Фантазиста. Первый тайм

Надежда Сухова

Франческо мечтает стать футболистом, но он ещё не знает, насколько тернист будет его путь к вершине. Большой путь маленького человека.

5

Не знаю, кто услышал мои мольбы — мама или бабушка, — но только утром произошло настоящее чудо, мечтать о котором я и не мог. Я проснулся от того, что кто-то тронул меня за плечо. Едва разлепив опухшие после вчерашних слёз глаза, я обомлел: надо мной склонился Джанлука Менотти. Он, как всегда, улыбался, я же таращился на него, и у меня, наверное, был очень глупый вид, потому что Джанлука рассмеялся и произнёс:

— Вставай, пострел, и быстрей одевайся: нам надо всё успеть до двенадцати.

После этого он подмигнул мне и вышел из комнаты.

С минуту я лежал, соображая, приснилось мне это или нет. Голос Джанлуки всё ещё звучал у меня в ушах, но в комнате я был один. Постепенно отойдя ото сна, я понял, что мне дан шанс и, если я сейчас не оденусь и не догоню футболиста, он уйдёт навсегда. И тогда моя и без того горькая судьба покроется вечным мраком. Фантазия ясно нарисовала мне Джанлуку, медленно удаляющегося от моей комнаты под детскую считалочку «Раз-два — я шагаю, три-четыре — убегаю». Я резво вскочил и, кое-как попадая ногами в штанины, а руками — в рукава, оделся. Умываться я не стал: дорога́ была каждая секунда. Вылетев из комнаты, я понёсся по коридору, сбежал по лестнице и остановился как вкопанный: в холле Джанлуки не было. Только наш дворник Андреа стелил возле входных дверей вычищенный резиновый коврик. Подарок судьбы растаял как сон.

— А где… синьор Менотти? — упавшим голосом спросил я.

— Он ушёл, — не отрываясь от работы, ответил Андреа, потом выпрямился и посмотрел на деревянную входную дверь и добавил: — Наверное, к машине.

Чуть не сбив с ног дворника, я вылетел на улицу и помчался на парковку.

— Эй, Франческо! — окликнул меня чей-то голос.

Я тут же узнал его и обернулся. Джанлука, улыбаясь, шёл ко мне со стороны стадиона.

— Я не думал, что ты так быстро оденешься, — признался он. — Ты шустрый мальчик для восьми лет.

Я покраснел как томатный соус. Мне и раньше приходилось слышать такие дурацкие комплименты, да что такие — намного хуже! Но из уст Менотти это прозвучало как похвала высшей пробы.

— Ладно, поехали, — футболист положил руку мне на плечо и повёл к своей машине.

Это был уже не тот спортивный «Феррари», а чёрный джип — наверняка жутко дорогой. Я даже марки такой не знал, потому что в нашем городке большинство жителей имело автомобили эконом-класса или вообще старые-престарые. Пикнула сигнализация, и этот огромный монстр, похожий на свирепого дракона, загадочно подмигнул мне фарами.

— Залезай! — Джанлука открыл дверцу, и я буквально вскарабкался на сиденье, потому что оно располагалось намного выше, чем в тётиной машине.

Менотти уселся за руль, бросил мне через плечо «Пристегнись!» и завёл мотор. Сердце моё бешено застучало, потому что я до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. Джип, лениво развернувшись, выехал со стоянки и свернул на дорогу. У меня было такое ощущение, что не Джанлука управляет этим чудовищем, а оно само, как дрессированный зверь, выполняет выученные команды.

Мы приехали в большой и красивый ресторан. Встречать Джанлуку вышли почти все официанты и управляющий. Для меня это было удивительно, потому что тогда я ещё не знал, что сие заведение принадлежит футболисту.

— Рамон, покорми мальчика, — просто попросил Джанлука. — А то сегодня он ещё не завтракал.

— Не проблема, Джанни! — управляющий фамильярно хлопнул футболиста по плечу. Мне не понравился этот тип, но моего мнения, ясное дело, никто не спрашивал.

Мы прошли в дальний конец зала, поближе к кухне, сели за стол.

— Сейчас ты позавтракаешь, — зачем-то пояснил Джанлука. Тут у него зазвонил телефон, он ответил, отошёл говорить к окну.

