Белое платье

Вадим Ефимов

1979 год. Роман – будущий художник, перед уходом в армию на память дарит своей девушке Ирине картину "Белое платье", а после службы обещает на ней жениться. Но попадает в Афганистан – в плен к душманам. На Родине его все считают погибшим. Он вынужден перейти на сторону моджахедов – возврата домой нет. Его девушка выходит замуж, друг попадает в тюрьму. Уехать из Афгана в Америку Роману помогает один эмиссар. Проходит 10 лет. Роман становится известным художником в Америке и решает показать свои картины в России. По памяти он вновь пишет "Белое платье" и выставляет картину на вернисаже в родном городе. Развязка событий непредсказуема. Читайте новый остросюжетный роман ульяновского автора Вадима Ефимова «Белое платье».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

1979 год.

На столе лежали розы. Яркий солнечный луч коснулся их нежных лепестков, и они заиграли радужным цветом.

— Рома! — проговорила Ира. — Перестань рисовать! А то я сейчас уйду!

Парень с темными волнистыми волосами и голубыми глазами усмехнулся.

— Ира, я должен дорисовать эту картину, — пробурчал он и отодвинулся от девушки.

— Ты бы лучше меня нарисовал, — обиженно проговорила Ира и обняла его за плечи.

Роману шел девятнадцатый год. Это был человек, увлеченный своим миром, немного замкнутый, но искренний и добрый. Он был по уши влюблен в эту девушку. Ему нравилось в ней все. Её тонкие руки, фигура, большие зеленые глаза. Роман хорошо помнил их первую встречу. Они познакомились зимой на катке. Потом были первые свидания — внезапно нахлынувшая любовь. Той же зимой он первый раз поцеловал её. Роман учился в художественном училище. Мальчик с детства хорошо рисовал, поэтому родители, не задумываясь, отдали его в искусство. Картины стали его отдушиной в этом сумрачном мире.

Но Ира порой не понимала его творения. «Ну что ты нашел в этих мертвых картинах?» — не успокаивалась она, когда Роман часами сидел с кисточкой. Это немного раздражало парня, но он не показывал вида.

Вот и сейчас она холодно посмотрела на нарисованные цветы и усмехнулась:

— Цветы как цветы!

Роман засмеялся.

— Неужели ты не видишь, как они прекрасны!

Ирина только пожала плечами.

— А ты же завтра работаешь, — наконец, положив в сторону кисть, проговорил Роман и повернулся к девушке. — Как же мы пойдем к Сашке на день рождения? А он обидится, ты же знаешь его.

Ирина работала модельером в одном из городских ателье и часто подрабатывала в ночную смену. Особенно сейчас, когда материальное положение её семьи пошатнулось. Отца у Иры не было, а мать не в силах была обеспечить своей девочке красивую жизнь. Она однажды так и сказала: «Любишь одеваться, умей зарабатывать!»

— Ром, а я немного посижу, а потом потихонечку уйду, — вздыхая, проговорила она. — Пойми, у меня заказ!

— И у меня заказ! — пробурчал парень и вновь взялся за кисть.

2

Это был удивительный человек. Среднего роста, с кудрявыми волосами и хитрыми, но в тоже время какими-то грустными глазами. Он был неугомонный, но девушки от него просто сходили с ума. Сашка совал свой нос во все дела. Жалел маленького котенка, выброшенного на улицу, пожилую женщину, тяжело несущую полную сумку. Он старался помогать каждому, кто нуждался и не нуждался в этом.

«Солома» прозвали его ребята во дворе. Ничего удивительного в прозвище не было, ведь у Сашки была фамилия Соломенный.

Искренняя дружба с Романом родилась еще задолго до школьной скамьи. Они вместе ходили в детский садик, а потом вместе пошли в первый класс. Окончив школу, Сашка пошел учиться в ПТУ на газоэлектросварщика.

Роман дорожил дружбой с этим человеком. С ним легко можно было пройти на любой эстрадный концерт. Сашка мог запудрить мозги любому. Но вот с любовью ему не везло. Вернеё сказать, его любили, а он… Он все искал свою единственную и неповторимую.

В тот день ему исполнилось 18 лет. Счастливый и возбужденный, он встречал гостей. Играл магнитофон. На столе, помимо всяких яств, стояло спиртное, припасенное его отчимом как раз к этому дню.

Когда все гости расселись за стол, Сашка скомандовал:

— Рома, разливай!

— Привыкайте, — вмешался отчим. — Скоро в армию, а в армии все надо уметь. И даже это…

Стоял сентябрь, любимая пора Сашки, и он хорошо знал, что именно этим осенним призывом его и Романа заберут в армию.

— Саша, Сашенька, дай я тебя поцелую! — не сдержалась сидящая рядом с ним девушка, одетая в темную блузку. — Я тебя, дорогой, от всего сердца поздравляю! Желаю самого хорошего!

