Маг и нимфа, или Неправильное фэнтези

Дмитрий Баскаков, 2022

Сказка – загадочный парк, полный удивительных открытий и настоящего волшебства. И только Максим знает: за внешним превосходством этого чудесного места не скрывается ничего особенного. Однажды в окрестностях парка появляется таинственная посетительница, Димеона. Юная девушка вмиг покоряет сердце Максима, и неспроста: что-то в ней есть неземное, притягательное и совершенно незнакомое. Молодой человек влюбляется в Димеону, даже не задумываясь о том, кто перед ним – на самом деле… Максу предстоит не только испытать головокружительное волнение первой любви, но и на собственном опыте почувствовать смелую разницу между духовным и бытовым, узнать истинную цену материального, а также своими руками противопоставить сухой рационализм – безграничной открытости миру.

Глава третья,

в которой Максим обрушивается на шефа с вопросами

В одном Аполлон Артамонович был прав: Сказка меняет людей. Не успело пройти и пары часов с момента моего превращения в охотника Даффи, а я успел уже провалить несколько квестов, разминуться с туристкой, которую мне поручено было беречь как зеницу ока, поприсутствовать на туманном процессе, закончившемся дурацкой погоней, устроить драку в таверне и, сваляв дурака, выдернуть из лап пьяных идиотов девушку неясно-сказочного происхождения. В своё оправдание мне оставалось сказать лишь, что, не сделай я этого, неприятности могли быть и посерьёзней. Верно, подумал я с облегчением, это я и напишу в отчёте: девчонка, которая с самого начала была явной сотрудницей Сказки, вела себя так нелепо, что сбила с толку меня, который, действуя полностью и исключительно в рамках официального образа, именуемого Охотником Даффи, решил проявить благородство и избавить наивную юную фею от посягательств со стороны хулиганов. Разумеется, весь этот отчёт был бы шит белыми нитками, ведь первое, чему учат волшебников, — это не вмешиваться в чужие истории и позволять, чтобы Сказка вершилась как можно более естественным образом. На это, подумал я в порыве отчаянья, я мог бы ответить, что, в соответствии с директивами, поступившими от начальства, действовал не как оперативный сотрудник, а исключительно как турист в образе упомянутого персонажа, при соблюдении достоверности которого позволил себе несколько отклониться от первоначальной задачи.

На этом месте я сдался. Не нужно быть всеведущим, чтоб догадаться, как отреагирует на такую наглую ложь Аполлон Артамонович. Разумеется, он будет вежлив и обходителен, будет спрашивать о деталях и отмечать великолепно выдержанную достоверность, а потом, может быть, просто предложит перейти в другой сектор или и вовсе укажет на дверь. Такое заключение, наконец, отрезвило меня: о чём я вообще думал?! Что наделал? С самого начала было очевидно, что «фее» ничего не грозит, ведь ни один сотрудник Сказки в здравом уме не зайдёт настолько далеко, чтобы настроить против себя толпу, с которой не в силах сам справиться. Но нет: мне показали полуголую девку, и я повёл себя, словно глухарь на токовище, решив продемонстрировать всему миру, какой я-де смелый и справедливый, а в результате другому сотруднику Сказки пришлось расхлёбывать кашу, мною заваренную, покуда я метался между своим антуражем и здравым смыслом…

Кстати, об этом ведь можно было поговорить.

Я натянул поводья, и лошадь свернула в лес. Димеона вела себя тихо — то есть о чём-то без умолку тараторила, но обращалась словно бы к миру в целом, а не ко мне в частности, так что слова её скользили задворками моего сознания, не выплывая на свет. Прикидывая, достаточно ли мы забрали в лес, чтобы спрятаться от погони, я думал о том, что два оперативных сотрудника, после долгой беседы насмеявшись вдоволь над взаимной неловкостью и своим приключением, возможно, и сумеют представить всё в таком виде, словно действия каждого из них были продиктованы необходимостью, а сценарий сорвался по чистой случайности. От таких мыслей у меня зарделись уши, и я, остановив, наконец, коня, спешился и помог слезть Димеоне.

— Максим Коробейников, оперативный сотрудник Русского сектора Сказки, — не отпуская руки своей спутницы, я поклонился — настолько элегантно, насколько это позволяла кривая ухмылка верзилы-охотника. — Рад нашей встрече.

