я «подыграть» ей, памятуя о том, что я хотел кое-кого «заревновать».

— Ты же, меня согреешь? — она озорно посмотрела на меня и прижалась теснее.

— Согрею! — забыл я про Танечку, увлечённый перспективой неожиданной несерьёзной интрижки.

Зимний вечер не располагал к долгим прогулкам, поэтому спустя полчаса, мы уже стояли в подъезде Жанкиного дома.

— До завтра, — она встала на цыпочки и поцеловала меня в щёку.

— Спокойной ночи, — я тоже нагнулся, чтобы поцеловать её в щёчку, но она чуть повернула голову, и мои губы ткнулись в её губы. Я смутился от такого прощания и поспешил домой. Уже засыпая, я думал о Жанне, но не как об «орудии возмездия» моей неразделённой любви.

В отличии от кареглазой, изящной шатенки Танечки, Жанна была зеленоглазой, русоволосой девочкой, невысокого роста со спортивной фигуркой и короткой причёской до плеч. Не столь вызывающе красивой, как Танечка, а скорее милой и привлекательной. Первые эксперименты с косметикой, позволяли ей чуть больше сделать акцент на ресницы и глаза, а полчаса с плойкой перед зеркалом, превращали прямые волосы во вьющиеся локоны. Сегодняшний вечер и вовсе превратил Жанну в яркую, непосредственную и раскрепощённую звёздочку, которая внезапно меня согрела.

Голова «кружилась» от воспоминаний о её дыхании и о моих руках на её талии, о её груди, упирающейся в мою и нашем случайном поцелуе. Естество внизу живота, заметно «выгнулось дугой» от этих «живых» эмоций, и руке пришлось освободить «пленника» из тесного пространства трусов. Если раньше эрекция лишь томлением напоминала о себе, то сегодня, неведомая сила заставила плоть стать несгибаемой. Возбуждение, наступившее после эротических грёз, доставило удовольствие, и я уснул, до конца не осознавая, что взрослею ещё и в половом плане.

Утром, всё та же Лариска, наш бессменный классный «дипломат», поборник справедливости и искательница правды, встретила меня в раздевалке школы.

— Что, ты, творишь?! Таня опять рыдает и готова всё вернуть! А ты?! — снова «впряглась» она в нашу тему.

— Я?… Я, не готов, а её рыдания мы уже «проходили» летом! — смутившись процедил я еле слышно, повернулся и ушёл прочь. — Меня приласкали! Прижали! Погладили! Я получил то, чего не имел, тепло и внимание! — убедил я себя в правильности такого ответа. — Сейчас я вернусь к Тане, она меня снова «продинамит», и так будет всегда, потому что она меня не любит. Ей льстит моё внимание и всё! Тем более, что кроме меня, на неё никто не «западает», а у меня, на всякий случай, теперь появилась Жанночка, и я пойду с ней на свидание не для того, чтобы меня ревновала бездушная «кукла», а потому что я этого… хочу!

Вечером, я поторопился к Жанне, чтобы закрепить наше вчерашнее единение променадом по району. Не скованный романтическими вздохами, я снова был уверен в себе, обаятелен и лёгок в общении.

— Ты вчера, специально мне подставила губы, чтобы я их поцеловал?

— Вообще-то, случайно, но мне очень хотелось это сделать специально, — искренне созналась Жанка.

— П-почему? — я не верил своим ушам.

— Губы у тебя красивые, вот почему! — засмеялась она в ответ.

— У тебя тоже красивые, — сознался я, хотя с этой стороны, я её красоту, конечно не оценивал.

— Разве? Ты же, только на Таньку смотришь. Смотрел, — она снова рассмеялась, довольная последним уточнением.

— Да, ладно! Я на неё, уже с лета, не смотрю, — отпирался я, застигнутый врасплох, будто совершил, что-то непотребное.

— Да? Ну, и хорошо! А почему ты спросил про поцелуй? Ты хотел меня сам поцеловать? — она остановилась и посмотрела на меня снизу-вверх, напомнив мне главную героиню фильма «Девчата», и даже внешне сейчас, очень похожая на неё.

–??? Да! Но, я не умею! — пожал я плечами и покраснел.