Она поцеловала его в щечку и положила рядом завернутый пакет. После первой рюмки Роман осмелел, и, встав из-за стола, подошел к другу.

— Саня! Прими и от нас с Ирой, — он специально сделал паузу, дав понять всем, что их отношения теперь серьезны. — Эту картину!

Роман торжественно поднял над столом большой портрет друга.

— Ну! — раздались восхищенно голоса. — Да за это надо выпить!

— Шик! Блеск!

— Сашка! А ты такой здесь красивенький! — визжали девчонки.

— Молодец Рома!

…Праздник продолжался. Сашка поставил медленную музыку и пригласил Ирину. Она не отказала имениннику, ведь сегодня был его день.

Рома стоял в стороне и косо посматривал на них.

— Извини, друг! — смеясь, проговорил Сашка, увидев его недовольное лицо.

…Через час Ира и Роман ушли. Провожая подругу до работы, Роман вдруг неожиданно спросил:

— А тебе Сашка нравится?

Девушка остановилась и удивленно посмотрела на друга:

— Дурачок! Я люблю только тебя!

После сладкого поцелуя Ира вдруг загрустила.

— Ром, тебе же скоро в армию.

— Ты будешь меня ждать, — прошептал он и обнял девушку. — Всего два года. Они пролетят так быстро.

Ирина ничего не сказала в ответ, лишь тяжело вздохнула.

3

Быстро летели сентябрьские дни. Осенняя листва уже стала покрывать землю.

— Саня! — раздался голос идущего сзади Романа. — А мы с Ирой решили после армии пожениться. Ты будешь у меня свидетелем?

— Поздравляю! — протянул Сашка. — Ром, только ты не обижайся, но два года — это большой срок. Все может случиться. Мне вон пацаны рассказывали: любила-любила, а потом — бац! — и выскочила за другого. Не дождалась.

Сашка взглянул на Романа. Увидев печаль в его глазах, он сразу же переменился.

— Да ладно, у вас все будет хорошо, — сказал он и перевел разговор на другую тему, вспомнив при этом про день рождения. — Да, Ром, что ты меня вечно позоришь? На черта ты мне подарил портрет. Не, ну честное слово! Я что, какой-нибудь вождь? Ты бы еще внизу года жизни подписал. Нарисовал бы мне лучше голую бабу — и то приятнеё было бы. А то как-то неудобно перед друзьями.

Он на минуту замолчал и неловко стал шуршать ногой по листве. Потом вновь посмотрел на Романа и произнес:

— Мне вон Валька вчера говорит, что только двоим портреты на день рождения дарят: мне и Брежневу.

Роман засмеялся.

— Эх, Солома, Солома! И ничего ты не понимаешь, это же произведение искусства!

— Да ладно тебе, произведение искусства. Иди, тебя уже ждут твои коллеги-художнички.

Перед входом в училище стояла небольшая группа ребят, которые увлеченно что-то обсуждали.

— Ты сегодня не работаешь? — спросил Роман Сашку.

— Нет, и завтра нет, у меня отгулы.

— Саш, а тебе Валентина нравится? — неожиданно спросил Роман.

— Не знаю, — Сашка покраснел. Но откровенному разговору не суждено было состояться. — О, только её не хватало! — кивнув в сторону, пренебрежительно произнес Солома. — Выплывает из тумана. Глаза бы мои её не видели!

Махая ручкой, легкой походкой к ним кокетливо подошла Анна. Эта болтливая и веселая девчонка постоянно дразнила Сашку, и поэтому так не нравилась ему. Хотя сама без ума была от него. Просто в силу своего характера она не могла не подколоть парня.

— Мальчики, как я рада вас видеть! — воскликнула она, и, взглянув на Сашу, затаила дыхание. Но тут же продолжила. — Я забыла, ведь осень. А я думаю, почему твои кудри пожелтели? Они у тебя такие стали золотистые.

— Как всегда, в своем репертуаре! — Сашка отвернулся.

— Здравствуй, красавица! — улыбнулся Роман и поцеловал ей ручку.

Аня не была красавицей, и прекрасно об этом знала, но это её нисколько не волновало. Наоборот, её главным правилом жизни было: «не родись красивой, а родись счастливой». А то, что она счастливая, Аня верила на все сто процентов. Да и изящная фигурка давала лишний раз повод для накаливания страстей сильного пола.

Аня обошла Сашку и вдруг неожиданно поцеловала Романа в щечку.

— А тебя, Саш, не могу, вот на дне рождения я бы тебя всего расцеловала с ног до головы, — она вздохнула. — Но ты же меня даже не пригласил. А я тебе такой подарок приготовила!..

Поняв, что начинаются разборки, Роман извинился и поспешил в училище.

— Вечером позвони! — крикнул ему в след Сашка.

