Цвет страха. Рассказы

Евгений Владимирович Кузнецов, 2021

Как быть человеку, когда он попал в тюрьму?.. Или в армию… Когда на него направлен ствол автомата?.. Или взгляд врача в реанимации… И вообще: как быть человеку, когда он попадает в эту самую жизнь, на этот белый свет? Кто и что его губит? Кто и что его оберегает? Об этом эти рассказы, главный мотив и важнейшая цель которых – предельная и запредельная искренность. Некуда и не к кому живущему идти – только к самому себе! Со своей смелой любовью к самой жизни. Автора интересует прежде всего человек как таковой. Рассказы публикуются в авторской редакции. На обложке фото из личного архива автора. Содержит нецензурную брань.

Да, ела!

Или Рассказ моего мёртвого брата

Был — был, действительно, у меня брат.

И он действительно умер.

И рассказ тот он, мой брат, в самом деле под настроение кому-нибудь рассказывал.

Когда-то…

Так почему я сейчас не говорю: «рассказ моего умершего брата»?..

Потому что, когда брат этот рассказ декламировал — то он, мой брат, был ещё мёртвый…

А ожил он — как раз в ту минуту, когда догадался, что не нужно было, например, рассказов таких рассказывать.

Вообще.

Разве что, дурачась, — ЕЙ.

Его будущей невесте и жене.

Брат мой был в молодости с виду интересный, крайне заносчивый, а шустрый — исключительно.

Среди сверстников — всегдашний заводила и неоспоримый лидер.

Ни на кого из девочек ни в классе, ни во всей школе никогда даже не посматривал — ведь он такой красивый! такой развитой! да ещё и сын самого директора школы!

Так всё и пошло у него — на этой самоуверенности — в его жизни.

Поступил он было в институт, но скоро его, уж вовсе разгулявшегося, отчислили за пропуски занятий.

Но для брата даже и тут — словно бы ничего неприятного не случилось. По-всегдашнему был он остроумен и находчив. Тем более, теперь всё наперед было за него решено — скоро ему было в армию… потом — а потом всё самой собой пойдёт…

Пока же — отец устроил его на работу к себе в школу: хоть бы кем, учителем, что ли, физвоспитания.

И вот.

В школу в ту как раз пришла учительница новая — молодая.

Новенькая… молоденькая…

Преподаватель пения и рисования.

Но главное, самое главное — не такая, как все.

Дисциплинированная! И — молчунья.

Не покуривала, не выпивала абсолютно, не участвовала с другими молодыми учительницами ни на каких развлечениях… при всеобщей любой радости — даже не улыбалась…

Всё она — с книжками, с книгами: готовилась продолжать образование в вузе.

Да ещё — и сама она была из семьи учителей!

Ну — брат за нею, за такой особенной, и стал волочиться.

Конечно — прежде всего со своим неуёмным остроумием.

И она, разумеется, — глядя-то на всех исподлобья — словно бы должное приняла ухаживание симпатичного директорского сынка.

Хотя — как это и обычно она: насупленная и со сложенными на груди руками.

И вот рассказывает он, брат, ей, недотроге, — однажды такую историю…

…Жили мать с дочкой.

Жили вместе — до-олго, друг о друге — забо-отились…

Но дальше.

Мать умерла.

И дочь зачастила на кладбище.

Раз она вызвала даже такси ночью…

Приехала к кладбищу, велела таксисту ждать.

Таксист ждал-ждал…

Вдруг — сделалось ему ни с того ни с сего страшно…

Он, чтоб скорей уехать, включил фары…

А в свете в ярком — та самая идёт прямо на него…

Бледная… глаза вытаращенные… подбородок и грудь в крови…

И тянет к нему костлявые красные руки…

Таксист:

— Ты что?.. Людей ела?..

— Да, ела!

И — на таксиста скрюченными пятернями…

…Заорал так — мой брат.

И с пальцами с растопыренными, — на неё, на неё.

Она — замерла…

Став в один миг — хоть и строгая учительница — наивной-наивной!

И — упала на стол…

И — содрогаясь — то ли зарыдала, то ли захохотала…

А дальнейшее, и правда, — всё было именно по-известному.

Разве что — не всем понятному.

Сразу после армии брат женился.

Конечно — на ней. Разумеется — на не такой, как все.

Правда, стала она, жена брата, мало-помалу всё разговорчивее, всё речистее…

Родилась дочь.

Год за годом…

И — вдруг!

Брат — стал пить.

Страшно стал пить…

Почему?.. Почему?..

Дома от жены — упрёки и ругань.

А брат — и терпит, и всё пьёт.

Днём работает.

А вечером — домой его не тянет.

Почему?..

Дальше — больше.

Дочка растёт вроде бы здоровая — а совершенно не развивается…

Врачи — она, дочка… выяснилось… психически неполноценная!

Ах вон оно что…

От жены моему братцу — уже целые скандалы.

Жена — обвинила в беде его, моего брата.

Дескать, ты, такой-сякой, пил — вот и ребёнок никудышный!..

Брат — слушает… слушает…

И, конечно, — пьёт.

Теперь уж — сколько осталось сил…

Наконец — наконец, среди очередного скандала, хлопнул дверью… ушёл куда-то в ночь…

Тело нашлось у дверей винного магазина.

…Так вот я и говорю.

Брат мой, всесторонне-то развитой, да и, важнее важного, по природе душевный, — был мёртвым…

Был мёртвым до той минуты… пока не начал пить.

А пить он начал — когда вдруг понял, почему его ноги домой не несут.

Потому что женился он — такой-то красавец и гордец! — на бабёнке… ну, на какой-то, надо ведь же прямо сказать, — нездоровой, нездоровой…

Самолюбивая… властная… и самое страшное — неумолчная и неустанная всё и вся критиканша…

Даже и в ласках — одни резоны…

Ему бы сразу — уйти прочь! развестись!

Но — что он скажет всем на свете: родным, друзьям, знакомым?..

Учительница… с дипломом… уважаемая… хозяйственная…

Да и как это своё настроение — хотя бы самому-то себе выразить?..

И — пить.

Да тут ещё и ребёнок — не такой, вот уж подлинно, как все!

Брату — лишнее бы подтверждение и в его догадке.

Ребёнок таков — разумеется, в неё, в мать… такой же, как и его мать, нездоровый. — Только, всей и разницы с его особенной матерью, — уж особенно нездоровый.

Но, в такой ситуации, — как уйдёшь?..

Тем более, теперь он, мой брат, — нагляднее наглядного виноват.

Ну и — был съеден.

Конечно же — не женой и не вином…

А самой своей душой.

…И — что.

Правда это — смелость.

Смелость — это жизнь.

Женщина — женщина смела по сути: она приспособлена рождать собственно людей!

А мужчине… для смелости нужна, оказывается, ещё и судьба.

Ярославль, 22 декабря 2017