ИнтернатовскаЯ. Повесть

Ольга Брюс

Изгнанная из семьи собственной матерью, она смогла встать на ноги и доказать свою значимость и силу. Правда, ненадолго. Гордыня, зависть и самовлюблённость опустили её даже не на землю, а на дно самой глубокой ямы под названием «самопожертвование ради ребёнка». Бесконечные истязания хрупкой души привели женщину к отчаянному шагу – шанс остаться на улице. Кто поможет беззащитной женщине, и чем сердце успокоится?История основана на реальных событиях. Все имена изменены. Все совпадения случайны. Книга содержит нецензурную брань.

***

— Катя, пойдём на ферму, — к дому подошла девочка по имени Татьяна.

— А что мы там будем делать? — Катюша приглядывала за Федей, который сидел на траве и гладил серую кошку.

— Мама сказала, что сегодня телёнок родится. Пойдём смотреть.

— Да ну. Видела уже сто раз, — отмахнулась девочка.

— Эх, я так хотела с тобой прогуляться и поболтать, — Таня опустила глаза на мальчишку, понимая, чем занята её одноклассница.

— Здесь поболтаем. Мне за Федькой смотреть надо, а то все заняты, — Катя вела себя, как взрослая.

Присев рядом с Федей, Таня молча погладила спящую кошку.

— Ох, скучно, — вздохнула одноклассница. — Я так жду 1 сентября…

— Я тоже, — Катя хитро улыбнулась и добавила. — А я не буду ходить в нашу школу.

— Как это? — удивилась Таня.

— Уезжаю с сестрой в Брянск, — гордость переполняла Катю.

— Ничего себе… — Таню расстроила эта новость. — А когда приедешь?

— Не знаю. Летом, наверное. Ты знаешь, как там здорово? Конфеты, шоколад каждый день. А ещё мороженое и торты, — затараторила Катя, приврав немного. — Ложись спать, когда захочется, гуляй по городу. Там столько девчонок!

Катя раскинула руки в стороны, показав количество людей, проживающих в интернате.

— Вот это да-а, — Таня слушала и представляла огромную корзину со сладостями. — Я тоже хочу.

— Не-а, — Катя нахмурила брови. — Тебя туда не пустят.

— Почему это?

— Кровати закончились. Да и вообще, принимают только с девяти лет. Когда у тебя день рождения, а? В декабре. Вот на следующий год, может, и возьмут, хотя… — Кате не хотелось делиться шоколадом и мороженым. — Рост у тебя слишком низенький.

— Ну и что, до зимы недолго, подрасту, — Танюша начала отстаивать свои интересы. — Ты сама-то не такая уж и большая. Вот, гляди.

Поравнявшись с Катей, Таня вытянула ладонь и провела ею от своего лба ко лбу подруги.

— Видела? Одинаковые.

— И ничего не одинаковые, — глядя на одноклассницу исподлобья, Катя засопела. — Не возьмут, и всё тут.

— Ну и иди в свой интернат, дурочка, а мне и здесь хорошо! — обиделась Таня. — Я больше к тебе не приду!

— И не надо. Тебя сюда никто не звал, — огрызнулась Катя, закрывая за подругой калитку. — И чтобы я тебя здесь больше не видела!

Новость об интернате облетела всех местных детей буквально за час. Ребятишки перешёптывались, обсуждая скорый отъезд Екатерины, выдвигая каждый свою версию.

— Я бы тоже поехала, — говорила одна из девочек лет десяти. — Да только меня не отпустят.

— Ну, не знаю, я не хочу никуда уезжать, — поддерживала разговор другая девчушка.

— Делать там нечего, — двенадцатилетний мальчишка крутил в руке подшипник от сломанного велосипеда.

— А моя мама говорит, что туда берут только сирот, — высказалась девочка из общей компании.

Слушая рассуждения друзей, Степан наклонил голову и прошептал:

— Слыхал? Вторую отправляют. Выходит, Катька такая же, как и Машка. У-у, отродье. Не вздумай с ними здороваться, а то пропадёшь.

Слова Степана ввели Гришу в ступор. Мальчик молчал, переваривая информацию и представляя лицо Маши. Миловидная, улыбчивая девочка ну никак не подходила под образ сморщенной бабки с колдовскими манерами. Если кто и похож на ведьму, так это бабушка Стёпки: маленькая, гнутая, морщинистая и беззубая.

— Нет, не сходится, — громко сказал Гриша, вычерчивая на речном песке какие-то фигуры. — Враньё.

— Не веришь? — всполошился Стёпа, вскочив на ноги. — Да как так-то? Я тебе друг или кто? Должен верить! Я лучше тебя знаю!

— Да не ори ты, — Гриша потянул мальчика за штанину. — Сядь.

— Не буду! — Степан оттолкнул друга, и тот упал назад.

— Совсем, что ли? — поднявшись, Григорий отряхнулся. — Ну ты и псих.

— На, смотри, — Стёпка поднял чёлку. — Видишь, какой шрам?

— Видел уже.

— Это она мне поставила. Главное, я ничего не сделал, а она как махнёт рукой, и вот, — тыкал пальцем на красную дорожку у виска. — Чуть не помер. Врач приходил. Сказал, что мне крупно повезло.

— Стёп, хватит. Все знают, как достаёшь Машу, вот она и дала сдачи.

— Я пальцем не тронул! — рассвирепел мальчик. — Мимо проходил, а она как подскочит…

— Ладно-ладно, верю, — Гриша не стал спорить. — Но я не хочу больше слышать плохое о Маше.

— Ну, как знаешь. Потом жаловаться не приходи.