Верный выход из тьмы

Дэйю Ли, 2023

Юный алхимик Томас рожден в мире, в котором нет солнца и процветает межрасовая вражда. Путь к свету, миру и гармонии будет непростым, многие тайны станут явными, опасности будут подстерегать на каждом шагу, но цель его благородна, а спутники станут верными друзьями. Герои осознают, кто они такие, что на самом деле важно, как победить любые напасти. Любовные треугольники, захватывающие приключения, магические битвы и путешествия во времени ждут вас на страницах романа.

Глава первая. Затмение

Мертвенно-бледный свет коронки солнца обволакивает темные скалистые горы маленького острова. Широкая прозрачная река Таисса разделяет землю на две половины и впадает в холодный Океан Льда. Династия Эклипс основала в этом месте независимое королевство — Даркин.

До всемирного проклятия оно процветало. Историческая столица страны, Биллион, находится в средней полосе острова, на тихом берегу Таиссы.

Пространные улицы ведут к дворовым тропинкам, а они — к знатным домам. Стены зданий украшены белыми пилястрами. В королевстве невозможно обнаружить ни одной постройки с шаблонным железобетонным фундаментом квадратной формы. Основу даркинской изящной архитектуры составляют эллипсы и сложные позолоченные фигуры. Плавно изогнутые массивные стены создают ощущение бесконечного движения. Округлые балконы некогда украшались ярко-зелеными теплолюбивыми растениями, окутывающими благоуханием тротуары в летнюю пору. А живописное солнце подсвечивало оттенки розового и лазурного, позолоту на мансардных крышах.

Изобилие храмов и кирпичных особняков. Изумрудные сады и парки с абрикосовыми деревьями, мраморными изваяниями и множеством роскошных фонтанов и неглубоких водоемов.

Рукотворное изящество, вычурность и множество природных деталей творили яркий контраст. Потому главный город Даркина захватывал дух с первого посещения. Столицу именовали обителью фей.

Садоводство, траволечение и флористика пользовались популярностью не только в Биллионе, но и по всей стране. Практически каждый промышлял чем-то подобным. Ведь даркинские целебные травы и душистые цветы успешно продавались в иных королевствах. В особенности немало прибыли приносили одеколоны, созданные из этих растений.

Жизнь дарков изменилась первого января 1990-го: началась война, повлекшая за собой серьезные разрушения.

Торговые корабли Даркина неожиданно атаковала Полярная Аврора. Это королевство находится на другом гористом острове, холодном и мрачном. Попасть туда можно, плывя на север по Океану Льда.

Аврорцы подцепили загадочный вирус. Он возник в Полярной Авроре первого августа 1989-го. Зараженные люди получили страшную силу. Позже ее выделили среди прочих видов и именовали магией крови. Заразившихся мужчин назвали вампирами, а женщин — ведьмами. Разница в том, что первые применяют для колдовства кровь противников, а вторые — свою.

Губительная война тянулась семь темных лет, оставив несмываемый след в душах дарков. Вампиры и ведьмы крови оказались чрезвычайно сильными. Воспользовавшись малоизученным и энергозатратным заклинанием, они окончательно подчинили себе целое королевство. Солнце навечно закрыла луна. Она перестала вращаться вокруг Земли и застыла в одном положении.

Без энергии светила могут выжить лишь вампиры и ведьмы. Король аврорцев, Шайенн, предложил Даркину за покорность чудесные желтые кристаллы с частицами солнечной энергии.

Отчаявшееся королевство согласилось. Даркам нечего было противопоставить магии крови. А кристаллы — единственный способ не погибнуть.

С тех горьких пор изменилось еще кое-что. Северная часть королевства, Лурдин, стала самостоятельным крохотным государством, а также важным союзником Полярной Авроры.

Земной шар окунулся в бессмертную темноту и ледяную зиму и освещался лишь тусклыми кристаллами. Природа уже двадцать пять суровых лет дремлет под белоснежным одеялом. Выращивать можно лишь некоторые виды неприхотливых растений. Тротуары города овеяны стужей, а не ароматом цветов. Дома стали маловыразительными. Острые ветви обнажены и беззащитны. Длинные холодные ночи неизменно темны. Не чувствуется тепла жизни, ее бурления, нет больше сладкоголосых птиц и стрекочущих насекомых.

* * *

Семья Питерс обладала немаленьким производством по созданию одеколонов и была влиятельной. Тогда их крошечные хрустальные разноцветные баночки пленили сердца многих людей. Все ингредиенты Питерс выращивали сами.