— Ну, пойдем, пройдемся! — взяв Аню под руку, Сашка важно зашагал по тротуару, что-то насвистывая себе под нос.

— Саш! — Аня разом изменилась, вмиг пропали её кокетство и игривость. Она взглянула на недовольное лицо друга и продолжила:

— Я хочу…

Она словно не решилась чего-то сказать.

— Ну, говори…

— Саш, мне нужны деньги. Рублей триста.

Сашка даже присвистнул.

— Ах, да, бедная козочка, ни матери, ни отца…

— Саш, мне надо, понимаешь, надо! Я верну тебе их через два месяца.

Сашка с недоверием посмотрел на неё.

— Через два месяца я буду шагать «ать-два, ать-два». Поняла, Аня?

— Ну, после армии. Сашенька, ты же работаешь и у тебя есть деньги. Я ни к кому не обращалась, только к тебе. Ведь раньше я тебя ни о чем не просила.

Сашка сказал, что подумает. Тут он увидел троллейбус, быстро попрощался, и побежал к остановке.

Через несколько дней Саша все-таки одолжит Анне половину необходимой суммы, когда узнает от Вали, зачем ей понадобились деньги.

4

Был прекрасный сентябрьский вечер. Такого вечера Сашка ждал давно. Он специально ушел пораньше с работы, побрился, надел все лучшеё, купил цветы и как истинный джентльмен пришел к Вале.

Первый раз вечером они остались одни в квартире. Она первая начала целовать его, нежиться в объятиях.

— Саша, я тебя люблю! — шептала она. — У меня еще не было парня, ты будешь первый!

Саша целовал её шею, губы, прижимаясь к ней все сильнеё и сильнеё.

— Я тоже тебя очень люблю.

Он гладил её набухшие груди, а потом стыдливо, даже осторожно поцеловал её живот. Дыхание становилось все напряженней, и ему вдруг показалось, что сейчас произойдет что-то страшное. Он покраснел, так как больше не мог совладать с собой. Страсти любви разгорались все сильнеё. Валя расстегнула ему рубашку, потом сбросила с себя платье. Одаривая друг друга поцелуями, они не заметили, как их обнаженные тела переплелись…

— Саша, а у нас ведь тоже может быть ребенок, — проговорила Валя, когда все было позади и в комнате повисла тишина. Саша положил ей руку на грудь.

— Ты же хочешь, чтобы он был? — продолжила девушка. — Только я не хочу, чтобы это было, как у Ани.

Саша приподнялся с кровати.

— А как у Ани? — спросил он.

— Она беременна и хочет делать аборт. Скрывает. Но разве у нас что-то можно утаить? Я знаю, что она хочет сделать аборт тайно. Вроде бы даже деньги нашла. И кто ей только дал? — говорила Валя, поглаживая спину друга.

Саша застонал и упал головой в подушку. Теперь ему стало понятно, для чего она просила денег.

— Ты же никому об этом не скажешь, правда, Саша? — прошептала Валя и поцеловала его в шею. Но Саша не ответил взаимностью. Он думал об Анне. Ему как никогда стало жаль её.

— И кто же её так осчастливил? — спросил он.

Валя лишь пожала плечами, и, усмехнувшись, обняла друга.

5

— Вот и закончилась наша вольная жизнь! — с грустью проговорил Роман, показывая Ирине повестку.

Он тяжело вздохнул, и, загибая пальцы, начал считать года:

— 79-й, 80-й, 81-й… Осенью 81-го мы опять будем вместе!

На глазах у девушки блеснули слезы.

— Ты плачешь?

— Рома, мне кажется, что я тебя больше не увижу.

— Дура! — резко бросил Роман и отвернулся.

Потом коснулся её волос и прошептал:

— Я так же, как и сейчас, обниму тебя!

Он дотронулся рукой до её хрупкого тела, и, прижав к себе, начал страстно целовать её губы.

— Все будет хорошо!

— Рома! Я хочу ребенка, — вдруг произнесла Ира и опустила голову.

— Но мы даже не поженились, — Роман застыл как вкопанный.

— А что, для этого нужен штамп в паспорте? Я хочу от тебя ребенка. Что в этом плохого? Ведь ты вернешься ко мне?

— Но сейчас это нереально, пойми. Мы будем еще вместе, у нас будет время.

У неё задрожали губы, и она, не сдерживая слез, бросилась на диван.

— Зачем ждать два года? Это целая вечность. Твой ребенок будет каждый раз напоминать мне о тебе, — смахнув слезу, проговорила она.

Но Роман с присущей ему детской наивностью начал успокаивать подругу.

— Да все будет хорошо, два года пролетят незаметно. Мы будем писать друг другу письма, я приеду в отпуск.

Он поцеловал её заплаканное лицо и присел рядом.

— Подожди минутку, я сейчас.

