Такие разные люди

Ирина Мартова, 2021

Такие разные люди, такие разные судьбы… В жизненной суете мы порой не знаем своих соседей, поверхностно оцениваем людей, с которыми сталкивает нас судьба. Судим всё и всех. Не можем понять и простить. А порой человек со странностями оказывается гением, трусоватый на первый взгляд проявляет себя как герой, а тот, кто безраздельно отдавал себя другим, вдруг остается в одиночестве. Рассказы Ирины Мартовой, члена Союза писателей России, именно о том, как проявляют себя люди в разных ситуациях, как из противников становятся друзьями и наоборот… Все как в жизни: и неожиданные повороты судьбы, и ранящие душу события, и радостные встречи с любимыми… Сюжеты рассказов развиваются с неожиданными поворотами, заставляя читателей поволноваться. И эти рассказы дают мощный посыл помогать, а не отталкивать, сопереживать, а не насмехаться, понимать, а не отмахиваться от людей.

© Мартова И., 2021

© ИД «ИМ Медиа», 2021

* * *

Верить и ждать…

Наташка сидела на берегу.

Вечерело. Холодало. По воде пошла быстрая рябь. Несмотря на неожиданно теплый сентябрь, в сумерки на берегу становилось очень свежо, зябко и неуютно. Ветер, снующий по низу, вдоль пологого берега, дерзко трепал волосы, воровато теребил подол легкой юбчонки, нагло ласкал острые девичьи колени.

Закат накатывал быстро, словно торопился поскорее накрыть деревню густыми синими сумерками. Где-то там, во дворах, по-хозяйски лаяли собаки, готовясь к ночному дежурству, мягко и призывно мычали пахнущие парным молоком коровы, только что вернувшиеся с пастбища, бестолково блеяли овцы, то и дело сбиваясь на острый фальцет…

Деревня неторопливо и привычно погружалась в ночь, буднично перемалывая каждодневные крестьянские заботы, спеша до темноты прибрать двор и обиходить скот.

Наташка сидела на берегу, уныло глядя вдаль.

Вода в реке сильно потемнела, ветер усилился. Солнце, легко коснувшееся горизонта, унесло с собой и яркость сентябрьского дня, и его уютное тепло, и глубину бездонного неба.

Наташка нахмурилась, вздохнула и, медленно поднявшись, неторопливо побрела в сторону деревни, приветливо глядящей на мир ярко светящимися окнами.

Дома никто не ждал.

Когда-то большая и дружная семья развалилась быстро, растаяла, как снег по весне…

Все началось с деда, который помер нежданно-негаданно. За одну ночь. Лег спать здоровым и бодрым, а утром уже не встал. Никто ничего понять не мог, а деревенская фельдшерица, испуганно моргая, сказала, что инфаркт всегда приходит неожиданно.

Потом мама… Она лежала в областной больнице почти полгода. Врачи успокаивали только тем, что болезнь не смертельная, но лечили долго и как-то безразлично. Мама на поправку не шла, похудела, пожелтела и все кашляла, виновато глядя на дочку.

Два месяца назад мамы не стало.

Когда Наташка, горестно рыдая, ворвалась в кабинет лечащего врача и, не в силах совладать с собой, грохнула кулаком по столу, требуя ответа, тот развел руками, мол, на все воля божья.

И вот вчера бабушке, единственной родной душе, вдруг стало плохо. «Скорая», как всегда, ехала долго, хотя сентябрьские проселочные дороги, еще не изъеденные осенними ливнями, колдобинами и ухабами, не создавали медикам особых трудностей.

Бабушка, лежа на старом диване, тихонько постанывала, держась за бок, но плакать перепуганной внучке не разрешила.

— Детонька, ну, что ты? Чего ты? Милая моя…

Наташка, размазывая слезы по холодным щекам, замотала головой.

— Ой… Не умирай! Останусь одна на всем белом свете…

Бабушка, чуть поморщившись, слабо улыбнулась.

— Детка, всему на этом свете свое время. Всему. Все должно быть вовремя. Надо вовремя родиться и вовремя уйти.

— Нет… — отчаянно зарыдала внучка.

Бабушка промолчала.

Тишина плыла по их большому дому. И только тикали в горнице неугомонные ходики, купленные когда-то дедом на ярмарке, в печке потрескивали дрова, да рыжая кошка, не понимающая человеческого горя, гоняла по прихожей клубок шерсти.

