«Продается дом б/у без в/п с в/о и ч/ю»

Мария Фомальгаут

Нет, ну где это видано, чтобы дом продавал самого себя? А где это слыхано, чтобы лето приезжало в город? Я уже не говорю про платье, которое заставляет своих хозяев делать, что оно хочет, хотя полагается наоборот! А это что за безобразие – Земля в форме чашки? Кстати, почему чашки летают, кто им позволил? И почему я прошу передать соль, а вы передаете мне до или ре? В общем, ненормальная какая-то книга, не читайте, лучше чем полезным займитесь, составьте чертеж лета, например…

КРАДЕЛЬОН

–…собирайтесь!

–…

— Вы что, не слышите, я к вам обращаюсь! Собирайтесь немедленно!

— К-куда? Зачем?

— Пойдемте, пойдемте со мной… скорее же!

— Да что вы делаете?

— Я вас краду, что непонятно-то?

— Вы… меня…

–…я вас краду!

— Но…

–…никаких но! Почему, спрашивается, люди имеют право красть медальоны, а наоборот нельзя?

— М-м-м… ну как бы вам сказать-то… вообще-то никому ничего нельзя красть…

–…но ведь крадут же! Крадут! Так что собирайтесь! Я вас краду!

Понимаю, что мне ничего не остается кроме как собираться и поторапливаться вслед за медальоном, куда он там меня поведет, чего вообще ждать от этого медальона, — что ничего хорошего, это понятно, а вот чего именно. Медальон как будто только сейчас спохватывается, любезно предлагает мне карету, а то идти далековато, да вы хоть плащом закройтесь, чтобы вас не видели, никто не должен знать, что это я вас похитил…

Медальон приводит меня к дворцу, я и не знал, что в нашем городе такие дворцы, ведет в настоящие сокровищницы, ну ничего себе…

–…располагайтесь… сейчас… Распоряжусь, чтобы вам подали ужин… и приготовили постель…

— И… и долго мне здесь находиться?

— Пока вас не найдут, вы же похищены, не забывайте.

— Мне на работе за это устроят…

–…ничего не устроят, вас же похитили!

Долго ждать не приходится, меня находят в тот же день, даже странно, что в тот же день, врываются люди в форме, я даже вздрагиваю, как будто и правда в чем-то виноват, даже не сразу вспоминаю, что похитил не я, а меня.

— Кто… кто похитил этого человека?

Открываю рот, полицейские тут же одергивают меня, молчите, вы похищенный, мы должны допросить свидетелей… Итак, кто из вас похитил этого человека?

Не верю своим глазам и ушам, когда все сокровища до единого восклицают:

— Я!

— Я!

— Я! Я!

— Да погодите вы! Вы хоть понимаете, что за дачу ложных показаний вас всех…

Не выдерживаю:

— Почему они так рвутся стать моими похитителями?

— Ну как вы хотели, каждому хочется совершить что-то такое… выдающееся… Ну хотя бы похитить человека…

— Так может, я скажу, кто это сделал?

— Да, похоже, придется спросить у вас… так кто же?

Показываю:

— Вот этот старинный медальон…

–…вздор! — вспыхивает медальон, — это не я!

— Но…

–…это я сделал.

Мне не по себе от этого приглушенного голоса, от холодка на моем виске, что это, черт меня дери, изящный старинный пистолет прижимается к моему виску, люди в форме испуганно ахают…

–…не подходите, или я убью его! — восклицает старинный мушкет, ведет меня за собой в глубины хранилища, покорно следую за ними.

— Отлично сработано, — киваю медальонам, коронам, пистолетам, — так, теперь вы, — показываю на мушкет, — берете экипаж, и едем к ломбарду…

ЭЛЬЗА ПРИ…

Сегодня при… Эльза.

При-шла?

Не то.

При-ехала?

Не то.

При-летела?

Тоже не то. Называйте как хотите, все равно ни одно слово не подойдет.

При… Эльза.

Сегодня.

Эльза… какая такая вообще Эльза, кто такая вообще эта Эльза? Вроде внучка чья-то или правнучка, или племянница, или вообще не пойми, кто, Эльзу спрашивают, она чья, Эльза толком объяснить не может.

Эльзу в дом ведут, ну а что, у нас тут дом есть, он бесконечный, места всем хватит, вот тут комната бабушки, дальше комната прабабушки, дальше за лестницей комната прапрабабушки, дальше обеденный зал и кухня, а если по лестнице подняться, там комната прапрапрапрадедушки, а дальше комната прапрапрапрапрадедушки, а дальше башенка с винтовой лестницей, там прапрапрапрапрапрапрапрадедушка, а там комната его брата, брат ничей не прапра, а просто. И в комнате напротив просто сестра чья-то, а если пройти в конец коридора, там библиотека, а за ней две двери, одна в комнату прапрапра… а другая в комнату прапрапрапрапра… А третья… ну да, еще и третья есть, там кто живет, уже и не помнит… стоп, что значит, не помнит никто, все всё прекрасно помнят…

А вот Эльза.

При…

…все думают, гадают, кто такая Эльза, что за Эльза такая, да что тут думать, тут на стол накрывать надо, Эльза же, спрашивать что-нибудь такое… ну как она там, ну как оно там все, а летающие машины появились уже, нет, а что появилось, ух ты, телефон без провода, а он на батарейках, да, а смотрите, что я вам покажу, говорит Эльза, тут пишешь, что хочешь, чтобы тебе нарисовали, и программа сама рисует… Да так не бывает, говорит бабушка, это чудо какое-то, а чего не бывает, говорит прапрапрапрапрапрабабушка, у них там все бывает, и на Марс летают… нет, на Марс пока только роботы, а вот еще какой-то спутник на комету посадили, не помню я толком…

Это Эльза.