Я сидел и разглядывал ресторан. Меня потрясало это заведение прежде всего своим интерьером — портьерами, красивой мебелью, чистыми скатертями из дорогих тканей. Здесь и пахло как-то по-особенному, не так, как в забегаловках, где мы иногда обедали с тётей.

Наконец, официант принёс завтрак. Никогда в жизни я не ел более вкусной пищи. Даже сейчас, когда я желанный гость в самых дорогих ресторанах, их блюда не кажутся мне такими вкусными и изысканными, как то, что я ел на завтрак в Сочельник в заведении Менотти. Мне дали положенные приборы, но я уплетал блюдо, орудуя вилкой и немного руками. Джанлука, который уже закончил разговор и сидел теперь напротив меня, с полуулыбкой наблюдал за мной. Мне хотелось выглядеть презентабельно в его глазах, а не походить на изголодавшегося бродяжку, поэтому я старался подражать героям фильмов, которые так любила тётя Изабелла. Мне хотелось так же изящно и неспеша отправлять в рот еду, но спагетти как назло соскальзывали с вилки, а овощи сваливались с неё в нескольких сантиметрах от моего рта. Это несомненно веселило Джанлуку. Потом мне принесли мороженое, и уж тут я не оплошал. Растягивая удовольствие от поглощения десерта, я решился заговорить. До этого я молчал, оторопев и смущаясь от происходящего, но вкусный завтрак придал мне смелости, и я тихо поинтересовался:

— Синьор Менотти, когда приедет тётя Изабелла?

Джанлука едва заметно кивнул, словно ждал только этого вопроса, и откинулся на спинку стула:

— Она не приедет, Франческо. Она не сможет забрать тебя на каникулы.

Я замер, не донеся ложечку до рта. В принципе, я предполагал, что ситуация может развиваться таким образом, но в интонации Менотти было что-то пугающее, что-то такое, что заставило моё сердце тревожно ёкнуть.

— Школа не работает в праздники, и поэтому мы не можем тебя в ней оставить.

У меня задрожали руки. Чтобы скрыть от этого замечательного человека сей позорный факт, я вновь принялся за мороженое, но ложечка всё равно предательски постукивала по краю розетки.

— Мы с Софией вчера посовещались и приняли решение забрать тебя к себе на каникулы.

Небеса разверзлись, грянул гром и земля ушла из-под ног. То есть ничего этого, конечно, не произошло, но состояние моё было близко к обморочному. Я не верил, что смогу пережить такое крупнокалиберное счастье. Мне кажется, я даже поперхнулся мороженым.

— Так что доедай быстрей. Нам надо ещё заехать в магазин, а потом забрать Софию из салона, — невозмутимо продолжал Джанлука, даже не подозревая, что его слова перевернули мою жизнь. — Вечером мы с Софи уйдём, оставим тебя с няней, зато завтра мы с тобой куда-нибудь сходим.

Я слушал и не понимал ни слова. И ещё я подумал, что я вчера слишком рьяно помолился, раз судьба преподнесла мне такой щедрый подарок. В тот момент я ещё не знал, что заплатить за него мне придётся, что называется, из своего кармана и цена эта будет далеко не распродажная. Но пока я светился от счастья, доедая лучшее в мире шоколадное с вишней мороженое, и предвкушал поход в магазин с великим футболистом, ставшим для меня в тот день Санта-Клаусом и крёстной феей в одном лице.

Магазин оказался ювелирным. Этого я ожидал меньше всего. Мне казалось, что накануне Рождества люди в большей степени посещают продуктовые магазины, но никак не ювелирные. Впрочем, мы с Джанлукой были из разных социальных слоёв, а потому наши представления о предрождественском шопинге сильно расходились.

Управляющий магазина встретил нас тепло, задержал на мне любопытствующий взгляд и снова переключил внимание на футболиста. К моему удивлению, Джанлука представил ему меня как своего друга. Да, он так и сказал, положив руку мне на плечо:

— Знакомься, Марчи, это Франческо, мой друг.

