Опасные игры с тенями. Том 0. Пустота наступает

Лилла Сомн, 2020

Ничего особенного. Просто Том 0 в одной книге. Вдруг кому-то удобнее читать здоровенный фолиант.У себя в Кантине Амелия служила оперативницей. Но на стажировку в интересовавшем её Омилле попала только как простая секретара. Деятельная служивая скучает в тёмной и тесной каморке в окружении пыльных документов. На помощь ей, скрашивая её нудные однообразные рабочие дни, приходит кофе, таинственные записи на неизвестном языке, новые знакомства и приключения. Отличный повод сменить отношение к происходящему на более терпеливое и философское. Или все же попытаться доказать ведьмующему начальству, что неведь способна на большее.

Свет 19. Режим питания нарушать нельзя.

Ами перевела взгляд с гор табличек на полу на те, что уже благополучно заняли своё место на полках. Ещё не все были размещены, но уже было понятно, что новой перестановки не избежать. Найденные в завалах дела и амины идеи постоянно вносили коррективы в расстановку. Ну, по крайней мере, проблема уже не была абстрактной, а требовала вполне себе конкретных действий. Это было уже проще.

Взяв в руки очередной плоский кусок письменной глины, Амелия замерла в изумлении. Таможенный перечень, который искал Майло! Неужели! Но… как? Должно быть, он попросту пропустил его, что неудивительно при таких‑то объёмах перелопачиваемой информации…

Надо поскорее отдать ему.

Она порывисто двинулась к выходу и… растянулась на полу, споткнувшись об одну из табличных гор, которая, пребольно ударив ногу, рассыпалась по полу, часть разлетелась по нему уже в виде осколков. Дело, находившееся в руках Ами взлетело в воздух и, совершив умопомрачительный кульбит, жёстко опустилось на пол, так же превращаясь в стайку разлетающихся осколков. Ами попыталась подняться, подтягивая к себе ноги, стараясь не обращать внимания на боль в ушибленных коленях. Из повреждённого осколками локтя через драпировку начала сочиться кровь. Секретаре удалось сесть на полу среди разбитых документов.

Колючий же случай! Какого тлена…

Вот… незадача‑то. Документа Майло не получит. Ну, может, и получит, если Ами удастся оперативно собрать на чём‑то осколки и найти чем их склеить.

Она тяжело вздохнула и встала на четвереньки, намереваясь начать собирать и сортировать осколки. Надо было что‑то сделать с локтем, пока она не залила драпировку и таблички кровью. И те же осколки было бы удобно собирать в какую‑нибудь корзину или большой карман из ткани. Ткань сеймомент нужна в любом случае. Ами резко встала и выпрямилась, опираясь на шкаф. Тот чуть покачнулся. Ами почувствовала лёгкий приступ паники.

Это вот этот огромный шкаф, основа, которую она всегда считала незыблемой, только что… пошатнулся?! Или это сделал её мир?.. Она в ужасе подняла взгляд на архивый стеллаж.

От вибрации таблички чуть вышли из гнёзд и теперь опасно свисали. Даже сам шкаф как будто накренился и навис над ней… Или это субъективные ощущения? Что бы то ни было, пора выбираться отсюда на воздух и на поиски ткани и корзин…

Но, прежде чем она успела что‑то сделать, ей на голову начали сыпаться таблички, разбиваясь вдребезги сами и разбивая ей голову…

Ами проснулась от собственного крика. Просто… какой‑то караван кошмаров… Как бы это прекратить…

Она тяжело дышала.

Сердце, кажется, тоже не хотело во всём этом больше участвовать и стремилось выскочить через уши или пробить грудную клетку. В ушах звенело. Зато спать больше не хотелось…

Никогда. До конца жизни, если и дальше будут такое показывать.

Кантинка почувствовала прохладное дуновение и повернула голову в сторону его источника. Ветер сейсвет был сильным и приподнимал даже тяжёлую входную занавесь, попутно принося небольшие клубы пыли. На недавно почищенный‑то пол! Этот хаос нельзя взять и побороть один раз, да? Он будет возвращаться снова и снова.