После насильственного захвата королевства семейство потеряло право на торговлю в остальных странах, а потом по распоряжению Шайенна в Даркине были запрещены одеколоны. В настоящее время Делия и Киллиан Питерс выращивают зимние сорта фруктов и овощей для Полярной Авроры. Семья не зарабатывает практически ничего, балансирует на грани нищеты.

Делия волнуется за сына. Томас родился в тот самый роковой год, когда возникло Затмение. Всю жизнь он видел лишь тьму.

Сегодня особенно холодно. Неугомонный ветер ревет, скользя между старыми досками в полах и стенах двухэтажного домика. Даже под несколькими одеялами спать чертовски некомфортно. Ровно в семь утра на улице засветились кристаллы, сигнализируя о начале нового метелистого дня. Стрельба, звучащая почти каждое утро вместо будильника, слышна совсем рядом. Олений лес и дом Питерсов разделяет Таисса. Необъятные заросли были границей между двумя частями королевства, как и река, а теперь являются владениями независимого Лурдина. Лес со всех сторон охраняют аврорские и лурдинские патрули. Они не пускают туда дарков, а также путешественников из других стран.

«Охотятся в нашем священном месте, твари», — рассердился Томас, еле-еле поднимаясь с кровати.

Опустив стопы на ледяной пол, он сразу пожалел, что перед сном не поставил тапочки поблизости. Парень встал у комода из дубового дерева и взглянул в зеркало. В резную раму встроены миниатюрные кристаллики света.

Молочная тусклая кожа лица. Глаза кофейного цвета. Индиговые круги под ними — основное украшение дарков наряду с неосушимыми слезами. Сумрачный взгляд. Каре до подбородка. Взлохмаченные жесткие волосы. Их тон можно сравнить с темным шоколадом. Одна добрая, временами ироничная улыбка скрашивает мглу на лице парня.

«Сегодня особенный день», — Том начал расчесываться гребешком.

Белая рубашка, черный галстук, широкополая шляпа и кожаные перчатки. По внутренним карманам длинного плаща разложены цветные скляночки, похожие по величине на оружейные гильзы. В кобуре на поясе — заряженный револьвер. На указательном пальце правой руки серебряное кольцо-коготь с заостренным лезвием: подарок Тому от матери на восемнадцатилетие.

Парень приготовился к встрече с участниками местного клана Анстис.

Недавно было принято решение отправить в Полярную Аврору людей, которые найдут способ уничтожить вампиров, вернуть свет солнца и Лурдин в состав Даркина. Сегодня лорд, так называют лидера клана, сообщит имена тех, кто отправится в тяжелый путь.

Втянув воздух, Том спустился на основной этаж жилища. Матери там не оказалось. Только хмельной отец кое-как сохраняет положение, сидя за деревянным скрипучим столом. Резко выраженный запах спирта, смешанный со стужей, прорвавшейся в дом, ударил в нос. Томас миновал кухонный гарнитур и приземлился на стул напротив отца. Тот поднял безжизненные глаза. Их взоры пересеклись в гнетущем желтоватом свете кристаллов.

Взгляд папы ранил, словно нож. В былое время красивый и уверенный в себе мужчина теперь обратился в заросшего смолистой бородой пьянчугу с грубой кожей. Киллиан пытается убить свой рассудок окончательно, чтобы не осмысливать и не тяготиться происходящим.

Развалившийся бизнес не служит оправданием для мужчины. Мама Тома занимается овощеводством одна. Отец давно не в состоянии деятельно помогать.

Томас взял в руки стакан и хладнокровно кинул на пол. Тот разлетелся на мелкие осколки. Парень остался спокойным. Он продолжил беспощадно буравить взглядом отца.

«Это трусость — ускользать от собственного сознания. Так нельзя, как бы сложно ни было», — размыслил Том.

— Не пытайся винить меня, малявка, — заторможенно выговорил Киллиан. — Убери последствия своей глупости.

— Только твоим лицом, папа.

— И в кого ты такой… — безрадостно ухмыльнулся мужчина.

— Травя себя спиртом, королевству не поможешь.

— Смирись, Томми. Против аврорцев твоя алхимия не сработает. Ты пешка вампиров, как и все мы. Полярная Аврора всю историю существования ставит палки в колеса Даркину. Еще эти лурдинцы — полукровки… Изменники! — мужчина в хмельном бреду оглушительно стукнул кулаком по столу.