Жанна обняла меня за шею, нагнула к себе и поцеловала. Её губы прижались к моим. Я чувствовал их тепло, нехватку воздуха и… удовольствие от такого неожиданного урока. Неведомые токи пробежали по телу, запуская необычные процессы в мозгу, которые тут же отдавали приятным томлением в пах. Я оторвался на мгновение и повторил то же самое действо, только теперь, забрав девичьи губы в свои.

— А, говорил, не умеешь, — улыбнулась Жанка. — А, так?

Она втянула мои губы в засос и протолкнула свой язык навстречу моему. Долго! О-очень долго! Я задохнулся от неожиданности, оторвался и повторил новое задание. Зима вдруг сменилась летом, стало жарко, но это не помешало нам стоять и узнавать друг друга таким приятным способом. Жанна вывернулась из моих объятий, засмеялась, слепила снежок и бросила в меня. Я успел увернуться, но поскользнулся и упал, она нагнулась помочь мне встать, и сама, через мгновение, оказалась в сугробе. Лёжа на снегу. мы закрепили новые навыки следующей порцией лобызаний. Ни падающий снег, ни редкие прохожие, не мешали нам теперь периодически останавливаться и практиковаться в увлекательной технике поцелуев.

— В жизни, оказывается, всё проще! Можно целоваться и без признаний в любви. Просто, потому что человек тебе симпатичен! — подводил я итоги необычного свидания, облизывая губы. — Я слишком был серьёзным, как герои моих книг, но сейчас ХХ век и пора становиться более современным!

Вечерние катания на катке, мужской праздник, женский, пара дней рождений друзей — теперь я танцевал и целовался с другой. Назло! Тане! Жанне! Себе! Всем! Всему миру назло! И дотанцевался! Так, что влюбился в другую! Со всякими оговорками, но влюбился! Втюрился! Вляпался! Вплющился! И так прилепился, что даже сам не осознал, когда это случилось, и главное, зачем мне это нужно! Сошлись воедино не только субъективные предпосылки, но и объективное взросление, а проснувшиеся половые инстинкты в 15 лет, разукрасили влечение к девочке радужными красками! Оставалось переместить мой романтизм на неё и всё!

— Жанна — самая красивая! Самая весёлая! Самая спортивная! Лучше всех танцует! Лучше всех поёт! Лучше всех целуется! У неё красивая фигура! И грудь! Не какая-то там, «доска — два соска», а такая… настоящая! — гипнотизировал я себя.

— Кстати, настоящая, это какая? Вот бы потрогать, а ещё лучше увидеть, а ещё лучше, не только грудь… — мысли о любви неумолимо отодвигались на «второй план» под влиянием полового созревания.

В эпоху чопорного и пуританского табу на половые вопросы, желание всё узнать, увидеть и попробовать, было сильнее, чем просто нарушить запрет! Учебник анатомии 8 класса не являлся проводником в мир познания половых вопросов. Он не изобиловал картинками, хотя схематично показывал, что есть у девочек между ног, и как это не похоже на то, что есть у мальчиков. Увидеть, где-либо «голую» натуру, не было никакой возможности. Пару раз доводилось быть свидетелем, как взрослые пацаны рассматривали игральные карты с голыми тётками. Напечатанные в чёрно-белом цвете на фотобумаге, в отвратительном качестве, ими торговали цыгане. На этом, все познания женской анатомии благополучно заканчивались.

Весна, пьянящей атмосферой, дразнила и толкала на необдуманные поступки. Поцелуи с Жаной доводили до исступления, губы путешествовали за ушко и спускались к ключице, но дальше этого, «исследования» не шли. Застенчивость брала своё. Однако рука, случайно коснувшаяся, женской груди, теперь регулярно задерживалась на ней, сжимая и поглаживая, заставляя учащённо биться сердца у обоих. Не получая запрета на такие фривольности, иногда, целуясь, я опускал руки на девичью попку и прижимал её к себе, самоутверждаясь в глазах Жанночки и своих собственных. Продвигаться дальше в исследованиях, я стеснялся. Жанна не ограничивала, но и не провоцировала на новые «подвиги», тем более, что с майским потеплением, мы реже задерживались у неё в комнате, а больше времени проводили в вечерних прогулках, не позволяя себе ничего большего.