…Стоит ли тогда вообще бороться?

Может и нет, но результат выглядит приятно и успокаивающе. Пол чист. Вещи аккуратно сложены в сумки, жилище и реальность в целом выглядят гораздо дружелюбнее. Даже после только что приснившегося кошмара. Не слишком приятные сны продолжали возвращаться даже в её прибранное помещение. Вероятно, от стресса.

Может, ещё и от недоедания. В последнее время она весьма скудно питалась. Да, её кормили на работе или в любой кофейне днём по предъявлении мини-таблички с подписью главы храмов Сандры, как и всех служак. Но по восходам и закатам есть было нечего, потому как, увлёкшись наведением порядка и чувствуя непреодолимое желание отдохнуть после этого, она ещё ни разу не выбралась ни в лес, ни в пригородской парк за едой. Даже на рынок не зашла, хотя у неё ещё оставалось немного семян на обмен.

Ух… Надо будет озаботиться. В Кантине в этом плане было проще. Можно было просто выйти в сад и нарвать себе еды на закате или перехватить что‑то при восходе на бегу.

Что бы ей там ни приснилось, а она всё ещё находилась дома. И на работу ещё и идти надо. Но хоть табличками она не убита, и то ладно. Хотя ещё всё впереди. Сон мог оказаться пророческим. Кряхтя от усталости и мышечных болей, Ами поднялась и пошла к умывальнику. С трудом приведя себя в порядок и облачившись в чистые драпировки, она отправилась на работу выяснять, станет ли этот свет для неё роковым или проклятье настигнет её в последующие.

Оказавшись на работе и попросив Майло отпереть ей вход в каморку, она замерла в нерешительности. Воспоминания о сне всё ещё были свежими. Что, если её правда завалит табличками в этом узком помещении? И, даже если не убьёт сразу, то она там попросту задохнётся. Ами почувствовала приступ дурноты, перед глазами потемнело и вновь послышался рассветный звон в ушах…

Всю жизнь она любила открытые пространства и ненавидела тесные тёмные помещения. В этом Амелия была истинной кантинкой, чьи дома были, может, и не очень изящны и теплы, но огромны и полны света и воздуха, потому как те, кто много имеет дело с живой природой и растениями, знают точно — жизнь невозможна без света и свежего воздуха. Во тьме и духоте хорошо разводится только плесень и паразиты. Резко развернувшись, Амелия быстрым шагом направилась на улицу, практически сшибая с ног входившего в Участок Иржи.

— Ох, прости Иржи. — выдохнула Ами, заставив себя извиниться вместо так же рвавшейся на волю ругани и стараясь поскорее обойти антропоморфную преграду на пути к открытому пространству.

— Ами… — обеспокоенно спросило массивное омилльское рыжеволосое препятствие, приглядевшись к ней. — Что с тобой?

Служака отодвинула входную занавесь. Стоя наполовину на улице, беседовать было уже проще, потому как препятствующий нормальной коммуникации звон в ушах как будто утихал.

— Странные сны, продолжительный стресс и недоедание, Иржи. — сквозь зубы выдохнула она. — Ничего особенного.

— Недоедание? — удивился омиллец. — Разве тебя здесь не кормят? Майло должен был принести табличку со значком от Сандры, есть можно в лекарской столовой или в любой полюбившейся кофейне бесплатно, только предъяви…

— Всё хорошо, спасибо, Иржи. Мне всё выдали, днём я ем. — ответила Ами, выходя наружу и делая жест следовать за ней. — Порции небольшие, но грех жаловаться… Жалуюсь, потому как от этого на закате хочется есть ещё больше. Да и на восходе есть нечего. Я не озаботилась тем, чтобы сходить набрать еды. Притом что я очень тяжело переношу именно голод. Так что, не обращай внимания на мою стервозность. Она имеет… чисто физиологические причины.

Иржи вышел вслед за Ами.

