ИнтернатовскаЯ. Повесть

Ольга Брюс

Изгнанная из семьи собственной матерью, она смогла встать на ноги и доказать свою значимость и силу. Правда, ненадолго. Гордыня, зависть и самовлюблённость опустили её даже не на землю, а на дно самой глубокой ямы под названием «самопожертвование ради ребёнка». Бесконечные истязания хрупкой души привели женщину к отчаянному шагу – шанс остаться на улице. Кто поможет беззащитной женщине, и чем сердце успокоится?История основана на реальных событиях. Все имена изменены. Все совпадения случайны. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 11

Придя домой, Ира прошлась по двору, заглянула в сарай и убедилась, что скотина накормлена, стойла вычищены, грядки политы. В хату заходить не хотелось. Всякие дурные мысли лезли в голову и не давали покоя.

— Ты чего тут? — Митя стоял на крыльце, подкидывая коробок спичек.

— Посмотрела, как домашнюю работу сделали, — вздохнула женщина и подошла ближе. — Мить…

Ира посмотрела в глаза мужа с таким выражением лица, что Митя подумал о проблемах на работе.

— Случилось чего? — забеспокоился мужчина. — В птичник переводят?

— Нет, я не об этом хочу с тобой поговорить, — взяв мужа за руку, Ира повела его подальше от чужих глаз. — Скажи, как есть: что ты чувствуешь к Маше?

— Не понял вопроса, — у Мити вытянулось лицо. — К чему ты это?

— Девка она уже взрослая, невеста на выданье… — замялась Ира, не зная, как бы поаккуратнее спросить. — Нравится она тебе?

Митя почувствовал прилив ярости. Выдернув руку, закричал на жену:

— У тебя совсем крыша поехала? Ты что такое несёшь, баба? Ты куда ребёнка приписываешь? Дочка она мне, слышишь? Дочка!

Развернувшись, муж собрался уходить, но, немного помедлив, добавил:

— Ещё раз такое услышу — разведусь.

Ирка стояла как оплёванная. Растерянная и ошарашенная от грубости Мити, не знала, что делать дальше. Глаза никогда не выдают. Вот и Митя повёл себя, как следует. Молодой — это и не даёт покоя. Многие живут, где мужчина старше жены на десять, а то и пятнадцать лет. И тот случай в Берёзках… Ладно, с мужем всё понятно, Машу считает дочерью. А вот как быть с самой Машей? Мало ли, что ей в голову взбредёт, случаи всякие бывают. Выдохнув, Ира потопала домой. Не говоря ни слова, вошла, разулась и уселась за стол.

— Мам, тебя покормить? — Мария вытирала хлебные крошки со стола.

Вытянувшись, Ирина взяла дочь за руку и усадила на табурет.

— Поговорить с тобой хочу, — прошептала мать в самое ухо. — По интернату скучаешь?

— Немного, — ответила Маша, уставившись на Иру. — А что?

— Я тут подумала, может, ты обратно поедешь? Что тебе тут делать? А там, глядишь, жениха найдёшь, замуж выйдешь…

— Мам, ты чего? — Маша вспотела от неожиданного предложения. — У меня здесь Гришка.

— На кой чёрт он тебе сдался? Хочешь в деревне на всю жизнь остаться? Его мать от себя не отпустит. Там у них другие планы на жизнь. Не суйся к богатым — поедом съедят. А в городе найдёшь себе под стать: простого. Послушай, я ж тебе добра желаю. Станешь городской, поможешь Кате, а опосля и остальным. Поезжай в интернат.

— Да что я там делать буду? Все разъехались. Даже Светка уехала с Изольдой Валентиновной на дачу. Зря ты не разрешила взять её с собой, — возмутилась девушка.

— Какая ещё Светка? Ты думаешь своей головой? У меня мужик молодой! — Ирина повысила голос. — Так и знала, тебе всё равно! Тебе плевать! Эгоистка!

Услышав шум, Митя вошёл в кухню.

