Цветы лазоревые. Юмористические рассказы

Николай Лейкин, 1885

Известный писатель конца XIX – начала XX века Николай Александрович Лейкин внимательно подмечает и ярко описывает в своих рассказах характерные приметы времени, что делает его произведения не только водоворотом образов и ситуаций, но и своеобразной энциклопедией российской жизни на рубеже столетий. В этом сборнике охвачена жизнь во всем ее многообразии, и многие иронично обыгранные темы, такие как суеверия, сплетни, семейные дрязги, бедность и нищета, бюрократия, показуха в благотворительности и повсеместное пьянство, отзываются в читателях и сейчас. Разыгрываются и сценки, характерные именно для того периода: отношения обнищавшего дворянства и новых хозяев жизни – купцов. Высмеивается, хотя, скорее, и по-доброму, ограниченность последних и желание решить любую проблему с помощью денег – например, купить главную роль в пьесе.

В Варварин день

Утро 4 декабря. Шурча шелковой юбкой платья, только что вернулась домой от ранней обедни купеческая жена Варвара Федуловна Люнючева. В руках она держала просвиру.

— Бог милости прислал… — сказала она встретившему ее мужу.

— С ангелом… — проговорил муж, чмокнул жену в щеку и подставил ей свою щеку.

— Можешь ты себе представить: как ни билась, а ведь пришлось батюшку отца Кирилла вечером к себе позвать! Подхожу после молебна к кресту приложиться, а он подает мне просвиру и поздравляет с ангелом. Подает просвиру, а сам говорит: «Приду, приду, беспременно приду вечерком после всенощной у именинницы по маленькой сразиться». Что тут делать? Ну, разумеется, сейчас: «Милости просим, батюшка»… Ведь не сказать же: нет, мол, не приходите.

Муж почесал затылок.

— Делать нечего, надо будет посылать на садок за мороженым судаком, — сказал он. — Отварить его к ужину, что ли… Ох, не по нынешним временам гостей-то звать! Судаки-то вон гдовские восемнадцать копеек за фунт.

— Так меня этот отец Кирилл расстроил, так расстроил… — говорила жена. — Ведь на одном судаке не отъедешь. Надо леща чиненого жарить.

— Вот тебе, Варвара Федуловна, тут на платье двадцать аршин, — подал муж пакет. — Материйка-то она немного позавалявшись, даже чуточку мышами погрызена, но у своей-то именинницы сойдет. Не хотел ничего тебе дарить по нынешним тугим временам, да так уж… Все равно в лавке пришлось бы этот остаток за ничто продать…

— Ведь и Катерину Петровну с мужем пришлось позвать на чашку чаю… — прибавила хозяйка. — И он, и она были у ранней обедни. Дочка у них, Варенька — именинница, так причащали. Вместе и ко кресту прикладывались. Я отцу-то Кириллу говорю: «Милости просим», а она сзади стоит. Ну и ее пришлось позвать.

— Ну, уж это напрасно. Отец духовный — еще туда-сюда… А посторонних-то лиц зачем же приглашать?

— Да я, собственно, из-за мужа Катерины Петровны. Кто же иначе с отцом Кириллом в преферанс-то будет играть? Ты да отец Кирилл. Вдвоем нельзя… А вот теперь третий — Варсонофий Степаныч.

— Матушка, да ведь мы никого не хотели звать, а ты вдруг… Икра-то паюсная вон — рубль сорок копеек… Брал за рубль двадцать, а теперь рубль сорок.

— Для Катерины Петровны надо будет хоть яблок и винограду на десерт купить. Кроме того, она ром от живота пьет, — сказала жена.

— Ну, вот видишь… Ром, виноград, яблоки… Эх! — вздохнул муж.

— Пойдем чай-то пить. Чего уж тут!.. Именинница без расходов не бывает.

В столовой встретилась кухарка. Она несла сладкий пирог.

— От Глеба Иваныча Густомесова прислали. Кланяются и поздравляют с ангелом.

— Ну вот и этот!.. — воскликнул хозяин. — Неужели и его звать вечером?