— Понятно, ну… Ты попроси накладывать тебе побольше еды. Никто не откажет! Больше нам не выдают лишь потому, что больше мы не съедим… Не смотри так. Правда. Можешь даже с собой брать. Всем понятно, что храмовые работники голодать не должны. Кому мы поможем, будучи сами беспомощными. Но всё равно, конечно, надо иметь хоть какие‑то сушёные ягоды и орешки на закат восход.

— Хотя бы. А вообще, не мешало бы нормально есть снова при рассветах и закатах.

— Так. «Нормально» — это как? — заинтересовался служивый.

— Ну, примерно так же, как едим в обеденный перерыв. — недоумённо пояснила Ами, не понимая, к чему он клонит. — Только побольше. Раза в полтора‑два увеличить порции было бы нормально. Неужели вы все здесь молча работаете в полупроголодь? Или из дома с собой что‑то приносите? Наверняка так. Мне следовало догадаться.

— Шесть раз по световой норме! — удивился Иржи. — Ты столько съешь?! Ами.

Здоровяк удивлённо воззрился на хмурое миниатюрное существо.

— Конечно. — фыркнула она. — Всегда съедала и никаких проблем не было. Ещё и от десерта не отказывалась.

— Ну и аппетит у тебя! — восхищённо помотал головой Иржи. — А так и не скажешь. Габариты… вполне себе скромные.

— Нормальный у меня по кантинским меркам аппетит, хоть рост и не стандартный.

— Ух ты. Понятно. И тебе голодно! — сочувственно покачал головой омиллец.

— Да. Очень. Всё время.

— Может, тебя покормить? — воодушевлённо предложил он. — Давай я сеймомент сбегаю на ближайший рынок, принесу тебе еды? Возьму побольше. На сейсвет и про запас. Нельзя же позволять, чтобы ты голодала, притом что здесь целый Участок людей, которые могут и захотят тебе помочь. Я могу тебе поспособствовать поначалу, пока у тебя всё не наладится. Если тебе этого не хватит, расскажем о твоей проблеме остальным. Они тебя с радостью покормят!

Слёзы навернулись на глаза Ами. Она закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.

«Экая плакса. Прекращай себя жалеть. У других проблемы и похуже бывают, но они не принимаются хныкать, давить на жалость и клянчить еду, обременяя остальных и пользуясь их добродушием. Ты сама взрослая женщина и уже в состоянии прокормить не только себя. Прекращай этот болотный спектакль немедленно, не позорь нас.»

Заткнись.

Перебранка с собой не помогла успокоиться, но, по счастью, и не испортила настроения и не преуменьшила чувство жгучей благодарности. Ами поспешно вытерла покрасневшие глаза рукавом.

— Ох, Иржи… Это так мило! — наконец смогла выговорить она. — Нет. Спасибо. Правда, спасибо. Лучше расскажи мне, что здесь вообще едят. Что мне собирать в лесу?

— Как такое расскажешь? — развёл руками тот. — Проще показать! Пойдём после работы собирать еду вместе. Тем более что по одному сеймомент никто, кроме наших, по лесу не ходит. Да и нашим бы, помяни моё слово, не следовало.

— А что там такое?

— Никто об этом старается не думать и не говорить, но… четырёх беспамятных нашли ведь именно в лесу. Да, это ещё ни о чём не говорит, многих нашли в городе или за городом, может, они сами отправились в лес зачем‑то, уже потеряв память… Но, факт остаётся фактом. Никто об этом не говорит и, такое ощущение, что и думать не хочет. Иначе, как пропитание добывать. И ежесветные обходы делать.

— Понятно. Ну, я буду очень рада, если мы пойдём вместе в любом случае. Я ведь и правда практически не знаю, что собирать. В Кантине мы питались в основном с полей и огородов, собирательство было чем‑то дополнительным, чуть ли не развлечением, и особого внимания ему не уделялось.

— Ну, понятно. Ладно, приобретёшь тут новые навыки, такое всегда пригодится. А что за сны?

— Ты ещё и слушаешь?

— Ну да. Ты же вроде рассказываешь.

На глаза Ами вновь навернулись слёзы. Она шумно фыркнула, выражая презрение к незваной жидкости.

