Маскарад тоскующих острот

Михаил Берман (2024)

Философско-психологический роман Михаил Бермана будет интересен всем, кто причисляет себя к людям, ищущим смысл жизни, истину… За нарочитой простотой языка, неторопливостью повествования таится глубокая духовная интрига. Не случайно действие романа происходит в сумасшедшем доме…

12. А на дне озера лежал утонувший лось, который никогда в жизни не целовался

Истина лежала с закрытыми глазами. Бледный лунный свет освещал ее лицо, которым любовался Ржевский. Он был поэтом, влюбленным в луну и ночь, в лес и озеро, в звезды и облака. Он был поэтом, влюбленным в златокудрую женщину Истину.

— Истина, я люблю вас! — сказал он тихо.

— Я знаю, — сказала Истина. — Вы мне тоже очень нравитесь.

— Мне было бы плохо, если бы я вас не встретил. Вы моя надежда, мой свет. Я так счастлив, что сегодня мы вместе весь вечер. Что эта ночь наша. Мне давно не было так хорошо. И если вы говорите с Господом, поблагодарите его от моего имени.

— Попробуйте поблагодарить его сами. У вас получится.

— Навряд ли. Мне никогда не удавалось с ним поговорить. Да я и неверующий. Я не могу проникнуться той верой, которая есть у вас.

— Вам так кажется, — сказала Истина. — Вы верующий. Вы чувствительный, тонкий, одаренный. Он полюбил вас еще до вашего рождения, когда вы были просто еще одной его задумкой-заготовкой. Он одарил вас. И то, что вы много страдаете, говорит лишь о том, что вы любимы Господом. Безразличие ужасно. Самодовольство и успокоенность кошмарны и нелепы, — сказала Истина.

— Может быть. Я написал вам стихотворение. Не знаю, хорошо ли оно, но оно посвящено вам и написано от чистого сердца и всей души.

— Прочтите.

— Я вас люблю,

Как ясный день.

Как любят солнце

Жители селений,

Где дождь и снег

Почти что постоянно,

Где гололед соседствует с судьбой,

А «много хлеба» говорят впервые.

Где люди часто, пусть едва живые,

Но любят труд и ценят труд чужой.

Где на рассвете старая луна,

Как желчный взгляд старухи у корыта.

Моя судьба… да разве дело в ней?

Я вас люблю,

Но не виню ни в чем.

Лишь только благодарностью исполнен

И светлой грусти до краев наполнен

Я вижу вас и рад, и рад, и рад!

А как еще возможно передать

То, что описывать, возможно, невозможно,

А чувствовать, увы, не прекратить?

Когда я вижу вас, хочу я быть

Лишь только с вами.

Извините, что оно несколько бестолково и сбивчиво, но я небольшой поэт…

— Да ты что. Оно прекрасное. Мне очень нравится. Подойди ко мне, — попросила Истина.

Ржевского немного знобило. Он волновался.

— Вы любите меня? — шепнул он, обнимая Истину.

— Давай перейдем опять на «ты». Я не знаю.

— Ты не любишь меня? Нет, я, наверное, слишком многого требую, жду от тебя.

— Ржевский, запомни, ты ничего не ждешь от меня и не требуешь. Ты влюблен в меня и все.

— Да, я влюблен в тебя, в твою душу, в твое лицо, в твою улыбку, в твою походку. Стоит мне увидеть тебя, и я теряю голову.

— Ты поэт, и тебе не нужна голова, — пошутила Истина.

— Пусть так. Пусть у нас будет одна голова на двоих.

Они слились в поцелуе, нежном долгом и сладком. Стрекотали кузнечики, пели сверчки, а на дне озера лежал утонувший лось, который никогда в жизни не целовался. А может, он не утонул, а просто где-то бродил?