Рома прошел в свою комнату и через минуты вынес оттуда какой-то холст. Ирина с безразличием посмотрела на полотно, не пытаясь даже понять, что там нарисовано. Это был лишь эскиз.

Она хотела сказать, что устала от этих картин, но вдруг её что-то остановило. На картине была нарисована красивая полуобнаженная девушка.

— Кто это? — спросила Ирина.

— Ты… — усмехнулся Роман. — Я подарю эту картину тебе.

Ира пристально смотрела на холст.

— Странная картина! — вдруг произнесла она и отвернулась. — И что это значит? Девушка, стол и небрежно лежащеё на столе белое платье.

Роман усмехнулся, потом пожал плечами и промолвил:

— А что тут непонятного? Ты стоишь, рядом стол, на котором лежит твое венчальное белое платье. Да. Да. Именно так я и назову картину «Белое платье». Она будет нашим талисманом. Ты будешь хранить её у себя, пока я не вернусь.

Ира неловко улыбнулась. Потом провела пальчиком по губам Романа и прижалась к нему. Вечер постепенно вступал в свои права…

6

Октябрь 1979 года.

Вся эта предармейская суета никак не укладывалась в новую жизнь Романа. Военкомат, медкомиссии, собеседования, нудные и неинтересные лекции о роли Вооруженных Сил в жизни страны. Ему стало казаться, что его готовят совершенно для другого мира, где все не так.

— Ну что, входи! — сказал поседевший майор, увидев стоящего возле двери Романа.

Парень вошел в кабинет, посреди которого стоял большой стол. За ним сидели члены аттестационной призывной комиссии.

— Кушнерёв Роман Владимирович, 1960 года рождения, русский, студент… — монотонно начал читать анкетные данные старший лейтенант. — По заключению медицинской комиссии РВК, признан годным к строевой службе…

Майор посмотрел на Романа, и, перевернув карточку, спросил:

— Куда хотите пойти служить, Роман Владимирович?

Парень опустил глаза. «Только не на флот». В этот момент майор встал и подошел к нему.

— Десантные войска! Не желаете, товарищ Кушнерёв?

Роман пристальным взглядом посмотрел на офицера и пожал плечами.

— Ну и хорошо, на этом и порешим, — не дожидаясь утвердительного ответа, сказал майор. — Парень вы, я смотрю, крепкий, нам такие в ВДВ нужны. Все, можете идти, пригласите следующего.

Роман вышел из военкомата сам не свой. С одной стороны, ему нравились голубые береты и тельняшки, но с другой стороны — он боялся высоты, боялся прыгать с парашютом.

Он подбежал к первой попавшейся телефонной будке и позвонил Сашке. Ему хотелось поделиться с ним этой новостью.

— Все, Санек, загремел в десант, — услышав в трубке голос друга, сказал Роман. — А ты куда попал? В колхозные войска, наверное?

Он пробовал шутить, но у него это не получалось. На душе была какая-то тяжесть.

— Пехота! — кричал Сашка. — С моим-то ростом да и с моим языком…

И он рассказал другу, как его в военкомате чуть не отправили на флот — на три года.

— Еле выкрутился, наплел комиссии черт знает что.

— Сашка, я через неделю уезжаю, — прервал его Роман. — В воскресенье проводы. Приходи с Валей.

Попрощавшись с другом, он повесил трубку и задумчиво пошел в сторону городского парка.

В воскресенье были проводы. После того как все гости разошлись, Роман с Ирой уединились в комнате. После сладкого поцелуя он показал ей картину.

— Посмотри, какая получилась! — торжественно произнес Роман.

Но Ире в этот вечер хотелось любви и ничего больше.

Она положила картину на стол, потом подошла к Роману, и, коснувшись его груди, стала медленно расстегивать ему рубашку. Роман отвел в сторону волны её волос и поцеловал девушку в губы. Потом он крепко обнял её, и она застонала от любовной сладости. Они упали на кровать, сбрасывая с себя одежду. Он целовал её груди, шею. Ирина тяжело дышала, постепенно захлебываясь в бурном водовороте любви.

…Они долго лежали в объятиях друг друга, вспоминая дни, проведенные вместе.

— Вчера мне снился сон, страшный сон, — сказала вдруг Ира. — Что мы… Что мы потерялись.

Роман вырвался из её объятий и пробурчал:

— Хватит говорить о плохом, накаркаешь еще!

Не дав больше ей сказать и слова, он набросил на плечи легкий халат и прошел на балкон. Во многих домах уже погасли огни, город медленно погружался в сон.

7

Большая толпа людей скопилась у железнодорожной платформы. Впереди показалась колонна призывников, и площадка перрона ожила, стала напоминать огромный муравейник. Здесь смеялись, смотрели в глаза друг другу и не сдерживали слез. Лишь в двух метрах от всего этого стояли приунывшие офицеры и постоянно поглядывали на часы.