Девушка долго вглядывалась в моё лицо так, будто видела перед собой учёного пуделя, который двадцать лет исправно приносил тапки, а теперь вдруг заговорил о погоде. Приехали, подумал я. Наверное, она думала, что я и есть её турист… Надурили друг друга, одним словом. Наконец, взгляд Димеоны стал более ясным, осмысленным, она всмотрелась в мои глаза и улыбнулась весьма дружелюбно. Ну, вот и всё, сейчас меня будут бить, подумал я.

Улыбнувшись ещё раз — кажется, ещё приветливей, — Димеона открыла рот и сказала:

— Что?

— Это не шутка, — вздохнул я. — К сожалению, я тоже сотрудник Сказки. Мне очень жаль, что я сорвал вам сценарий, но это — чистая правда.

Поскольку выражение понимания всё ещё не спешило озарить лицо нимфы, я извлёк из воздуха корочку Управления и помахал ею перед лицом своей спутницы. Девушка озадаченно улыбалась, следя за моими движениями, а потом снова взглянула на меня так, словно бы ни одно из сказанных мною слов не было ею понято. Это было уже чересчур.

— Могу я узнать, с кем имею дело? — спросил я прямо.

Улыбка почти сошла с лица проповедницы, а недоумение, напротив, отчаянно отвоёвывало сданные прежде позиции.

— Что? — спросила она.

Я взял девицу за плечи, едва удержавшись от того, чтоб встряхнуть.

— Мы с тобой только что разнесли в хлам таверну! — выкрикнул я. — Может быть, ты, наконец, перестанешь острить и скажешь, зачем ты во всё это влезла и кто ты, чёрт подери, такая?!

Девушка просияла.

— Я — Димеона! — сказала она.

Я заставил себя разжать пальцы, отступил на шаг, запрокинул голову и захохотал театральным смехом.

— Извини, — сказал я, смахивая несуществующую слезу. — А я-то, понимаешь, подумал, что ты — Фериссия!

Димеона посмотрела на меня и тоже прыснула, но — осторожно, как человек, которому в самом деле смешно, но который не привык шутить такими вещами и потому делает вид, что сам смеётся только из вежливости. Лицо её раскраснелось.

— Нет, — объяснила она, когда я перестал смеяться. — Я — не Фериссия, Фериссия лишь направляет меня. Сама Она к диким людям не ходит, только меня вот послала… То есть меня послала не сама Фериссия, а Мелисса, но Мелисса всегда служит Фериссии, и поэтому…

Я несколько раз щёлкнул пальцами перед лицом девушки:

— Гражданочка! Земля вызывает, как слышно? Я же говорю, что я — такой же оперативный сотрудник, как и вы. Может, мы, наконец, прекратим маскарад, представимся и начнём вместе думать, что нам делать с рваным сценарием?

Лицо проповедницы исказилось гримасой мысли. Потом её глаза просияли.

— Я — Димеона! — сообщила она.

Я набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, что я, в таком случае, Папа Римский, взглянул ещё раз в нарочито провинциальное лицо девушки — и вдруг осознал, что она совершенно серьёзна. Не спрашивайте, как я это понял, — работая в Сказке, привыкаешь к любой игре: к добросовестным интонациям, к искренним жестам, к безупречно отыгранной мимике, даже ко всему сразу. Но есть, есть в арсенале у действительно искреннего человека что-то ещё — что-то неуловимое, то, что не поддаётся имитации потому только, что внятно сформулировать, что именно следует отыграть, не получается тоже. Вот этим неуловимым искренним обаянием и дышало всё в этой девушке.

— Меня послала Фериссия, — повторила девушка уже настойчивее. — Я должна идти к диким людям! Зачем мы снова в лесу?

— Так-так-так-так-так, — забормотал я, чувствуя, как волосы встают дыбом у меня на затылке. — К диким людям? Отлично, конечно же, к диким людям, просто замечательно, очень здорово, к диким людям. Только сейчас, пока они заняты, давай мы минуточку спокойно здесь посидим, и ты мне всё-всё расскажешь и про Фериссию, и про диких людей, и про себя, и про того, кто тебя послал, и куда, и зачем, хорошо? Тебе ведь можно рассказывать?

Продолжая бормотать какую-то успокоительную чушь и уговаривая себя, что мне, может быть, померещилось и обман сейчас разрешится, я подвёл Димеону к бревну, деликатно заставил её сесть, сам опустился на пень напротив и приготовился слушать. Проповедница долго сидела, насупясь, иногда взглядывая по сторонам, словно бы собираясь с мыслями. Наконец, лицо её просияло.