— Пирог от него берем, так уж, само собой, пригласить надо, — отвечала именинница.

— Там посланный от Глеба Иваныча дожидается, — сказала кухарка.

Хозяйка выскочила в кухню. Стоял дворник.

— Кланяйся, благодари и проси Глеба Иваныча и Еликониду Гавриловну к нам вечером чаю откушать. Запросто, мол, никого не будет… — говорила хозяйка посланному.

Дворник переминался с ноги на ногу, вопросительно глядел и чесал затылок.

— На чаек, что ли? С Васильевского острова шел, сударыня.

— Мирон Мироныч… Дай мне двугривенный. Дворнику Глеба Иваныча на чай надо дать!.. — крикнула хозяйка мужу.

— О, чтоб вас!.. И хозяев в гости зови, и дворникам их на чай давай! Возьми.

Хозяйка вернулась из кухни.

— Ну, теперь, по крайней мере, вас будет четверо для преферанса, — сказала она мужу. — Ты, отец Кирилл, Глеб Иваныч и муж Катерины Петровны. Я Глеба-то Иваныча с супругой звала. Нельзя звать мужа и не звать жену.

— Да ведь уж это пять человек, а мы не хотели никого звать.

— Нет, не пять, а шесть, даже семь. Вчера я еще Онисима Николаевича с женой звала. Зашла я в булочную к Филиппову, а он там. Прямо подходит ко мне и говорит: «С наступающим ангелом, сударыня. Хоть уж вы и не зовете к себе, а завтра вечерком к вам забегу на чашку чаю». Ну что тут было делать? Сказала: милости просим. А он уж ежели прийти, то придет с женой.

Звонок. В прихожей послышался возглас:

— Где именинница-то? Веди, веди к имениннице-то!

В столовую влетел средних лет мужчина с бакенами и со сладким пирогом в руках.

— С ангелом, Варвара Федуловна… С именинницей, Мирон Мироныч… — заговорил он. — Вот-с, вместо хлеба-соли… пирожок… Думал, вечером к вам… но порассудил и решил, что неловко, не побывавши утром… Еще раз с ангелом… А вечером зовите, не зовите — я все равно зайду к вам.

— И не хотели звать, потому времена-то нынче тугие, да вот протопоп навязался… — сказал хозяин. — Грехи!.. Осетрина-то вон шесть гривен…

— Мне уж позвольте прийти не одному. У меня брат женатый из Луги приехал, так я уж с ними. Мне брата дома оставить нельзя. Он у меня остановился… — говорил гость. — Жена моя и свояченица свидетельствуют вам свое почтение, а уж вечером сегодня поздравят вас сами лично.

— Чайку стаканчик? — предложила хозяйка.

— От чайку-то увольте, а вот ежели бы ваша милость была рюмку водки и чего-нибудь солененького, так я с удовольствием… Животом все страдаю.

— Матрена! — крикнула хозяйка кухарку. — Очисть скорее селедку…

— Я попросил бы лучше икорки паюсной. Живот — вот моя Сибирь.

— Можно и за икрой послать…

Хозяин был мрачен и молчал. Молчал и гость.

— Впрочем, ежели с коньяком угостите, то я и чаю стакан выпью, — сказал гость.

— Сейчас я пошлю за коньяком… Давай денег, Мирон Мироныч…

— Ох, денежки, денежки!.. Трудно вы нынче наживаетесь-то! — вздохнул хозяин.

— Мирон Мироныч! Позволь, брат, привести к тебе сегодня на пир одного регента, — сказал гость. — Очень уж он желает с тобой познакомиться. Голос, я тебе доложу, восторг у него какой. Тенор. Он бы и гитару с собой взял.

— Да ведь мы, изволите видеть, никого не звали сегодня. Времена-то тугие, — вырвалось у хозяина.

— Да много ли ему нужно? Он только водку одну и пьет. Только уж ежели он придет, то с товарищем. Товарищ у него бас. Вот они дуэтец…

Хозяин вздыхал и чесал затылок.

— Милости просим. Пусть приходят… — сказала хозяйка, не глядя на мужа.