Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы

Марк Михайлович Вевиоровский, 2016

В этой книге вы встретитесь с обыкновенными и неординарными людьми, которые с одной стороны мало отличаются от нас с вами, но с другой стороны живут удивительной и необычной жизнью и окружающая их действительность может показаться фантастичной. Фантастичной является научная основа повествования, как и многие события в книге, хотя и происходит действие в узнаваемых обстоятельствах и даже с участием реальных лиц нашей действительности. Паранормальные способности некоторых героев позволяют причислить книгу к произведениям фантастическим, но уж если это научная фантастика, то фантастика социальная, затрагивающая некоторые основы нашей реальной действительности с необычной стороны, но неизменно с любовью к человеку, в особенности маленькому.

У ЭТКИНА с КАРЦЕВОЙ

У Эткина Свиридов застал Карцеву.

— Привет, Анатолий. Идите в соседнюю комнату, пообщайтесь, там вам не помешают.

— Толенька, мне Израиль Моисеевич сказал, что тебе нужен подопытный кролик. Я согласна…

— Какой же ты кролик — ты, в лучшем случае, крольчиха!

— Он не очень распространялся, только сказал о том, что он согласился быть тоже таким кроликом, и что дело это — важное и секретное. И что ты мне сам все расскажешь.

— Видишь ли, у меня открылись некоторые способности, которые… В общем, я не только могу что называется читать мысли, но и путешествовать по памяти, по информационному полю людей. А чтобы разобраться в этом феномене, нужны подопытные люди, и не только <люди>, но обычные люди. Только добровольно. Тем более, что тот, с кем я буду работать, должен будет помочь мне разобраться в некоторых аспектах…

— Так я согласна. Можешь располагать мною. Хочешь, начнем прямо сейчас?

— Ты не возражаешь, если я узнаю, что у тебя делается в памяти? Я ведь могу узнать что-нибудь… ну, про себя, или еще что-нибудь, что ты бы хотела скрыть…

— Толенька, милый! Как бы тебе это объяснить… Можешь узнать все, и делать все, что сочтешь нужным. Это тебя устраивает?

— Спасибо тебе, Леночка. Самый лучший контакт, с наименьшими затратами сил, получается если есть контакт физический — например, если взять человека за руку. Садись и я возьму тебя за руку. А пока расскажи мне что-нибудь…

Они сели, Свиридов взял Карцеву за руку и она начала что-то говорить. Он слушал ее частью сознания, а основное использовал для того, чтобы войти в ее сознание.

#Вот глупый — еще спрашивает разрешения… Неужели так и не понял, что я на все готова? Скажи — все, что угодно, сделаю… Даже скажи — ляг — лягу и еще ноги раздвину…

Если бы она это говорила вслух, то покраснела бы до корней волос, но это смущение ощущалось и мысленно.

#Интересно, когда он начнет исследовать мою память, я почувствую что-нибудь? Когда он начнет?

Свиридов ускорил темп и пошел вглубь, сразу встретил там Баранова и попытался перейти в его информационное поле. Ему это легко удалось, и он стал двигаться там, встретил там Потаповича и так же легко перешел в информационное поле того. Правда, четкость восприятия ухудшилась, и когда в информационном поле Потаповича появилась Лена Долгополова, и Свиридов перешел в ее информационное поле, то смог воспринимать информацию только на эмоциональном уровне. Самое интересное было дальше — в информационном поле Долгополовой он встретил себя и попытался перейти в свое информационное поле, и формально перешел, но съем информации практически не происходил и Свиридов из своего информационного поля почерпнуть ничего не смог.

Тогда он вернулся в информационное поле Карцевой и поискал там Свиридова, нашел и вошел в его — свое! — информационное поле, и получил ясную, хотя и чисто эмоциональную картинку.

Свиридов вернулся и поискал Эткина, нашел его и вошел в его информационное поле — сигнал был сильный, чистый, и не только на эмоциональном, но и на образном уровне — он увидел себя, даму, делающую укол старику. Решив оставить Эткина на потом, он вернулся в информационное поле Лены.

Свиридов попробовал ключевое слово #дочка# и попал в такой океан эмоций, боли, отчаянья, что постарался как можно быстрее уйти оттуда, и, пересиливая себя, попытался вызвать у Лены образ отца ее дочки. Получилась довольно тусклая и смазанная картинка на эмоциональном уровне — этот мужчина не оставил в ее памяти сколько-нибудь заметного следа.

— Ты что, не любила его? — неожиданно для Лены спросил Свиридов.

— Кого? — остановилась на полуслове и не поняла его Лена.

— Ты имеешь в виду Валентина? Того, с которым я жила? — после некоторого молчанья спросила она. — Наверное, любила… Только вспомнить его лицо теперь не могу, да его самого — тоже… А ты что, уже путешествуешь по моей памяти?

— Да, Леночка.

Лена опустила глаза, покраснела, но потом храбро посмотрела ему в глаза.

— И что нового ты узнал? Или что такого, чего бы ты не хотел знать обо мне?

— Ну, во-первых, я не узнал ничего принципиально нового. А те подробности, которые мне теперь известны, уж можешь мне поверить, никак не повредят нашим с тобой отношениям.

— Теперь ты знаешь, что я тебя люблю… Почти так же, как Сашу…

— Я очень благодарен тебе за это, потому что ты мне тоже очень дорога и близка.

— Это хорошо, — она склонилась к нему и положила голову на его плечо. — Ты иногда целуй меня, ладно? Мне это нужно…

— И, во-вторых, на свете не существует такой вещи, узнав которую я бы стал к тебе хуже относится.

— Спасибо тебе…

— Если ты можешь сейчас, то ответь мне на несколько вопросов.

— Давай…

— Ты чувствовала что-нибудь?

— Абсолютно ничего.

— Ты вспоминала кого-нибудь?

— Нет, я же рассказывала тебе о Шабалдине и Дормидонтове.

— Вот сейчас я вхожу в твое информационное поле. Что ты чувствуешь?

— Да ничего.

— Попробуй заблокировать передачу информации.

— Заблокировала. Ну и что?

— Ничего, просто чуть хуже идет передача. Какого цвета обои были в вашей с Валентином комнате?

— Ну… ей богу, не помню… Нет, не могу вспомнить.

— Ладно, кончим, я устал. Эти путешествия — не такая уж простая штука.

— А ты расскажешь мне, что ты там нашел? Хотя бы в общих чертах?

— Так я же наскоком, фрагментарно. Мне же надо было выяснить возможности, а не узнать что-либо. Поэтому я ничего связного и не вынес из твоей памяти, — слукавил Свиридов.

Потом, когда Лена ушла, Свиридов вкратце рассказал Эткину о эксперименте.

— Войдя в информационное поле Лены, я из него легко перешел в информационное поле Баранова, из его поля в поле Потаповича, из поля Потаповича в поле Долгополовой, а оттуда в поле Свиридова А.И. Здесь уже разобрать было что-нибудь трудно. Тогда я вернулся и вошел в свое собственное поле из поля Карцевой — пошел нормальный съем информации. Из поля Карцевой я входил и в ваше поле, Израиль Моиссевич, но решил, что напрямую будет проще. Но не сейчас. Интересным было то, что я получил информацию о цвете обоев в комнате Лены много лет назад, а она вспомнить цвет не может.

— Когда придешь?

— Постараюсь завтра. Но попозже.

— Иди. Я думать буду.