Маскарад тоскующих острот

Михаил Берман (2024)

Философско-психологический роман Михаил Бермана будет интересен всем, кто причисляет себя к людям, ищущим смысл жизни, истину… За нарочитой простотой языка, неторопливостью повествования таится глубокая духовная интрига. Не случайно действие романа происходит в сумасшедшем доме…

17. Я дал своему лесному маяку имя — маяк счастья

За окраиной старого города начинался лес, в который и вошли поэт с возлюбленной, чтобы вернуться в лечебное заведение. Никто не пожелал им перед дальней дорогой «Яркой Луны!», но, несмотря на это, луна светила ярко.

— Посмотри какой прекрасный дуб, — сказал Ржевский.

— Ошибаешься, милый друг, это просто очень толстый клен, посмотри на листья, — сказала Истина.

— Все-то ты знаешь, — и Ржевский нежно и бережно обнял Истину и еще нежней и бережней поцеловал. Истина закрыла глаза и представила, как луна и солнце, сойдя со своих орбит, мчатся навстречу друг другу сквозь космическое-аллегорическое пространство, а примчавшись, сливаются, исчезая друг в друге.

Вдруг из чащи вышел опять лось и пошел перед парой возлюбленных, как бы приглашая их следовать за собой. И они последовали, тем более что он шел в направлении больницы. Может быть, и лось нуждался в лечении и заботе? Кто его знает? Что вообще известно о животном мире, кроме педантичных анатомических подробностях и противоречивых пикантных сведениях о поведении и повадках верноподданных Природы?

— Представь, что этот лось — король нашего леса. Все ему подчиняются, — сказала Истина.

— Да, а сейчас он осматривает свои владения.

— Нет, не так. Его выдал нам в провожатые сам Пан [19]. Он же должен покровительствовать тебе. Помнишь, ты рассказывал, как тебя приворожил роман «Пан» [20]. Разве этого недостаточно, чтобы заслужить расположение Пана?

— Возможно, — улыбнулся Ржевский. — Но я думаю, что Пан просто влюблен в тебя и посылает нам надежного проводника.

— Пан, — крикнула Истин. — У меня есть надежный проводник. Лучшего проводника, чем мой поэт, для меня нет.

Лось свернул в чащу.

— Пошли немного за ним, — предложил Ржевский.

— Пошли. Интересно, куда он нас заведет на этот раз.

Лось вывел их к странному строению. Оно напоминало маяк. Маяк в лесу.

— Я слышал про лесной маяк. Не помню, кто-то рассказывал о нем, но я не верил, — сказал Ржевский.

— Я тоже слышала. Маяк счастья. В нем живет какой-то человек, который когда-то был смотрителем маяка, а теперь перебрался сюда. Он понял, как ему быть счастливым — смотреть сентиментальные фильмы со счастливым концом и гулять в лесу. Кажется, его неплохо знает старуха Креветка. Хотя, может, я и ошибаюсь.

— Не знаю. Говорят, что он напоминает Франциска Васильнанду. И внешне, и внутренне.

— Глупости. Ничего общего.

Рядом с входом маяка — дверью, цветом и формой напоминающей гигантский лист, сидел старый человек и смотрел на звезды. У него была длинная борода и густые брови, почти как у старухи Креветки. Он был одет как дед, но с косынкой на голове. Видимо, он чтил Франциска Васильнанду.

— Извините, мы вам не помешаем, если поговорим с вами? — обратилась к нему Истина.

— Нет, — сказал человек. — Я Хэппи Энд. Очень приятно, что в такую ночь есть с кем поговорить. Ночь ведь создана не только для сна. Ночь создана и для разговоров. А что может быть приятнее приятного разговора с приятными людьми!

Хэппи Энд вынес из лесного маяка два симпатичных стула и предложил сесть на них.

Истина с Ржевским с удовольствием сели.

— Ваш дом похож на маяк. Есть какая-та связь или просто так кажется? — спросил Ржевский.

— Не кажется. Вы правы — это маяк. Маяк, который я решил построить в лесу. Давным-давно я был смотрителем маяка. И когда я смотрел на море, я мечтал о лесе. Долгие годы, смотря на море, я представлял себе лес, а слушая шум волн, представлял пение птиц. Все, что у меня было в душе, — это мечта о жизни в лесу и телевизор, по которому бы крутили всякие сентиментальные комедии и мелодрамы. И все, что я хотел, — это жить в лесу и смотреть сентиментальные фильмы.

— Вы так любите лес? — спросил Ржевский.

— Я обожаю лес. И когда мне представилась возможность оставить маяк и построить свой, я выбрал место, близкое к храму Двух Утешительных Истин Франциска Васильнанды. И когда я сюда переехал, я довольно быстро достиг счастья. Поэтому я дал своему лесному маяку имя — Маяк Счастья. В нем нет ничего особенного — неприметный маячок в лесу, в нем неприметный старичок-дурачок, то смотрящий сентиментальный и добрый фильм, то наслаждающийся лесом. Но этот маяк — именно то место, где я счастлив. Я не осчастливил никого кроме себя, но разве этого недостаточно для меня? Разве недостаточно? — спросил Хэппи Энд, пытливо вглядываясь в глаза поэта и Истины.

— Вполне, — сказал Ржевский.

— А как же люди? Как же другие? Вам все равно? — спросила Истина.

— Я всегда рад видеть других людей. И всегда готов поделиться секретом, которого нету. Смотри добрые фильмы с приятным концом и гуляй в лесу.

— То есть добрые фильмы — как бы идеализированный внешний мир. Внешний мир часто неспокоен, но в конце концов успокаивается, — сказала Истина. — А лес дает покой внутреннему миру.

— Да, наверное, так, — согласился Хэппи Энд. — Я всегда рад, когда меня понимают или стараются понять, даже если не совсем верно. Я, честно говоря, никогда не задумывался над тем, почему я достиг счастья после того, как перебрался в лес. Я хотел так жить и все. Может, это то спасительное ощущение-догадка, которое для многих незаметно, неслышно. Но когда ты день изо дня смотришь на море, ты начинаешь слышать в себе то, что при других обстоятельствах осталось бы неуслышанным. Ты разгадываешь себя. Скорее, даже разгадываешь код счастья в себе. Может, так я могу объяснить себя.

— Вы удивительный человек! Удивительный! — восторженно сказала Истина.

— Вы поэт! Поэт! — сказал Ржевский не менее восторженно.

— Нет, я просто счастливый человек.

И когда Ржевский и Истина покидали его, он сказал:

— Приходите еще. И… и… Мир душе вашей!