— Я — Димеона! — начала она свой рассказ.

Я с треском распахнул двери и решительно ввалился в кабинет к Аполлону Артамоновичу. Маг, как всегда, сидел за бумагами и попивал чай. При моём появлении он поднялся.

— А, Максим Андреевич! Доброе утро!

Он поглядел на меня, переводящего дух, — в глазах у меня ещё рябило после вихря телепортации — и улыбнулся:

— А знаете, Вам идёт: весь этот костюм, и вообще…

— Аполлон Артамонович! — перебил его я, приближаясь почти что вплотную. — Что всё это значит?!

Улыбка медленно сползла с губ мага.

— Садитесь, — сказал он уже гораздо серьёзнее. — И рассказывайте по порядку.

— Аполлон Артамонович, — садиться я не стал, ибо знал, что в таком возбуждении всё равно усидеть не смогу. — Получается, Димеона и есть моя подопечная?

— Димеона? Что ж, интересно, — маг склонил голову набок. — Итак?

— Да или нет? — спросил я.

Маг вздохнул:

— Максим Андреевич, Вы почему-то считаете, что я знаю обо всём, что происходит с Вами в Сказке. Разумеется, во многих случаях так и есть, однако сейчас я всё-таки попросил бы Вас успокоиться и рассказать, что именно Вы видели.

Я перевёл дух.

— Вы правда не знаете?

— Откуда? Единственным нашим агентом в Вебезеккеле на этот момент были Вы.

— Только я?

— А что Вы думали? Остальные работают на свой сектор. Итак, что произошло?

Я постарался собраться с мыслями.

— Димеона… Она правда лесная нимфа? То есть что я несу, конечно, правда… Ну, так вот: она пришла в Вебезеккель и устроила шоу.

Брови волшебника поползли вверх:

— Шоу?

— Встала напротив толпы и стала нести всякий бред — ну, про возвращение к лесу, про милость Фериссии, про хождение правильными путями — короче, обычная религиозная проповедь.

Шеф выглядел удивлённым:

— И это — всё, о чём она говорила?

— Ну… В общем, да, — помедлив, ответил я.

— Простите, Максим Андреевич, Вы точно уверены, что там не было ничего про небесные кары, про убийство неверных, про войну с поселенцами и так далее?

Я помотал головой:

— Н-нет, такого ничего не было.

— Вот как? Что ж, это добрый знак.

— Погодите, я не рассказал ещё, что было дальше.

— Я слушаю.

— Они потащили её в таверну.

— Кто?

— Толпа.

— Нерадивые люди… Что Вы предприняли?

— Ну, пока все напивались, я просто стоял рядом для подстраховки, а потом, когда её уже собирались тащить в нумера…

— Простите, — волшебник поморщился, как от зубной боли. — Вы сказали «тащить в нумера»?

— Именно, — я кивнул. — А как, по-вашему, реагируют завсегдатаи паба на голую девку?

По лицу мага ползла капля пота.

— Простите, Вы мне не сказали. Она что, была совсем голая?

Я замялся:

— Ну… Почти.

— Хорошо, продолжайте. Я надеюсь, жертв избежали?

Теперь уже я посмотрел на шефа с удивлением — впрочем, по его виду было понятно, что объяснений я не получу, пока не закончу, так что я продолжал:

— Так вот, когда её собрались тащить в комнату, я устроил там драку, и, когда меня уже били, она вдруг схватилась за магию, и…

— Варвара! — выкрикнул Аполлон Артамонович. Простучали торопливые каблучки, и дверь у меня за спиной приоткрылась. — Срочно свяжись с Вебезеккелем и постарайся достать мне картинку! — маг перевёл дух и снова посмотрел на меня. — Извините, что перебил. Итак, она там колдовала? Уже?!

— Да, и в тот момент я подумал, что она — тоже опер, но местный, поскольку…

— Погодите Вы с этим! Что именно она сделала?

— Ну, — я наморщил лоб. — Кажется, разворотила барную стойку. Ещё оживила дубинку трактирщика, а двоих напугала до полусмерти. Как она мне сказала: «Показала змею»… Это всё, что я видел. После этого мы, кажется, чуть не разнесли в хлам трактир, но в этот момент я её сгрёб в охапку и предпочёл убежать.

К моему удивлению, Аполлон Артамонович выдохнул с облегчением, и я только сейчас заметил, что пальцы его дрожат.