Он резко поднялся.

— Захотели суверенности! Что-то их не устраивало в Даркине, и они единогласно решили стать подстилкой уродов! — кричал во все горло мужчина.

Киллиан обернулся к сыну. В первый раз Томас узрел столько искренней ненависти в его глазах. Пьянчуга подошел, схватил Тома за ворот рубашки и притянул к себе. Запах перегара стал сильнее. От этого заболела голова.

— Испортишь рубашку, — сдержанно проговорил Том.

— Ты такой же мерзкий, как и они, как и твоя бедная мать. Вы — ошибка природы. Гадкая кровь Авроры, проникшая в наши прекрасные земли, осквернившая чистых дарков! — вскипел Киллиан.

С ног до головы парня наполнила ледяная ярость: отец оскорбил честь сына. Том никогда не понимал и не поймет подобного отношения к людям со смешанной кровью. К счастью, к полукровкам цепляются только старики. Сверстники Томаса не станут презирать человека за этническую принадлежность.

Парень смолчал, экономя силы и нервы. Он оттолкнул руки отца, молчаливо встал из-за стола и направился к выходу.

— И перестань играть в героя. Ваш клан — детский сад, — бросил папа напоследок.

Сжав руки в кулаки и переведя дыхание, Томас успокоился окончательно и ретировался, хлопнув деревянной дверью.

Мраморная улица — самое холодное и унылое место Биллиона. Ни в одном путеводителе ее не найти. Здесь ошиваются бандиты и жулики. Потому и злодеяний на улице совершается больше, чем где-либо. В зданиях из гниющей древесины проживают бедные люди. Им не по карману дома в других местах Биллиона. Магазины закрываются до прихода тьмы, а люди параноидально оглядываются по сторонам. Они боятся повстречать за углом какую-нибудь зловещую тень в капюшоне.

Окраину города, граничащую с Оленьим лесом, населяют заклятые противники аврорской власти. За это они дорого платят. Жилье семьи Питерс по роковой случайности оказалось в таком месте.

Помимо различных баров и борделей на Мраморной улице находится театр. Его до войны выстроил сам принц королевства.

* * *

Эван Эклипс не был похож на других. Как позднее оказалось, он не являлся и истинным наследником.

Мать Эвана, нынешняя королева Нюи, некогда звалась леди Гормлэйт и была невестой принца Закари. В народе говорят, девушка до коронации была развратной. В то время у нее закрутился роман с толстосумом-аврорцем. А потом Эван появился на свет. Новость о полукровке, претендующем на престол после Закари и Нюи, взволновала народ. У них заранее сформировалось однозначно нехорошее представление об Эване.

Королева Белла одна-единственная видела во внуке будущего правителя Даркина. Но бабушка почила двадцать пятого января 1982 года. Эвану тогда исполнилось четырнадцать лет.

Все стало еще хуже. Мальчик начал питать любовь к готической архитектуре и драматургии. Он длительное время искал способ выразить восторг от красоты, чуждой его родине. Принц хотел продемонстрировать своему народу новое, непривычное для них искусство.

Двадцатилетний Эван построил на Мраморной улице Театр Печали.

В настоящее время он заброшен, но и по сей день не похож ни на что в королевстве, будто бы олицетворяя этой специфичностью своего творца. Ведь даркинская архитектура состоит из нежного светло-серого мрамора, плавных закругленных переходов и фундаментов, тонких завитков. А Театр Печали вселяет ужас и пробуждает панику своими геометрически совершенными углами и шпилеобразной крышей.

Пассивность короля во время воплощения мрачного проекта сына возмутила всех дарков. Эван высказал: «На сцене Театра Печали будут ставиться только трагедии». «Насколько бы мы ни были близки к счастью, грусть всегда будет ближе», — изрек он, разрезав алую ленту на открытии театра первого марта 1989 года.

Хоть здание и отличалось от прочих, сам театр с самого начала пришелся по душе людям: как артисты, так и трогательные оригинальные пьесы, написанные принцем.

Все изменилось, когда начали расходиться новости о таинственном вирусе Полярной Авроры. Мрачный театр стал ассоциироваться с апокалипсисом. Появились слухи, что красота и талант актеров — это заслуга магии крови. На представления являлись единицы, а в дальнейшем и они пропали.

Люди из клана Затмения Авроры пытались полностью сжечь здание. Они неоднократно категорически выступали против полукровок.