Менеджер поздоровался со мной за руку, что было особенно приятно. Потом они с Джанлукой заговорили о своём, оставив меня созерцать витрины. До этого я ни разу не был в ювелирных магазинах, и великолепие изделий потрясло моё воображение. Я переходил от стенда к стенду, не замечая, как выбираю ожерелье, которое бы я подарил маме. Её я помнил только по фотографиям в бабушкином альбоме, но на одной из них она мне нравилась больше всего. Фото это было сделано как ни странно в больнице. Бабушка часто рассказывала мне эту историю, незаметно смахивая набегавшие слёзы.

Поскольку у моей мамы были проблемы с почками, то последние два месяца беременности она провела в больнице, под присмотром врачей. Бабушка, дедушка и тётя Изабелла навещали её по очереди, выводя гулять в парк при больнице. И вот в одну из таких прогулок бабушка и моя мама присели на скамейку отдохнуть и заметили фотографа, который снимал свою беременную жену на фоне фонтана и зелени. Его жена, видимо, устала, и он дал ей передохнуть, отправившись искать новый фон. Тут-то он и обратил внимание на мою маму. Подошёл, представился, сказал, что она очень похожа на Деву Марию и попросил разрешения её сфотографировать. Мама засмущалась, а бабушка, чтобы сделать дочери приятное, дала фотографу разрешение. Он попросил бабушку покинуть скамейку и сделал несколько снимков. Через неделю он принёс с десяток фотокарточек и оставил свою визитку на случай, если моя мама захочет сфотографироваться уже с родившимся младенцем.

Так появилась та фотография, что бабушка хранила в красивой резной деревянной рамке. Мама на ней была прекрасна, а то, что фотограф увидел в ней Деву Марию, ещё больше придавало шарма композиции. Я мог часами смотреть на эту простую женщину в цветастом сарафане, с распущенными волосами, незатейливо спадающими на плечи. Много раз я представлял, что было бы, если бы моя мама не умерла. Я мечтал, как выиграю в лотерею много денег и куплю ей красивое платье и дорогое ожерелье, которое сделает её неотразимой. Моя мама не была красавицей, и я считал, что в дорогом наряде у неё больше шансов понравиться моему отцу. Я был уверен, что он бы влюбился в неё и они бы поженились.

О полноценной семье я тоже часто мечтал. Я представлял, как мы с отцом рыбачим у старого моста и гоняем мяч во дворе, ходим по субботам на матчи — он в качестве футболиста, а я в качестве зрителя, — смотрим фильмы, которые терпеть не могла тётя Изабелла. Я фантазировал, как мы с папой и мамой по вечерам прогуливаемся по городу, а иногда они оставляют меня дома, а сами отправляются на вечерний сеанс в кино, или в театр, или на дискотеку. Уж они бы не ссорились, как бабушка с дедушкой, и не забывали бы обо мне на Рождество, как тётя. Хотя… ей, наверно, я должен сказать спасибо, иначе в моей жизни никогда бы не появился Джанлука Менотти.

Так, размышляя и мечтая, я добрался до последней витрины и увидел тот кулон, который навсегда запал в моё сердце. Ничего особенного в нём не было — каплевидной формы золотая подвеска, украшенная мелкими бриллиантами, а в центре — какой-то голубой камушек. Незатейливое украшение, ничего вычурного, ничего такого, что бы притянуло взгляды миллионов, но именно его я бы подарил маме. Этот кулон был такой красивый и трогательный, что у меня даже слёзы навернулись. Если бы не Джанлука, я бы, наверное, позорно расплакался посреди магазина.

— Франческо! — услышал я голос футболиста. — Иди-ка сюда!

Слёзы мгновенно высохли, я пришёл в себя и подбежал к нему.

— Что скажешь? — он протянул мне плоскую коробочку, обитую чёрным бархатом, и открыл её. Я увидел красивое колье. Конечно, оно в сравнение не шло с тем кулоном, что я присмотрел для мамы! Оно сияло, переливаясь и завораживая.

— Это для Софи, — пояснил Джанлука. — Как думаешь, ей понравится?

— Она обалдеет, — ответил я, чем рассмешил и Менотти, и менеджера.

— У мальчика есть вкус, — заметил Марчи. — Ты умеешь выбирать себе друзей, Джанни.

Менотти шутливо отмахнулся от него.

Когда мы сели в машину, он строго наказал мне ничего не говорить Софии про подарок. Это было самое простое, что я мог сделать для него.