Остановись уже. Сеймомент не время.

…Надо же. Кто‑то её слушает внимательно.

Даже учитывая то, что такая тема, как чужие проблемы мало кому может быть интересной… По понятной причине — своих обычно хватает. Но чему удивляться. Этот участливый участковый только что собирался её накормить… Ему не только проблему, кажется, можно было бы доверить саму амину жизнь, с которой та явно не справлялась. Но — нет. Амина жизнь — это только амина жизнь. Это сомнительный дар‑проклятье, которое никому нельзя передать. Можно только рассказывать про неё анекдоты.

— Сейсвет во сне меня прихлопнул архивный шкаф. Свалился на меня со всеми табличками.

Иржи невесело усмехнулся и покачал головой.

— У тебя даже сны про работу.

— Да уж. На покой и отдых рассчитывать не приходится даже ночью. Плюс к этому похоже, что атмосфера в каморке воспринимается мной как подавляющая… Зато во сне я нашла потерянную табличку. И успела разбить её. Прежде чем меня саму прихлопнуло шкафом. Такая поучительная история. Не пойму только — мысли о работе нон‑стопом во сне и наяву — это путь к успеху или к сумасшествию?

— Скорее второе. Судя по тому, что я вижу. — осторожно заметил служивый. — Ну, тогда прогулка по лесу тебе точно не повредит! Общение с природой — лучшее, что может произойти с усталыми отчаявшимися людьми.

— Это точно. Лес всегда был мне лучшим другом. Жаль, что мы с ним сеймомент так редко видимся.

Иржи кивнул и ушёл, а Ами, вытерев остатки слёз, постояв ещё немного и набрав полные лёгкие вкусного омилльского воздуха, словно бы про запас, отправилась на рабочее место. Чего и говорить — несмотря на сложную жизненную ситуацию, получение хоть какого‑то контроля над ситуацией и ощущение включенности и участия в каком‑то общем деле принесло ей облегчение.

Будущее уже не казалось ей столь беспросветным и проблемы виделись хоть и грозными, но решаемыми. Даже в таком"тупом"по её понятиям деле, как секретарское, нашлось место для применения её могучего интеллекта и логики. Хотя, чем больше она этим занималась, тем большим уважением проникалась к выработавшей свою систему Люси и к самому секретарскому ремеслу в общем. По меркам Ами она совершила невозможное. Оставалась треть полугоры, занимавшая уже не так много места у стен и освободившая её стол и стул. Звучит замечательно и оптимистически. Во внутреннем мире свинцовые тучи пессимизма прорезал робкий лучик надежды, её внутреннее светило было воистину неугомонным, несмотря ни на что.

А с омилльским воздухом в неё как будто вошло что‑то новое. Это уже было не похоже на восходное безразличие с привкусом мрачной решительности.

«Может, и не всё ладно, но пусть будет, раз ничего не поделать. Сойдёт.»

Это уже больше напоминало какой‑то шаткий неуверенный оптимизм. Что‑то напоминающий… Что?

Картину из недорослевого периода. Вот она робко высовывается из своего укрытия и надеется, что ей хоть раз не прилетит прямо в голову на радость остальным недорослям метко брошенный соседской девчонкой ком земли. Потому как она неловка и сама не способна швырнуть что‑либо достаточно далеко. И метко. Особенно, будучи в гневе. Разозлилась — значит проиграла. Если бы она просто могла догнать и задушить забияку… но и бегает Ами тоже медленнее всех. Насмешек не избежать.

Можно было только попробовать избежать общения с людьми, но она опрометчиво решила, что в этот раз всё получится и контакт наконец‑то будет налажен… Не тут‑то было.

Ами тряхнула головой, убирая неприятную вспышку из прошлого. Начинающаяся эйфория почти сдулась, так и не успев расправиться. Недопустимо. Время погрузиться в начавшее получаться дело для сохранения хрупкого душевного спокойствия.

Так. Приступим. Спор. Претензия. Акт. Отчёт. Перечень. Поставить всё и переставить вновь ещё раз. Если с этим смириться и просто делать — проблем нет.