Театр закидывали камнями и бросали к дверям большие мешки мусора в знак возмущения. Эван рассчитывал, что рано или поздно публика все поймет и вернется… Но этого так и не случилось. Незадолго до первой атаки вампиров двенадцатого сентября 1989 года парень пропал без вести, не оставив ни единого следа.

На сегодняшний день Театр Печали имеет для каждого свое значение. Одни до сих пор называют это здание «аврорской дрянью», другие считают символом предстоящей победы. Томас причисляет себя ко вторым, как и весь клан Анстис. Создание Эвана — их штаб и убежище.

Алхимик оказался перед зданием с историей, в которой полно загадок и тайн. Театр выглядит заброшенным и безлюдным. Однако каждый раз, когда парень приходит сюда, то ощущает чье-то призрачное присутствие, словно артисты, которых участники Затмения Авроры предали здесь огню, продолжают давать представления посмертно.

Захлопнув за собой дверь, он вошел в небольшое фойе. Это место пустоты, обгоревших ускользающих мгновений, забвения и смерти стало лучиком надежды в долголетней мгле.

Зал переливается разнообразными тонами благодаря особым стеклам треугольных окон: они преломляют свет кристаллов, как ранее преломляли солнечные лучи. Запыленный гранатовый ворсовый ковер и деревянные скамейки. Уникальные фрески со сказочными пейзажами и людьми. На полотнах сюжеты известных пьес, сгоревших в единственном камине театра.

Томас приблизился к излюбленной фреске. Перед собраниями клана парень смотрит именно на нее. Произведение искусства успокаивает его, избавляет от холодного одиночества.

Полотно делится на две части. В первой черно-белое подсолнуховое поле. Посреди него рыцарь в латных готических доспехах. На его благородно-строгое лицо падают темные, несуразно обрезанные до угловатого подбородка волосы. Герой стоит на коленях, пригнув голову к большому красному мечу. Он держит рукоять из последних сил. Оружие воткнуто в горелую землю, а от острия во вторую часть картины распространяется ослепительная молния. Там краски постепенно становятся сочными, оживленными. Линия от меча достигает белого замка. Над ним вьются длиннохвостые птицы и цветут яблони.

Фреску называют «Вечно пишущийся конец».

Собравшись с мыслями, Том пошел к широкой лестнице, раздваивающейся после одного марша. Дальше одна ее часть ведет в правое крыло здания, вторая — в левое. Парень поднялся до развилки и открыл двустворчатую дверь с ювелирной росписью из хаотических линий.

Темный зал. Васильковые кресла. Лестница уходит к сцене. Окна занавешены длинными бархатными портьерами лазурных оттенков, напоминающих буйные волны океана. Точно сложно распознать в полутьме. Кажется, дневной свет не годами, а столетиями не пробивается сюда.

В шандалах вместо свеч кристаллы. На сцене, среди запыленных ветхих декораций с выцветшей краской, стоит большой шестиугольный стол. Он завален желтоватыми бумагами.

Среди крепких спин участников клана, сидящих в первых рядах у сцены, Томас заметил свободное место. Парень уселся. Приятелей у него никогда не было, как и потребности в них. С ребячества преданные спутники Томаса — револьвер и книги по алхимии.

Практически все сверстники Тома, как и он сам, чуть ли не с пеленок учились пользоваться оружием ближнего и дальнего боя, закалялись в ледяной воде, соблюдали строгий режим еды и сна. Школы прошлого, описание которых парень знает по книжкам, стали похожи на казармы. Количество уроков истории, математики, литературы заметно сократилось, уступая боевым искусствам и физкультуре.

Для Тома повествования матери о прошлом — детские сказки на ночь. Но именно они засели в сознании парня, к двадцати годам сформировавшись в цель его жизни. Все время алхимик усиленно готовится к тому, чтобы дать отпор захватчикам.

«Неужто сегодня все решится?», — парень вынул из внутреннего кармана серебряный портсигар. Как только тонкая сигарета оказалась зажата между губами, лорд начал свое выступление.

Складный высокий мужчина, воин третьего ранга. Магистра мечей знает каждый ярый патриот Даркина. Огрубевшее бледное лицо ромбической формы. Белый рубец на его правой половине. Четко выраженные скулы. Аккуратный нос. Чуть пухлые бесцветные губы. Короткая стрижка темных волос. Гипнотические ярко-зеленые глаза, словно полярное сияние. Но взгляд… Кажется, в нем нет ни грамма души.