— Будет когда-нибудь в этом доме покой? — раздражённо говорил мужчина, глядя на Ирину. — Пришла, устроила допрос, прицепилась к дочери — какая муха тебя укусила?

— Опять заступаешься! — взъерепенилась жена, вскочив на ноги. — А тебе не кажется, что ты заигрался в любящего отца? Ни в жизнь не поверю в отцовские чувства к чужому ребёнку! Строишь тут из себя, а сам!..

— Да ты с дуба рухнула, не иначе. Напридумала себе не пойми чего и кидаешься, как собака.

— Ах, я ещё и собака! — Ирина разошлась не на шутку. — Я давно заметила, как только Машка приезжает — ты сразу другим становишься! Взгляд меняется, речи, и даже курить стал реже!

— О боже, — схватившись за голову, Маша вбежала в комнату и вытащила из-под кровати чемодан.

— Что это с ней? — Катя бросила штопать штаны брата.

— Не поверишь, это она из-за мужика на меня такая злая, — сложив кое-как одёжу в чемодан, Маша попрощалась с сестрой. — Приезжай ко мне в гости, а я сюда больше ни ногой.

Выходя быстрым шагом из дома, Мария успела услышать материнское напутствие «Скатертью дорожка».

— И вам того же, — пробормотав себе под нос, девушка быстрым шагом покинула родной двор.

В голове всё смешалось. Ну и дура же ты, маманя. Такой ереси наплести — в голове не укладывается. Стыд-то какой. Совсем мозги растеряла от ревности. И к кому ревновать? К родной дочери? Кому расскажи — засмеют. Не-ет, бегом отсюда, бегом и не оглядываясь. Хотела понять мать, но, видимо, так тому и быть. В интернат сдала, чтобы ребёнок был сыт и в тепле. Ага, уже! Спихнула, чтоб не мешала, глаза не мозолила. Правильно Светка говорила, родила от нелюбимого — значит, не нужна. Кто бы объяснил, зачем рожать дитё, если без надобности? Ох, натворила ты… мать. Дочь выросла — вот и повод избавиться. Смотри, как бы просить о помощи не пришлось. Но вряд ли она попросит, у неё ещё и Катька есть, которая жалеет маму и принимает все её поступки за усталость и безнадёгу. Мама — это святое.

Маша шла, глотая слёзы и чувствуя себя никому не нужной. Обидно так, что хочется закричать на весь Починок, чтоб окна в хатах полопались и жители, услышав дикий вопль, сбежались и пожалели сиротинку. Но этого не случится. Каждый сам за себя.

— А ты куда это на ночь глядя? — Гриша остановился у развилки. — И с чемоданом…

— Уезжаю, — не поднимая головы, ответила Маша.

— Ты ж только приехала, — взглянув в лицо девушки, Григорий понял — что-то случилось. — Так, захочешь, сама расскажешь, а сейчас идём к нам.

Вырвав чемодан из рук Маши, Гриша взял её под локоть.

— Никуда я не пойду, — девушке хотелось кинуться в объятия друга, но она сдержалась. — Я больше сюда не вернусь.

— Тебя выгнали, да? — мягким голосом спросил Гриша. — У нас в деревне давно слухи ходят…

— Какие? — Маша понимала, речь идёт о ней.

— Я в это не верю, так что ты на меня не думай. Сказал женюсь, значит женюсь.

— Так, ясно, — Маша вцепилась в чемодан. — Захочешь повидаться — приедешь, а сюда я больше не сунусь.

— Как я приеду, если меня в армию по осени забирают, — у Гриши при одной только мысли об армии падало настроение.

— Гришенька, — Мария поцеловала парня в щёку. — Пиши, а я буду ждать.

Нахохлившись, Маша поплелась дальше.

— Автобусы уже не ходят! — крикнул Гриша и хотел было догнать, но его что-то не пускало.

— На попутках доберусь! — Маше было всё равно. Хоть пешком, только не оставаться в деревне.