— Становись! — наконец-то раздалась команда. — Товарищи провожающие, просьба не мешать!

Роман крепко обнял свою мать.

— Все будет хорошо! — он еле сдерживал слезы. Потом повернулся к Сашке. — Ну, друг, прощай! Пиши, как приедешь на службу…

— Мы обязательно встретимся! — сказал Сашка и прикусил губу, чтоб не разрыдаться.

Роман набросил на плечо вещмешок, взял под руку Ирину и отошел с ней в сторону. Они пару минут стояли, обнявшись, боясь произнести хоть слово.

Когда вновь прозвучала команда, Ира вцепилась в Романа:

— Каждый день мне пиши, я буду ждать писем. Рома, я люблю тебя!

— Становись! Равняйсь! Смирно! — уже кричал офицер.

— Все, Ира, мне надо идти! — он поцеловал её в щечку и побежал в строй.

— Рома! — закричала Ирина, но офицер подал команду, и колонна призывников направилась к вагонам.

Тут Ира вспомнила про пирожки, с которыми провозилась почти до полуночи. Она выхватила из сумочки небольшой пакет, и, пробиваясь сквозь толпу провожающих, стала кричать Роману. Он должен её обязательно услышать.

Вот он посмотрел в её сторону. Собрав все силы, она бросила пакет, надеясь, что Роман поймает его. Но парня волной занесло в вагон. Пакет пролетел через толпу зевак и упал почти у самого поезда.

Зазвучал марш «Прощание славянки». Ирина не сдержалась и зарыдала. В этот момент к ней подошел Сашка. Он взял её под руку и попытался успокоить.

Роман, увидев их, начал сильно барабанить по окну. В какой-то момент Ирина вдруг резко обернулась. Она увидела любимого человека, замахала ему рукой, но тут состав тронулся, и через минуту-другую поезд скрылся из вида.

Роман сидел у окна и смотрел, как таял родной город. Страшно хотелось плакать, но он держался.

По вагону прошел прапорщик и пересчитал призывников. Сидевший напротив Романа парень первым нарушил молчание.

— Когда прибудем на место, товарищ прапорщик? — спросил он.

— Завтра вечером, — буркнул военный и направился в тамбур.

Роману не хотелось сейчас ни с кем говорить. Он смотрел в окно. Мимо проплывали знакомые места: речка, пляж, лес. Все то, что было в его детстве.

8

Ирина вернулась домой. Все было так одиноко и тоскливо! Хотелось верить, что эти два года пролетят одним мгновением, и все будет, как раньше.

Только как прожить эти два года без него? Ждать почтальона и торопить дни? А вдруг Роман там встретит какую-нибудь девушку, а в письмах будет обманывать меня?

Ирина терзала себя размышлениями. «А как же тогда ребенок?»

«Ребенок!»

О том, что она скоро станет матерью, она узнала три дня назад. Ирина в тайне от всех сходила в женскую консультацию и сдала необходимые анализы.

Роману она решила ничего не говорить. Решила, что лучше потом, в письмах все объяснит.

Ирина подошла к зеркалу, сбросила платье и стала внимательно разглядывать свой живот. Потом прошлась по комнате. Хотела вновь подойти к зеркалу, но тут увидела картину, которую ей подарил Роман.

Холст до сих пор был запакован. Ирина разорвала бумагу и, поставив картину на стол, присела рядом.

«В знак большой любви!» — прочитала она надпись в углу, в самом низу.

— Что в ней такого? Незамысловатый сюжет: полуобнаженная девушка, цветы и белое венчальное платье на столе. Он так её и назвал — «Белое платье», сентябрь, 1979 год, — проговорила Ирина.

«А впрочем, здесь я красивая!» — подумала она, и, взяв картину в руки, закружилась с ней по комнате.

«Это теперь наш талисман, — радовалась она. — Ты будешь всегда со мной. Ты принесешь мне удачу!»

Она поставила картину на самое видное место и отошла к окну.

«А он неплохой художник, — вновь бросив взгляд на холст, подумала Ирина. — И как кстати здесь это венчальное белое платье! Девушка хочет надеть его на свадьбу. О, Господи! Как я хочу, чтобы это случилось. Пусть то, что он нарисовал, обязательно сбудется!»

Вдруг она замерла и даже слегка побледнела. Последняя фраза показалась ей страшной. На картине она одна и рядом никого нет. К тому же она так и не надела венчального платья.

Ирина фыркнула, словно освобождаясь от плохой мысли, и включила легкую музыку…

9

Заканчивался октябрь. Через неделю проводили в армию Сашу. И жизнь у всех закрутилась в своем обычном ритме. Ирина работала в ателье, Валентина продолжала учиться в пединституте. Подруги часто перезванивались, но разговоры были лишь о любимых солдатах. В общем-то, служба у них складывалась хорошо. Где-то в Белоруссии служил Роман, а Сашку судьба забросила в далекий Казахстан. Парни писали исправно, и, хотя больше они описывали солдатский быт, но в конце письма обязательно было: «Жду и люблю!»