Роки Рунар стал участником клана при его основании, шестого января 1995 года. Парню тогда исполнилось всего лишь восемнадцать лет. Он любил играть на гитаре и петь. У Роки была своя рок-группа. Но из-за войны юноша по-другому расставил приоритеты. На поле боя его не взяли: проблемы с сердцем. Поэтому Роки и вступил в клан Анстис, где неоднократно продемонстрировал силу, выносливость и быструю обучаемость. Рунар был одним из тех, кого предыдущий лорд, основавший клан, выбрал тогда для похода в Полярную Аврору.

Роки никогда не рассказывал ни о пейзажах вражеской страны и ее жестоких погодных условиях, ни о вампирах и ведьмах. Неизвестно, кто отправился в страшный путь вместе с Роки или что там случилось. В основном людей волнует, каким образом ему, единственному из всех, посчастливилось выжить после миссии. Мужчина и по сей день игнорирует любые вопросы, провокации и слухи.

Лорд Рунар вызывает искреннее почтение у Тома, который знает его почти всю свою жизнь. Ведь Роки помимо управления кланом трудится учителем алхимии в школе. Там они увиделись впервые.

Том всегда следовал примеру лорда. Именно Роки научил его алхимии. Их отношения стали из деловых превратились почти в родственные. Томасу порой совестно от мыслей, что Рунар для него всегда был отцом больше, чем Киллиан. Тот, будучи чистокровным дарком, никогда бы не смог понять и принять сына. А Роки приходилось переживать травлю из-за смешанной крови. Он долго боролся за уважение в свое время.

Лорд Рунар считает Томаса своим любимчиком, продолжателем. Мужчина скуп на эмоции, но не перестает повторять, каких вершин достигнет Том в будущем.

Он нередко пытался прочувствовать глубину печали, масштаб слома внутри мужчины. Алхимик наблюдал за тем, как Роки задумчиво курит сигареты, пишет или чертит. Парень хотел разгадать мысли лорда Рунара. Вспоминает ли Роки своих спутников? Кем они были для него? Что за ужас, перенесенный в Полярной Авроре, спрятан в подсознании лорда?

Единственный способ не только отблагодарить за все, но и поддержать Роки — отправиться в эпицентр войны и победить.

— Мне было сложно решиться на этот поход… — открыто признался мужчина, — отослать кого-то из вас в самое пекло.

В глазах учителя Томас заметил беспросветность и тоску.

— Но надежду терять нельзя. Благодаря ей у нас есть шанс на хорошую жизнь. Аврорцы могущественны, но имеют слабости, как и все живые существа. Главное — найти лазейку и послать ублюдков на тот свет!

Зал возликовал от слов Роки. Он умеет разжигать пламя в сердцах.

Рунар спас многих мужчин от пьянства своими экспрессивными речами. И в настоящий момент они не дают в обиду людей на территории Биллиона, ведут борьбу с разбойниками и бандитами, а некоторые готовы и на более решительные действия.

— Итак, я принял решение, — после этих слов в зале воцарилась мертвая тишина. Дыхание алхимика замедлилось, словно каждое мгновение растянулось на вечность.

— Магистр револьвера, Томас Питерс, — огласил Роки.

Выбор никого не удивил, в отличие от затянувшейся после паузы.

— Он пойдет один, — добавил лорд объяснение.

Люди с негодованием глазели то на Роки, то на Тома.

«Один?» — удивился парень, сохраняя безмятежный вид.

Он докурил и встал с кресла.

— Премного благодарен за доверие, вы не ошиблись в своем выборе, лорд Рунар, — парень элегантно поклонился.

Теперь все поразились реакции Тома. Тот, кажется, прочел их мысли: «Это же самоубийство, неизбежная смерть. Они умалишенные?». Но алхимик давно всецело верен лорду. Ему не хочется задавать ненужные вопросы.

— Пока что все свободны, — мужчина позвал к себе Тома жестом.

Зал опустел. Алхимик и Роки остались одни на сцене, в теплом свете кристаллов. Ветер из полуоткрытых стрельчатых окон гуляет по залу, шепча что-то туманное. Уши Тома готовы поймать каждое слово учителя.

— Твоя невозмутимость не перестает ошеломлять, — ухмыльнулся Роки.

— Я нахожу ваше решение правильным.

— И почему же?

— Большая группа будет заметнее, — парень ощутил себя студентом на экзамене.

— Ты прав. К тому же мне удалось найти отличное прикрытие для тебя, — лорд отечески похлопал алхимика по плечу.