Которая при…

(шла, ехала, летела — все не то)

Смотрят Эльзу, вся простенькая какая-то, штаны широкие, стрижка под мальчика, курточка на пару размеров больше, прабабушка охает, бедного ребенка одеть не могут, Эльза кивает, ба, да это модно, это оверсайз, бабушка охает, я-то думала, там на каблучках все и в платьицах, каких свет не видывал, да что ж за мода, — бабушку осаждают, да вспомни, как сама клеши носила, халы накручивала, прабабушка говорила, ты в этом из дома только через мой труп выйдешь…

Смеются, вспоминают, кто что, и корсеты из китового уса, и зубы углем мазали, и всякое.

Спохватываются.

Смотрят на Эльзу, по-настоящему смотрят, Эльзе-то лет пятнадцать, не больше, как так вообще… Приглядываются, понимают, у Эльзы из груди торчит клинок, как клинок, почему клинок, что случилось-то…

–…а что случилось-то? — спрашивает прадедушка.

И все на него шикают, что ты, в самом-то деле. И прадедушка шикает, да ну вас, сами забыли, как вон прапрабабушка с пулей в сердце пришла, а прапрадедушка с пулей в голове, а тут какой-то кинжал, всего-то…

— Да кто ж тебя так, милая?

Эльза вздрагивает, как будто первый раз видит клинок.

— Э-э-э… а я не помню…

— Это как, тебя кто-то клинком в грудь, вот так, спереди, а ты не помнишь?

— Честно… не помню… как будто… как будто не было такого…

— Как не было?

Прабабушка присматривается, что-то не так с этой Эльзой, не так что-то, что-то…

— Вот те на!

— А Эльза-то, Эльза-то… из воска!

— Эльза… да как это?

— Я не виновата, — с вызовом говорит Эльза, — не виновата. Это не я…

–…а кто?

— Я не знаю, кто со мной такое сделал… Я живая была… настоящая…

И все хлопочут, никто не понимает, что случилось, как так вообще, трогают восковые руки, пытаются вытащить клинок, ну а как, с клинком-то некрасиво же, хотя вот прапратетушка с клинком в груди ходит, гордится…

–…так вонзили в тебя клинок?

— Не… не помню.

— Ну, если торчит, значит, вонзили… Зарыли тебя?

— Не… — Эльза мотает головой, — не помню…

— Зарыли, если ты здесь… в той земле за церковью… так-так-так… — прабабушка постукивает пальцами по столу, — ты мне скажи, были у тебя враги?

— Ой, ну, Лючия…

— И что она?

— Ну, такая дура…

–…ну что она тебе сделать-то хотела?

— Да ничего, просто дура…

— Ну а было такое, чтобы ты кому дорожку перешла? Парня там увела…

— Да нету у меня…

Пра-пра-пра хлопочут, да как нету, да как так, другие пра-пра осаживают, да не торопите, все впереди, тут же спохватываются, какое впереди, все уже…

— Погодите-погодите, может не все… — хмурится прабабушка, — ну а место чье-нибудь в институте?

— Да что институт, я курсы три-дэ графики прошла, и хватит…

Снова цокают языками, снова кто-то на кого-то шикает…

— Ну, вспоминай, вспоминай, — не унимается прабабушка, — может… злое кому что сделала?

Эльза краснеет, вспоминает, ну было злое, ну не насколько, чтобы прямо уж…

–…а было такое, чтобы что-то тебе принадлежало, а на это что-то другой кто позарился?

— Ну… трешку мне оставили…

— Это что, три-дэ какое-то?

— Не-е, это квартира трехкомнатная… А тетя тут на уши села, а-а-а, пусть она там поживет, пусть её сынок там поживет, а-а-а…

— А ты что?

— А послала всех… Почему-то за бабушкой я одна ухаживала, от них ни копейки… а тут налетели… стервятники…

Все хлопочут, думают, бабушку позвать, уж она-то про Эльзу скажет…

— Вот что… — кивает прабабушка, — я тебя окольной тропкой проведу…

— К-куда проведешь?

— Домой… назад…

Все охают, ахают, да как можно…

— Нужно, — кивает прабабушка, — я тебя научу… покажу…

Тем же вечером Эльза уходит, все думают, что это было вообще, никто не знает, прабабушка знает, не говорит…

…на следующий день при…

…приходит?

Прилетает?

При…

…в общем, как-то при… тетя, вся какая-то взаблмошная, громкая, оглядывает дом, а давайте ремонт тут сделаем, прабабушка строго говорит, а давайте не надо, кто-то уже подумывает, как бы выставить тетю за дверь. Тетя устраивается, с кучей вещей, откуда только взяла, сюда с вещами вообще никто не ходит, наполняет дом, пахнущая духами, чем-то терпким, цветочным. Тетю спрашивают, как она сюда попала, тетя отмахивается, ой, да как все, да как обычно, да… стирает воск с тыльной стороны ладони, садится пить чай, что-то там про молодежь говорит, куда они смотрят, о чем думают, Эльза вот… тут же осекается.

Готовят комнату для тети и комнату для Эльзы, она же тоже придет — лет через… через… да кто её знает, через сколько…