Цвет страха. Рассказы

Евгений Владимирович Кузнецов, 2021

Как быть человеку, когда он попал в тюрьму?.. Или в армию… Когда на него направлен ствол автомата?.. Или взгляд врача в реанимации… И вообще: как быть человеку, когда он попадает в эту самую жизнь, на этот белый свет? Кто и что его губит? Кто и что его оберегает? Об этом эти рассказы, главный мотив и важнейшая цель которых – предельная и запредельная искренность. Некуда и не к кому живущему идти – только к самому себе! Со своей смелой любовью к самой жизни. Автора интересует прежде всего человек как таковой. Рассказы публикуются в авторской редакции. На обложке фото из личного архива автора. Содержит нецензурную брань.

Убил и стрелял

Милиционер убил… Убил милиционер…

Все всё сейчас об этом.

Дескать, сотрудник милиции — а убил!..

Я — развожу руками:

– — Так потому и убил, что сотрудник!

Все, опять же: ещё и майор — а убил.

Я — пусть и сам себе:

– — Так потому и убил!

И все — с особенным возмущением: он был притом и начальник — а убил.

Я — своё:

– — Потому и убил! Потому!

Наконец руководство там у них высокое, не генерал ли, о своём этом подчиненном — уж почти самую истину: он был… «хорошим оперативником»!

Он — тот, кто убил, он — тот, кто убийца. (Убил он троих и ранивший ещё скольких-то…)

– — То-то и оно…

…И тут я ощущаю в себе досаду.

Досаду. Такую особенную, такую странную… какой никогда раньше не испытывал.

– — Ведь я это уже говорил!

Говорил. То есть — писал. И даже издал. И уж несколько лет тому назад.

А что.

Человек если стремится стать — радикалом, военным, тем сотрудником… вождём, командиром, начальником хоть каким, то из них каждый второй для того, чтобы — чтобы насиловать.

С той, с той целью и становятся, половина, революционерами и прочими всяческими радикалами, чтобы под предлогом — под предлогом! — какой-нибудь высокой идеи и цели или профессиональной специфики — убивать, истязать; хотя бы — как-то мучить.

В «силовики» идут, чтобы насиловать.

Конечно, конечно — большинство из таких в этом не признаются даже сами себе; разве что тайно.

Этот же — потому и был оперативником именно хорошим, что он в среде преступной как рыба в воде. Этот же — и оружие имел для насилия именно преступно добытое.

Обо всем этом, говорил я, надо написать в букваре; по крайней мере — в учебнике вузовском. Только бы не забывать уточнять: что не все таковы, а — половина.

Само собою — нужно тут же и объяснить, почему всё это так. — Все рождаются и живут для выделения энергии и, для выделения всё большей и большей энергии, — обязательно противоположно разными.

Я это говорил.

Так было, есть и будет.

Я это говорил.

Но… всё так и остаётся. Как я говорил…

Поэтому, в частности, сейчас так и формулирую: убил и стрелял. — То есть по существу.

Тот «милиционер-майор-начальник-оперативник» убил — убил сначала в себе последнее лицемерие и осторожность и уж после этого — после этого занялся своим истинным прижизненным назначением: стрелять, разумеется — в людей, разумеется — прицельно…

Я тогда об этом говорил — и состояние у меня, помню, было, словно я это говоримое… рассеиваю по всему вселенскому воздуху, по всему человеческому пространству.

А теперь во мне — та досада. Не испытываемая мной ранее.

Словно я говорить-то говорил — а был в это время накрыт каким-то стеклянным непроницаемым колпаком.

Или: я говорил — а все вокруг были скрыты от меня за невидимой, но реальной стеной…

И что же мне делать?..

А надо повторить!

Надо сказать ещё громче.

И надо ещё громче повторить!

Ярославль. Май 2009