— Я слушаю вас, — парень вытянул еще одну сигарету.

— Ты не напрасно столько лет обучался алхимии. Сейчас эти знания могут дать нам надежду. Аврорцы занимаются очередной разработкой какого-то дерьма. Они в поиске хорошего алхимика.

— Скрываться от противника надо у него под носом…

— Ты известнейший специалист, Томми. Законченная с отличием школа, лучший диплом в колледже. Аврорцы сами положили глаз на тебя. Ты — наша последняя надежда.

— Вы кое-что сделали для меня много лет назад, — парень погрузился в воспоминания.

Том был ребенком, когда стал участником Анстис. Роки устроил все так, чтобы алхимик учился под ложным именем. «Никто не должен знать больше, чем ты сам позволишь», — твердил мужчина.

— Влад Джиз, — Рунар взглянул на своего ученика с гордостью. — Ты помнишь?

— Да. Сделать театр убежищем клана — весьма символично, — отметил Том.

— Верно. Мы похожи на актеров… Тоже играем свои роли, временами притворяясь кем-то другим, — Роки задумчиво обошел сцену, касаясь театральных декораций. — Есть лишь одно различие: финал нашей пьесы не прописан заранее.

Мужчина безрадостно бросил взгляд в стену, а затем с необъяснимой меланхолией посмотрел на своего ученика.

— Ты напоминаешь мне одного моего приятеля. Он был со мной в Полярной Авроре.

Томас искренне поразился неожиданному откровению учителя.

— Я попал в Анстис, когда был юношей, и повстречал там… Ладно. Это неважно, — Роки замолчал, не стремясь объясниться.

Алхимик и не ждал большего. Вспоминать о горьком прошлом — больно.

— Перейдем к делу, — вернув себе прежнюю непроницаемость, лорд указал на бумажный лист на столе. — Вот что удалось узнать.

Алхимик принялся читать.

— Существует кое-какая вещь. Она накапливает и сохраняет магическую энергию, чтобы держать Затмение под контролем, — пояснил Роки.

— Я отыщу эту вещь, — заявил Том.

— Сильно не рискуй. Не пытайся уничтожить ее, не исследовав. Сам понимаешь, здесь не должно быть проколов. Они могут дорого стоить… — Рунар обеспокоенно взглянул на алхимика. — Я верю, что ты не наделаешь глупостей.

— Что вы… Это недопустимая роскошь для участника клана Анстис, — парень поправил перчатку.

— Жаль, не удалось разведать, как именно выглядит этот предмет… Не уверен, сможешь ли ты его опознать, — Роки заметно беспокоится.

«Он боится за меня или за результат?», — задумался Том, ища ответ в глазах учителя.

— Не переживайте. Я разберусь, — уверил парень.

— Завтра в шесть утра проводник будет ожидать тебя в порту, — Роки замер, смотря на Тома.

— Я понял. Могу идти?

Учитель сначала сверлил парня взглядом, а затем резко и отчаянно прижал к себе. Такой трогательный жест его удивил. Никогда раньше Роки не делал ничего подобного. Томасу показалось, лорд Рунар заключает кого-то в объятия впервые за долгие годы. Надежда наполнила тела, будто солнечный свет наконец пробился сквозь ледяную тьму.

— Будь аккуратен, Томми, — отпрянул Роки.

— Лорд, я вернусь к истинному рассвету, — твердо произнес парень, подмигнув.

— Принеси нам солнечный горизонт, — грустно улыбнулся Рунар.

Томас поднимался по лестнице зала и чувствовал взгляд учителя. Возвращаясь домой, алхимик думал, что будет дальше, не понимая, боится ли смерти.

«Долг должен быть выше страха», — набрался храбрости Том.

Войдя в дом, он заметил: пьяного отца на кухне нет. Киллиан достиг своего предела и бродит в стране больных снов.

«Снов, в которых не существует полукровок и аврорцев», — хмыкнул алхимик.

Мама стоит у кухонной тумбы, измельчая травы пестом. Рядом корзина, наполненная цветами наполовину.

— Ты снова ходила туда… — в глазах Томаса засверкали огни.

С невинной улыбкой мама посмотрела на сына, перестав толочь травы. Делия в любом возрасте и виде сохраняет хрупкое изящество. Овальное лицо. Широкая переносица ровно сужается к заостренному приподнятому кончику. Вместе с маленькими ноздрями ее нос образует почти идеальный треугольник. Пухлые бархатные губы. «Олений» взгляд темно-зеленых глаз. Рыжие, всегда аккуратно уложенные волосы. Общая внешняя ухоженность.