Однажды как-то, возвращаясь с работы, Ира встретила своего бывшего одноклассника, который недавно вернулся из армии. Она сначала его даже не узнала. Он возмужал и сильно изменился.

— Старший сержант Борисов! Привет, Ирка! Ты все хорошеёшь и хорошеёшь!

— Коль?! Неужели ты? — обрадовалась Ира и поцеловала школьного друга в щечку.

— Ну, где ты? С кем ты? Рассказывай!

— Борисов, ну знаешь, такие вопросики! — закачала головой Ира.

— А что, поинтересоваться нельзя, замужем ли моя любимая девушка? — демобилизованный вояка говорил как заводной. — А может быть, я прямо с корабля на бал? Вспомни, одно время мы с тобой так красиво встречались!

Борисов почесал затылок и продолжил:

— Эх, было время… А у тебя ведь в 10-м какой-то моложавый появился. Из младшего класса. Он при тебе еще?

— Он в армии, — сделав печальное лицо, произнесла Ирина.

— Армия — это вещь, она настоящих мужиков делает…

Они немного прошлись, вспоминая прошлые года. Ирине даже понравилась прогулка. Как давно она вот так не гуляла по городу!

— А помнишь, как я тебя первый раз поцеловал? Ну, мы тогда еще с урока физики сбежали. Дождь проливной был. Ну, помнишь, в подъезде?

Конечно, Ира все прекрасно помнила. Но сейчас она больше вспоминала о поцелуях Романа. Пусть не таких страстных, неумелых, но зато самых сладких.

Коля долго еще рассказывал о себе, о своей службе. Они вспомнили весь класс, и Ира не заметила, как очутилась возле своего дома.

— Ну, вот мы и пришли, теперь я живу здесь, мы переёхали, — проговорила она и посмотрела на Колю.

— А я даже и не знал, — удивился он.

— Ну, мне пора! — Ира пожала плечами.

— Как пора? — Коля взял её за руку. — А я хотел тебя пригласить в гости. У меня как раз никого нет.

— Ни-ко-го-нет! — по слогам повторила Ирина и улыбнулась.

В этот момент Коля неожиданно обнял её и поцеловал. Ирина даже не успела увернуться.

— Ну что ты делаешь? — отскочила она от него, и, не попрощавшись, побежала к подъезду.

— Ира! — услышала она вслед.

Но девушка не обернулась.

10

Как трудно было привыкать к новой жизни! Вставать и ложиться по команде, есть эту кошмарную пищу. Слушаться старшину и старших по званию, ходить на построения, делать приборки и зубрить уставы. Все это настолько перевернуло сознание, что, казалось, мир сошел с ума. Роман даже начал думать, что этот кошмар никогда не закончится.

Учебное подразделение, в котором он служил, было одним из лучших в округе. По крайне мере, по всем показателям боевой и политической подготовки. Хотя в подразделении так же как, и везде, господствовала «дедовщина». Молодые солдаты, замученные муштрой на плацу, уже чуть ли друг перед другом не ходили строевым шагом. Но это было ерундой по сравнению с теми унижениями и оскорблениями, которые нередко позволяли себе старослужащие, или, как здесь их называли, «деды».

Командир отделения каждый день проверял у Романа знание устава. Придирался к каждой неправильно сказанной строчке. И Роман начинал все с начала.

Однажды он просидел до трех часов ночи, но так и не смог ответить без запинки «Обязанности солдата в строю».

Перед отбоем тоже нередко случались представления.

— Отбой! — раздалась команда дневального. Все вмиг оказались в койках. Лишь возле стены еще копошился какой-то солдат.

— Что это такое? — проревел дежурный по роте. — Рота, подъем! 45 секунд на одевание. Время пошло…

Солдаты повскакивали из коечек. И, кое-как надев на себя форму, через минуту уже стояли в проходе.

— Что, салаги, совсем обурели? — кричал на них дежурный. — Из-за рядового Смирнова будете отбиваться несколько раз.

— Рота, отбой! — вновь закричал он. На этот раз Роман еле уложился.

— Издеваются, как хотят! — прошептал он, соседу по коечке.

Над казармой опустилась тишина. Солдаты лежали, боясь шелохнуться.

— Так, Локтев не уложился! — надменно проговорил дежурный и вновь закричал. — Рота, подъем!

Старослужащие лежали и посмеивались над этим цирком. Когда вновь все улеглись, дежурный, порядком уставший от воспитательного процесса, с ухмылкой произнес:

— Вот чтобы такая мертвая тишина была. Спите, салаги, на сегодня все!