— Что же, кажется, обошлось. И что Вы предприняли дальше?

Я развёл руками:

— Понимаете, я сразу не сообразил, всё было так быстро, как будто в тумане… Я посадил её на лошадь и увёз в лес, и там она рассказала свою историю.

— Что именно? — спросил маг быстро. — Это важно!

— Ну, если признаться, немного, — ответил я. — Что она всю жизнь провела в лесу с сёстрами, что её наставницу зовут Мелисса и что та послала её изучить диких людей, чтоб понять, как они ошибаются, и что сама Димеона хочет их научить уму-разуму… Она называла ещё имена, но я не запомнил. Аполлон Артамонович, у нас есть в фэнтези-секторе кто-то, кого бы звали Мелисса?

— Нет, нет, — маг выглядел нервным. — Да что Вы на меня всё время так смотрите?! Я знаю ещё меньше Вашего!

Снова скрипнула дверь, и вбежавшая в комнату Варвара сунула Артамоновичу планшет с бумагами. Маг быстро раскрыл его и впился глазами в документы, пока я пытался заглянуть ему через плечо.

— Трактир разворочен, — сказал он, не оглядываясь.

У меня к горлу подступил ком.

— Сгорел?

— Пустил корни.

— О, боже…

— Да, пустяки. Так, что было дальше? Где сейчас Димеона?

— Я… — я сглотнул. — Я оставил её в лесу, сказав, что мне надо помедитировать.

— Тогда у нас мало времени, — шеф жестом отпустил Варвару и вновь поглядел на меня усталыми глазами. — Ладно-ладно, хорошо. Пока всё идёт вполне гладко, за что я Вам весьма благодарен, но может стать значительно хуже.

Я почувствовал, как моё сердце падает куда-то вниз.

— Вы это называете «гладко»?

— Максим Андреевич, поймите меня правильно, — маг старался говорить спокойно, но скрыть дрожь в голосе ему не удалось. — Пока происшествия можно обернуть в шутку, и я хочу, чтобы так оно дальше и было. Это замечательно, что Вы наладили с ней контакт — стало быть, она Вам доверяет. Значит, Вы будете с ней неотлучно, денно и нощно, ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, если потребуется, всё время обеспечивая её безопасность… Особенно — подчёркиваю — особенно её безопасность для окружающих. Ваши вопросы?

Я уставился на шефа в упор.

— Вы бежали сюда сломя голову, — пояснил тот. — Что Вы хотели узнать?

Я постарался собраться с мыслями.

— Димеона, она… — начал я.

— Нет, никакой она не оперативник, — отмахнулся волшебник. — Она совершенно обычный турист, Ваша подопечная. И нет, ни о какой Мелиссе я слыхом не слыхивал, — чёрт, да мы забросили её в Сказку только два часа назад, а до того она в неё ни ногой, можете быть уверены!

Мне показалось, что я ослышался.

— Два часа?

— Да, два часа. И на Вашем месте я бы не заставлял её ждать.

— Ладно, тогда ещё вопрос, — быстро заговорил я. — Я понимаю, что запрещено и что могут быть осложнения, но обстоятельства могут сложиться, и если встанет вопрос, тогда, может быть…

— Хотите магию? — вздохнул шеф. — Чёрт с Вами, пользуйтесь, но не у всех на виду. И всё же, прежде чем сделать это, вспомните утро в трактире и ответьте себе на один вопрос: Вы правда верите, что магия Вам поможет?

Я развёл руками:

— Понимаете, так просто… Спокойнее, что ли…

— Что ж, я рад, что Вы успокоились. У Вас остались вопросы?

— Срок пребывания? — спросил я автоматически.

— Не определён. Зависит целиком от неё, — маг посмотрел на меня и чему-то, наконец, улыбнулся одними губами. — И, я надеюсь, теперь — от Вас тоже. Что-то ещё?

Я помедлил.

— Ну?

— Димеона… — заговорил я медленно, стараясь, чтобы слова не звучали совсем уж по-идиотски. — Она же туристка… Она — что, правда верит в то, о чём говорит?

Шеф глядел на меня и молчал.