«Почему она до сих пор с этим идиотом?», — недоумевает Том, сравнивая отца и мать.

— Мама, сколько можно говорить? Рынки полны бандитов и всяких… — алхимик сделал паузу, — нехороших людей. Неужели мне нужно разжевывать это сто раз? — он обессиленно рухнул на стул.

— А я и не из тех, кто дрожит от страха при виде «всяких нехороших людей», — Делия достала из кухонного шкафчика фарфоровую чашку. — Будешь ромашковый чай?

— Во-первых, ты знаешь, что я пью. А во-вторых, я не могу подвергать тебя опасности.

Женщина залила горячей водой тертые лепестки и добавила кокосовую стружку. Нежный дразнящий аромат заполнил кухню. Запах этого чая ассоциируется у Тома с уютом и материнской любовью, с рассказами о мире в солнечном свете.

Делия подала чашку сыну и села напротив него. Алхимик погрузился глубоко в свои безжалостные мысли.

— Все в порядке? — спросила мама.

— Отец стал в последнее время слишком… — парень задумался, изучая собственные пальцы, — жестоким.

На самом деле Том хотел сообщить не это. Но ему внезапно стало тяжело осмелиться.

— Не переживай, Томми, когда твой отец наконец допишет свою книгу, то будет чуточку счастливее, — мама мило улыбнулась.

— В таком состоянии… Что за хмельную бессмыслицу папа напишет? — спросил парень.

Делия негромко хихикнула.

— Надеюсь, у Киллиана талант. Иначе он попросту опозорится.

— Мама, я собирался тебе кое-что сказать, — алхимик заметил внимание во взгляде Делии. — Я отправляюсь на важное задание… в Полярную Аврору.

Женщина неторопливо поднялась из-за стола. Весь особенный блеск в ней испарился. Мать стала ходить по комнате, словно в трансе. Руки задрожали. Стеклянные бессонные глаза зарделись. Из них полились жгучие слезы.

— Мама, ты чего? — вскочив, забеспокоился Томас.

Он приблизился к женщине и положил руки на ее хрупкие беломраморные плечи.

— Тебе нельзя туда… Ты там погибнешь, Том! — Делия заревела, вцепившись ногтями в рубашку сына, словно кошка, которая вот-вот упадет.

— Мама, успокойся, — парень прижал к себе дергающуюся женщину. — Теперь скажи, где твои таблетки?

— Не надо, Мариана! Призраки уверили: я не больна…

— Господи… — утомленно перевел дух Том.

Алхимик привык к шизофрении матери: Делия много лет имеет это заболевание. Парень постоянно поддерживает маму, искренне любит и восхищается ее силой духа. А сейчас Том не знает, как оставит маму без защиты, один на один со своими демонами.

Томасу удалось посадить Делию на стул и отыскать таблетки, пересмотрев несколько скудных шкафчиков кухни.

— Выпей, я прошу тебя, — сын встал рядом с матерью.

Женщина взглянула на него заплаканными глазами. Дрожащими худощавыми пальцами Делия положила таблетку в рот и запила прохладной водой. Томас сел на пол и положил голову на колени матери, крепко сжав бледную ладонь женщины. Они сидели так, недвижно, на протяжении тридцати минут, в тишине, наполненной тревогой, терзаниями. Делия как никто другой знает, что главный враг — внутри. Ведь почти каждый день она борется с собственным разумом, который не слушается, словно переносится в другую реальность.

В конце концов гнетущее молчание нарушилось. Женщина погладила волосы сына. Тот взглянул в глаза матери: возвратилась ли ее душа из бездны, оторванной от настоящего мира?

— Мама… — тихо произнес алхимик.

— Я бы очень хотела, чтобы ты остался дома… Но знаю, как много места в твоей душе занято любовью к родине. Если ты хочешь быть героем, то не отступишь. Правда, будем честны, от мертвого храбреца толка мало. Идти к врагу в руки — глупость, — слезы все еще льются из глаз Делии.

— Ты мечтаешь о солнце. Я хочу подарить тебе его… — сын потянул руку к лицу женщины и вытер слезу.