Сплюнув на пол, он направился к дневальному, для которого служба только начиналась.

11

Однажды на политзанятиях Роман не выдержал и заснул. Сон сразил парня наповал. Помог еще и монотонный, неинтересный рассказ замполита.

— Рядовой Кушнерёв! — заметил его офицер.

Напарник толкнул Романа в бок, и он инстинктивно вскочил с места, не совсем понимая, что происходит.

— Вы что, не выспались? — удивленно спросил замполит. Роман промолчал.

— Живаев! — обратился офицер к командиру отделения. — Объясните ему, как надо сидеть на политзанятиях.

Роман с ненавистью посмотрел на замполита. Кто-кто, а офицер точно знал, что он с двумя товарищами до четырех часов ночи чистил картошку, и, конечно же, не выспался.

По окончании политзанятий Живаев позвал Романа в бытовую комнату.

— Что, совсем нюх потерял? — выставляя грудь вперед, проговорил командир отделения.

Роман молчал. Он знал, что сейчас лучше промолчать, никакие оправдания не помогут.

Но Живаев не стал читать морали. Ударил его в спину и толкнул к стене. Роман еле удержался. Но в этот момент сзади последовал новый удар. Перед ним стоял еще один «дед». Старослужащий усмехнулся и со всей силой прошелся Роману по лицу. Из носа пошла кровь, и Роман присел на корточки.

— Теперь понял, как надо вести себя? — прошипел Живаев, схватив Романа за волосы. — Один наряд за плохое поведение на политзанятиях!

Старослужащие ушли, а Роман остался в бытовке. Но тут скрипнула дверь, и в комнату вошел его друг Алеша Сурин. Это был немного замкнутый, но отзывчивый парнишка, рано познавший несчастье. Ему не было и пяти лет, как умерла мать.

Роман быстро сдружился с ним, и они старались держаться вместе. Алеша попытался успокоить приятеля:

— Ты же знаешь этих сволочей, им только дай повод докопаться. Подонки, одним словом!

Он похлопал Романа по плечу, и они пошли на построение.

На следующий день на утреннем осмотре, увидев у Романа синяк под глазом, командир взвода поинтересовался:

— И кто же вас так?

Роман опустил голову. Тогда лейтенант позвал командира отделения.

— Доложите, товарищ Живаев, откуда у вашего подчиненного вот это? — офицер указал на синяк под глазом.

На лице Живаева скользнула ехидная улыбка.

— Я упал, — неожиданно проговорил Роман.

— Где же? И интересно, как? — недоумевал офицер.

— Он упал, — подтвердил Живаев, встав по стойке «смирно». — Я видел, как он ударился об стол. Хорошо, что глаз не выбил, товарищ лейтенант.

Роман злобно посмотрел на своего командира отделения.

— Пишите объяснительную, — приказал командир взвода. — Прямо сейчас. И все как было.

Живаев и Кушнерёв прошли в бытовую комнату. Командир отделения закрыл плотно дверь и подошел к рядовому:

— Кушнерёв, не смотри на меня волком. Это солдатская жизнь. У неё свои законы. Будет тебе год, и ты будешь нормально жить. Пойми, и никто ничего здесь не исправит. Даже этот зеленый лейтёха, наш комвзвода. Я в свое время тоже вставал в пять и чистил до четырех часов ночи картошку. Драил туалеты и стирал вонючие носки «дедам». И я так же ходил в синяках. А почему?

— Потому что ты сам этого хотел! — огрызнулся Роман, и, взяв чистый листок, начал сочинять объяснительную.

Живаев промолчал.

12

Шел декабрь 1979 года. По учебному подразделению поползли слухи, что отдельные разведроты скоро отправят в Афганистан. Эту новость Роман воспринял с энтузиазмом. Так хотелось поскореё забыть эту строевую и огневую подготовку, зубрежку уставов.

Впрочем, все прояснилось 28 декабря. Утром роту срочно построили на плацу. Командир неторопливо пробежал глазами по строю и громко скомандовал:

— Равняйсь! Смирно! Равнение направо!

Чеканя шаг, он подошел к командиру батальона.

— Лёха, чего им неймется перед Новым годом? — тихо проговорил Роман стоящему в первой шеренге другу.

Сурин пожал плечами:

— Жираф большой, ему видней!

Поздоровавшись со строем, комбат сразу же перешел к делу:

— Я обращаюсь к вам от имени высшего военного командования страны. Должен вам сказать, что на вас, товарищи, возложена ответственная задача: с сегодняшнего дня вы — воины-интернационалисты.

Небольшой шумок пробежал по строю. Но комбат, не обращая на это внимания, продолжил:

— Вы знаете, какая сейчас сложная обстановка в Афганистане. Наш братский сосед в опасности и просит помощи. Апрельская революция победила, но бандформирования, при поддержке Пакистана и США, хотят вернуть страну в прошлое. Экстремисты хотят задушить молодую демократическую республику. Советское правительство приняло мудрое и правильное решение ввести советские войска в Афганистан. И вам, товарищи солдаты, выпала честь войти в республику одними из первых. Вы должны гордиться этим!