Как и следовало ожидать, за этот свет разбора и расстановки на неё ничего не упало. Глупо было и надеяться на такое скорое избавление от сложностей жизни. Предстояло ещё поднапрячься. Майлов перечень тоже не нашёлся. Интересно, если заглянуть в него во сне… соответствовали бы данные действительности? Если удалось бы их запомнить, конечно.

Послышались шаги. Ами внутренне напряглась. Не к ней. К Майло или Моки. Фух. Так им и надо.

…А после работы они с Иржи уже шли по лесу. Рослый добродушный здоровяк вполне себе северной внешности с сельвской грацией пробирался через заросли, особо не цепляясь ни за что, не наступая поминутно в скрывающуюся под фиолетовыми опавшими листьями скользкую грязь и не спотыкаясь о корни… Феноменально.

Впрочем, Ами не отставала. Местная растительность была не столь густой и цепкой, как околокантинская. То ли это было особенностью биома, то ли она попросту была обломана и утоптана часто наведывающимися сюда местными.

Как бы то ни было, местный лес немного отличался от привычного ей, несмотря на небольшое расстояние между Кантином и Омиллом. Деревья здесь были похожи на реликтовые из книжек. С остролитыми расходящимися длинными ветками. Или вовсе странные карликовые формы на ножках, с торчащими прямо из ствола пузатыми листьями. Удивительно!

Периодически приходилось останавливаться, чтобы рассмотреть эту непривычную чудную флору. Омилльские, как оказалось, не менее удивительны, так как едят совершенно непривычные для Ами штуки. Не то, чтобы она не видела этих растений раньше… Видела. Но ей бы никогда не пришло бы складывать их к себе в сумку, кантинские никогда не собирали эти коренья и эти ягоды.

Странно. Иржи не выглядел тем, кто способен на жестокие розыгрыши. Даже если бы это было так, Амелия настолько была предана тем, кто дал ей хоть малую толику своего внимания, что не обиделась бы на него, даже если бы весь мир для неё погрузился в вечную тьму после трёх дней поноса и непрерывной рвоты.

Но… как уже говорилось ранее, мечтать о скором избавлении от жизни со всеми её радостями и гадостями было бы более чем наивно.

Иржи тоже был изрядно удивлён, увидев знакомые Амелии ягоды, которые та без колебаний клала в сумку. Обмен опытом. Впрочем, того, что она могла здесь узнать и набрать не хватило бы для того, чтобы нормально пропитаться. Всё‑таки, их леса и условия жизни в целом отличались довольно‑таки ощутимо.

Набрав приличное количество снеди, они отправились обратно к городу.

— Этого тебе должно хватить… на какое‑то время. — Иржи усмехнулся, помотав головой.

— Ну да. — фыркнула в ответ Ами.

— Ну надо же, какой аппетит! — вновь восхитился омиллец. — Немыслимо!

— Средний по кантинским меркам, напоминаю.

— Ладно. — весело отмахнулся тот. — Сходим с тобой ещё пару раз, пока ты всё не запомнишь… Это я сейсвет тебе не показывал те растения, которые надо вымачивать или как‑то по‑особому разделывать. В следующий раз… Думаю, на сейсвет тебе информации хватит.

— Это уж точно! Спасибо, Иржи. Увидимся на работе.

— Да, до завтра.

Иржи отправился домой, а Ами только поняла, что зашли они в город не с того хода, с которого вышли, и теперь ей предстоит искать путь домой. К её облегчению, храмовый шпиль был виден и отсюда. Таким образом, она вернулась вначале к работе, попутно стараясь запомнить все гигантские грибы, попадающиеся по пути, а затем отправилась к своему котти.

Дома она оказалась совершенно вымотавшейся, но очень довольной. Большая сумка еды всегда придаёт уверенность в грядущем свете и изрядно добавляет оптимизма. Она поставила свою добычу в самое холодное место — за умывалкой, и, еле доползя до кровати, мгновенно провалилась в сон без сновидений. К её счастью. Похоже, уставать до полусмерти было её единственным способом прекратить кошмары.