— Звучит так по-идиотски, — грустно улыбнулась мама. — Конечно, это так, но…

— Так позволь мне совершить это… Поверь, я способен. Ты снова будешь счастлива. Отец перестанет пить. Дела пойдут в гору. Без угнетения аврорцев наша страна станет процветать снова. Только представь…

— Я готова поверить в это, — женщина встала со стула, прошла до середины кухни, остановилась и обернулась. — Для начала мне нужно рассказать тебе кое-что.

Томас приготовился слушать.

«Сегодня все вдруг решили быть со мной откровенными, будто я погибну в Полярной Авроре», — задумался алхимик.

Мать на несколько минут ушла в спальню и вернулась с картиной небольшого размера. Холодные оттенки, размытость фигур — произведение создано самой Делией. Томас знает об увлечении матери. Личный стиль художницы определить несложно: в образах есть что-то магическое, мрачное, загадочное. Это произведение алхимику незнакомо, хотя мама любит украшать стены комнат своими творениями.

Темно-синий фон. Главная фигура — худощавый юноша. Одной рукой парень опирается о стену. Белая рубашка обнажает торс. Кудрявые рыжие волосы, разделенные пробором, взъерошены. Эмоции распознать сложно: устрашающий клоунский грим темного цвета мешает проникнуть в личность изображенного персонажа. Глаза обведены черным, по вертикали прочерчены острые линии, задевающие брови. Рот удлинен краской того же цвета. Серебряная цепь на шее блестит. Делия никогда не зацикливалась на деталях, поэтому и здесь черты лица размыты.

— Кто он? — спросил Том.

— Этого парня звали Кай, — женщина взяла картину из рук сына и села на стул, вглядываясь в холст, будто тот открывает портал в другой мир. — Его я написала, — Делия подняла голову и посмотрела в глаза сыну.

Парню никогда не нравились интриги.

— Кай — твой настоящий отец, — тихо произнесла мама.

Она прижала картину к груди так нежно, как не обнимала своего мужа.

Внутри Томаса будто рухнуло целое здание, но он не подал вида.

— Ты и папа уже давно вместе. Вы поженились еще до того, как я родился, — алхимик сразу понял: мать изменяла отцу. Но парню хочется, чтобы она сама призналась в этом.

— Все намного сложнее, мальчик мой… С Каем я знакома с детства. Мы лечились у одного врача, любили друг друга. Моя мать нашла мне избранника. Когда нас поженили с Киллианом насильно, я не перестала встречаться с Каем. Ты его сын, — рассказала Делия.

— Он жив? — задал он главный вопрос.

— К несчастью, мертв, — ответила женщина, все еще смотря на картину.

Парень отвернулся от матери.

— Я понимаю, ты злишься… — тихо произнесла Делия.

— Это было так глупо… Выйти замуж за одного, а забеременеть от другого, — спокойно произнес алхимик.

— Ты осуждаешь меня?

— В этом нет смысла, — Том вновь повернулся к матери. — Я не понимаю, почему ты до сих пор с Киллианом. Ваши родители мертвы, как и бизнес.

Делия не удивилась холодности сына. Если парня никогда не трогала смерть родственников, то и такая новость не способна вывести его на эмоции. Том вырос в жестоком, темном мире… Все, что могла дать женщина — забота и сказки. Но этого слишком мало. На некоторые вещи Делия не способна повлиять. Женщина не спрятала бы сына от сомнительных прелестей и ужасов жизни.

— Ты не поймешь, пока не станешь старше, Томми, — мама отвела взгляд.

Парень не пытался узнать всю историю своего отца. Прошлое не имеет никакого смысла. У Тома есть только настоящее и будущее — общее со страной.

— Надеюсь, это все откровения на сегодня, — выдавил из себя парень.

— Ты ведь можешь не вернуться… — женщина переключилась на тему поважнее.

— Я вернусь, — убедил ее алхимик. — А теперь извини, мне нужно готовиться к поездке, — добавил он, уходя.

В своей комнате Томас сел рядом с факсом, появившимся в доме Питерсов во время расцвета семейного бизнеса. Парень напечатал короткое сообщение для Роки: попросил учителя присмотреть за матерью.

Затем он собрал пару сумок с пиджаками и брюками, а в третью положил алхимическую мини-лабораторию.

Даркинские травы аврорцам доставляют различные организации, но алхимик решил взять запас с собой. Парень собрал все к завтрашнему дню и лег. Он задумался об отце, погрузился в личные мысли и заснул.

За окном завыла вьюга. В доме тихо. Не слышно ни шарканья матери на кухне, ни бунта отца.