— В конце концов, я имею в виду, — заюлил я. — Я читал про этот фэнтези-сектор, и до встречи с ней был уверен, что люди там просто играют… Я имею в виду… Если это всё — правда то, что думает о себе наша туристка, то я, право, не знаю…

— Максим Андреевич, — маг повернулся к окну, чтоб я не мог видеть его лица, и говорил тихим голосом, словно бы успокаивая не меня даже, а себя самого. — Сам я не видел Вашу туристку — и надеюсь, что до моего вмешательства не дойдёт. Да, насколько я могу судить, то, что Вы рассказали, — это то, что она думает о себе, во что она верит, чем, как она сама считает, является. У нас есть в планах ввести подобный режим для туристов, желающих окунуться в роль, что называется, с головой, но пока это направление не дошло даже до стадии предварительного тестирования.

— С головой?… — я нахмурился. — Я… Кажется, я читал об этом, но… Разве это как-либо влияет на возможности персонажа — по части магии, например?

— Нет, — сразу ответил Аполлон Артамонович. — Если и влияет, то в сторону уменьшения… И потом, для нас это неважно. Что для нас важно, так это то, что сейчас ваша подопечная — Димеона, и мне совсем не хотелось бы, чтобы всё то, о чём мы с Вами разговаривали, вдруг вышло из-под контроля.

Он, наконец, повернулся ко мне и продолжил, доверительно глядя в мои глаза.

— Итак, Вы будете с ней неотрывно. Три дня, неделю, месяц — сколько потребуется. И Вы проследите за тем, чтобы всё прошло гладко. Вам так уж хотелось магию? Пожалуйста, пользуйтесь. Если совсем прижмёт, дайте знать, и я вышлю к Вам Василису… Или ещё кого-то. Самое главное, Максим Андреевич: пока Димеона играет, пока она светлая, всё хорошо. Если будут иметь место происшествия — чёрт с ними, я приложу все усилия, чтоб замять инциденты. Но вот если она станет тёмной… Боюсь, здесь нам с Вами не поздоровится.

— Погодите… — я был ошарашен, даже шокирован. — Вы хотите сказать, что вы ожидали прорыва — и послали меня одного?

Волшебник вздохнул:

— Нет, не подумайте… Сегодня с утра все стоят на ушах — режим высшей готовности, все дела… В «Клыках вервольфа» местная опергруппа на низком старте. Но, Максим Андреевич… Я надеюсь на Вас.

— Последний вопрос, — вставил я, понимая, что большего мне не скажут, но всё же желая окончательно в этом убедиться. — Это какой-то эксперимент, ведь так?

Аполлон Артамонович хмуро глядел на меня.

— Да, пожалуй, — сказал он наконец. — Эксперимент, который ставим не мы, но который свершается нашими же руками. Помните, о чём мы вчера говорили? Боюсь, тут имеет место нечто подобное… А сейчас, прошу Вас, пожалуйста, отправляйтесь обратно, и сделайте так, как мы с Вами договорились, хорошо?

Я развёл руками — с приказом, выданном в такой форме, спорить бессмысленно. Шеф, улыбнувшись, пожал мне руку и вновь погрузился в бумаги. Вот и всё, думал я, выходя в коридор, вот меня снова и вертит, как бумажный кораблик, и никто мне не хочет сказать, что же, собственно, происходит. Я взглянул на часы — с того момента, как я оставил девицу одну, прошло уже добрых полчаса. Делать было нечего, нужно было скорей возвращаться.

Когда Даффи ушёл, Димеона села на упавшее дерево и стала ждать, как ей было велено. Сложив на коленях руки, она выпрямила спину и принялась разглядывать лошадь, привязанную неподалёку. Лошадь была большая, но неинтересная, так что её хватило секунд на пять. Закончив с лошадью, нимфа стала разглядывать поляну. Поляна была обширнее и куда интереснее, так что девочка начала даже придумывать и напевать про себя небольшую песенку про то место, где она оказалась, однако и это занятие наскучило ей примерно за полминуты. Ощутив острое желание заняться чем-то ещё, друидка сперва поклялась, и весьма серьёзно, что не сойдёт с этого места и будет ждать Даффи, сколько придётся — даже неделю, если потребуется, даже год, без еды и питья на этом продуваемом всеми ветрами упавшем дереве вдали от дома, где никто не придёт ей на выручку, когда дикие люди решат убить её, принеся в жертву своим нечестивым богам. Обещание это, хоть и данное Торжественным Образом, начало, однако, Слабеть, когда у девочки появились Причины, и Весьма Основательные, к тому, чтобы его Нарушить.