Бабушка подняла на внучку выгоревшие от времени глаза.

— Ты деточка, только мудрости не теряй… Мало ли что может случиться, всякое бывает… Жизнь — штука непредсказуемая, долгая, нелегкая. А только ты помни: надо верить и ждать. Слышишь? Обязательно верить и ждать.

— Чего ждать-то? — Наташка вскинула мокрые ресницы.

— Как чего? Чуда…

— Чего? — внучка недоуменно изогнула брови. — Какого еще чуда? В деревне нашей откуда чудо-то? Ты что, бредишь?

— А как же, — старушка загадочно улыбнулась. — Как иначе? А весна после зимы разве не чудо? А первая зелень в поле, а яблоневый цвет, а ледоход на реке? А рождение ребенка? А радуга во все небо? Разве ж это не чудо?

— Ой… — устало отмахнулась внучка, — скажешь тоже. Нашла чудо.

— Ох, Наташенька, — бабушка вздохнула и покачала головой. — Ты потом поймешь. Повзрослеешь, помудреешь, подумаешь на досуге… Ты только помни мои слова. Обязательно помни! Верь: как бы противно и муторно ни было, встретится и на твоем пути добрый человек, и чудо придет в твой дом. Ты только умей ждать. Отчаяние — плохой советчик.

Наталья подошла к дивану, присела рядом со старушкой и уткнулась ей в плечо.

— Поживи еще… Страшно мне.

Бабушка подняла морщинистую руку, погладила внучку по голове.

— Постараюсь. А ты все же помни… Верь и жди.

Приехала «скорая» и забрала бабушку в районную больницу. Молодой врач в измятом халате поверх синего свитера сочувственно глянул на зареванную девчонку.

— Сколько лет-то тебе? — тихо спросил он.

— Семнадцать, — шмыгнув носом, прошептала Наташка, еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос.

Тот покачал головой, наморщил лоб.

— Ты сегодня с нами не езди, — замявшись, пробормотал доктор. — Чего трястись в район на ночь глядя. Как обратно поедешь? Уж ночь на дворе. А послезавтра с утра приезжай, если захочешь…

День прошел.

Наталья, как потерянная, ходила по пустому дому. Есть не варила, ни о чем думать не могла. Хорошо, что тетка Пелагея, мамкина сестра, взялась со скотом помогать. Корову из стада встретила, подоила, овец и кур накормила. В дом вошла, посидела с племянницей немного и заторопилась.

— Пойду я, слышь? Детей спать укладывать пора. Ты, Натаха, поешь, я принесла. Вон в печи кастрюлю поставила. Она подошла к двери, остановилась. — А хочешь, пойдем к нам, а? Поужинаем вместе, я тоже весь день не ела, все некогда… Пойдем, Натаха?

Девчонка безучастно молчала, глядя в темные окна.

— Ну, что ты тут одна будешь сидеть? А? — горестно вздохнула Пелагея.

Племянница посмотрела на тетку красными от слез и переживаний глазами.

— Нет, теть Поль, не пойду. Не хочу, спасибо.

— Ну, как знаешь, — тетка открыла дверь, пронзительно скрипнувшую, и вдруг опять обернулась. — Не горюй. Поправится бабушка. Слышишь, Наталья? Ты верь и жди…

— Как? — Наташка радостно вскинулась. — Ты тоже про это знаешь?

— А как же, — тетка ласково усмехнулась. — Это ж закон жизни. Иначе нельзя. Надо верить и ждать. У каждого, Наташка, своя вера и свое чудо, но это правда жизни. И старики наши это знали, и мы знаем, и дети наши, дай бог, будут знать. И дальше, надеюсь, в жизнь понесут эту истину.

Тетка поспешно ушла.

Наташка выключила свет и, не раздеваясь, легла на диван, туда, где вчера лежала бабушка. Долго смотрела в темноту, вспоминая время, когда этот старый дом жил полной жизнью, наполнялся громким смехом и веселыми песнями по праздникам.

Она и не заметила, как уснула.

Снилась ей долгая дорога, колосящаяся пшеница, цветущая яблоня. И любимая бабушка, стоящая на пороге…

Надо верить и ждать. Всему свое время…