Роман побледнел. Взглянул сначала на начальника политотдела (тот стоял, с опущенной головой), а потом — на своего ротного и прошептал:

— Лёха, кажется, попались!

— Срок отбытия — 2 января, сразу же после праздника, — сказал комбат и приказал подразделению готовиться к отправке.

Строй распустили, и солдаты молча пошли в казарму.

— Пацаны, это хорошо или плохо? — домогался до каждого рядовой Локтев. — Что это значит, интернационалист?

Но никто ему не ответил. Правда, старослужащие усмехались: мол, наконец-то постреляем из автоматов.

Вся предпраздничная подготовка теперь отошла на второй план. Молодые приуныли, да и «деды» старались по мелочам не докапываться до них.

— Нас не возьмут, нам до дембеля осталось три месяца! — говорил Живаев своим бойцам. — А вам там достанется. Это не на политзанятиях сидеть, там война!

Офицеры запретили солдатам сообщать домой об Афганистане. Почта была взята под строгий контроль. Замполит заявил, что как только будет известен адрес полевой почты, можно будет послать родным весточку.

Новогодний праздник не прибавил настроения. К тому же все ограничилось небольшим праздничным столом и телевизором. Солдаты даже не стали готовить театрализованную программу. В час ночи все легли спать. А уже второго января их жизнь полностью изменилась.

13

«Здравствуй, моя любимая! У меня все хорошо!» — по несколько раз в день перечитывала письма Ирина. Сегодня она получила еще одно. После трехмесячного молчания.

Она знала, что Роман в командировке, но не думала, что столько времени от него не будет вестей.

Три месяца ожиданий, казалось, сведут её с ума. Она старалась ни о чем плохом не думать и с головой погрузилась в работу. Лишь по выходным иногда ходила в кино. То с подругами, то с бывшим одноклассником Колей Борисовым. Он, кстати, зачастил к ней. Ирина сначала была против этих встреч, но потом сама для себя решила, что ничего дурного в этом нет. Она любит Романа и только его, а Коля всего-навсего школьный друг.

Однажды, возвращаясь с ним после концерта домой, она случайно встретила мать Романа, Александру Григорьевну. Ирина побледнела, но седоволосая женщина прошла мимо, гордо подняв голову. Ира тогда не спала всю ночь, и лишь часы пробили девять утра, позвонила ей домой.

Она пыталась оправдываться, солгала, что с ней был дальний родственник. Но умудренная жизненным опытом женщина дала понять девушке, что она вправе делать все, что захочет. Ведь они с Романом не женаты. Ирина обиделась на это.

Но больше всего её волновала беременность. Ирина иногда с ужасом смотрела на себя в зеркало. Что о ней будут говорить, когда округлится живот? А самое главное, что скажет мать Романа? Да и сам Роман еще ничего не знает.

…В то февральское утро Ирина, как обычно, встала рано. Только позавтракала, как раздался звонок в дверь. На пороге стоял её новый кавалер.

— Собирайся! — не скрывая радости, почти прокричал Коля. — Братан купил машину!

Ирина порадовалась за него, и, не раздумывая, согласилась покататься. Ей так хотелось развеять тоску.

Они выехали за город, где было много снега. Коля уверенно вел машину, и все посматривал на подругу. Что-то рассказывал ей про автомобиль, а потом вдруг запел. Ирина засмеялась.

Они остановились возле небольшой речушки. Ирина вышла из салона и прошлась по берегу. Как здесь было хорошо! Лес в снегу и первозданная тишина. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ирина не заметила, как к ней подошел Коля и дотронулся до её плеча. Потом резко схватил её и прижал к себе.

— Ты что? — одернула она его и отошла в сторону. — Коля, извини, но нам не стоит больше встречаться. Я люблю Романа. Спасибо тебе за все, но я действительно люблю другого человека. Ты для меня навсегда останешься другом.

— А мне плевать, что ты его любишь! — ухмыльнулся Коля. — Ты будешь моей. Как в восьмом классе, я уже все решил. Мы уедем из этого города. Ты будешь жить со мной как королева.

— Не надо, Коленька! — она первый раз так ласково назвала его, и он удивленно посмотрел на неё.

— Ира! — он подошел к ней и коснулся её лица. — Но ты же любила меня. Да что ты в нем нашла? А если через два года он привезет другую бабу? Я и только я тебя безумно люблю! Я буду носить тебя на руках! У нас будет ребенок…

Услышав эту фразу, Ирина резко взглянула на Николая. Но потом отвернулась и тихо проговорила:

Конец ознакомительного фрагмента.