Причина Первая, и при том Основная, заключалась в том, что Димеоне было Скучно. Внимательно рассмотрев её со всех сторон, друидка, нужно отдать ей должное, пришла к выводу, что та имеет Недостаточный Вес для того, чтобы Нарушить Клятву, Скреплённую Кровью. (Разумеется, никакого кровавого ритуала совершено не было, однако Димеона подумала, что это ещё не повод пропадать Хорошему Слову.) Решив так, она вскинула голову, преисполненная решимости сидеть так до самого конца света, и она досидела бы, если бы сразу же после Первой не появилась Вторая Причина.

Вторая Причина заключалась в том, что, сидя на месте в ожидании Даффи, друидка Бездельничала, а это было совсем не то, к чему её Приучали и зачем её Отправляла в Далёкие Земли Мелисса. Взвесив и эту Причину, девочка нашла её Более Состоятельной, однако по-прежнему Недостаточно Весомой для того, чтобы ради неё Преступить Клятву, данную Даффи и самой себе перед ликом Природы. Испытав удовлетворение от такого решения — как-никак, она была верной Данному Слову, Несмотря Ни На Что, — Димеона начала уже думать о том, какой могла бы быть Третья Причина, но в этот момент первые Две навалились на неё с такой Силой, что, взвесив их ещё раз, нимфа была вынуждена признать, что, хоть ни одна из них по отдельности и не дотягивала до Причины, Весомой настолько, чтобы из-за неё Рушить Клятву, однако суммарный их вес был всё-таки достаточным для того, чтобы Пересмотреть, Изменить или хотя бы немного Ослабить её. Например, так: пообещав оставаться здесь, девочка вовсе не обещала сидеть На Том Самом Месте, где с ней разговаривал Даффи, а не ждать его Возле Лошади или, скажем, В Дальнем Конце Поляны. Поразмыслив ещё немного, Димеона поняла, что и сама Поляна тоже не ограничивает её Свободы: появись Даффи и позови её, она сможет сразу вернуться не только с Соседней Поляны, но и — дух лесной нимфы захватило от открывшихся возможностей — из Леса Через Две Поляны Отсюда.

Придя к такому решению и подивившись тому, как всё это не пришло ей в голову сразу, Димеона, наконец, встала с бревна и целеустремлённой походкой скрылась между деревьями.

Когда я на не вполне ещё крепких ногах вышел на поляну с привязанной лошадью, девушки рядом не было.

— Димеона! — позвал я.

Ответом мне было молчание. Вздохнув, я прикрыл глаза и начал уже вспоминать, как пользоваться полевым когитометром, но тут молчавший до сих пор Даффи настойчиво напомнил мне о своём существовании. В удивлении подняв веки, я позволил охотнику оглядеться — и вдруг понял, что трава в дальнем углу полянки чуть заметно примята, а ветви кустарника в той стороне осторожно разведены в стороны. Усмехнувшись, я поблагодарил своего персонажа, отвязал лошадь и, закрепив поводья у стремени, хлопнул по боку, отпуская. Конь заржал и затрусил в сторону Вебезеккеля, а я двинулся по следам Димеоны.

Возможно, причиной тому была хроническая усталость, отступившая, едва мне открылась перспектива совершить обстоятельную лесную прогулку. Возможно, виной всему было спавшее напряжение, когда Аполлон Артамонович объяснил мне, что происшествие, которое я считал концом света, было не более чем простой неприятностью. Возможно, виною всему был Даффи, которому я, наконец, позволил вырваться на свободу, но только в этот момент я почувствовал, что это задание начинает мне нравиться. Мне не нужно было постоянно думать о сценарии, подталкивать тут, сдерживать там, отличать мелкие огрехи от больших изменений и, оставаясь в тени, пытаться координировать все скрытые силы Сказки. Всё, что от меня требовалось, — это быть рядом с девушкой, от которой волшебники ждали Содома и Гоморры, но которая, на мой взгляд, была просто большим ребёнком, принявшим чужие грехи чересчур близко к сердцу. Разумеется, я понимал, что легко в этот раз не будет. Возможно даже, что потом на меня повесят всех псов, но пока я впервые за всю свою сказочную карьеру мог позволить себе не быть агентом, действующим по чётко прописанным правилам, а расслабиться и получить удовольствие от роли здоровяка Даффи, краем глаза присматривая за вверенным мне нерадивым созданием. Отдавшись на волю этих приятных, в общем-то, мыслей, я брёл через лес, по встречающимся то тут, то там незаметным знакам отмечая маршрут своей подопечной, и, кажется, напевал что-то на грани слышимости. Вокруг меня был лес, и лес плыл мне навстречу.