Светлан Голосеев – гвардеец монгольского императора

Виктор Квашин

В книге рассказывается о малоизвестном историческом факте – о наличии в гвардии императора Великой Монгольской империи полка русских воинов. Художественное повествование построено на документальных фактах, что не мешает читателю погружаться в волнительные перипетии героев на необъятных просторах империи.Книга придётся по душе всем, кто интересуется историей Руси и других народов Евразии, попавших под монгольское владычество в XIII – XIV веках, а также тем, кто любит приключенческую литературу.

Иллюстратор Ольга Ничипурук

Дизайнер обложки Владимир Квашин

© Виктор Квашин, 2022

© Ольга Ничипурук, иллюстрации, 2022

© Владимир Квашин, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-8763-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Мишутка

— Мишутка, дорогой, здравствуй!

Когда мужчину далеко за шестьдесят называют Мишуткой, это вводит в замешательство. С другой стороны, я ни за что не узнал бы этот дрожащий старческий голос с одышкой, если бы ни это «Мишутка».

— Здравствуйте, тётя Маруся! Очень рад вас слышать. Как ваше здоровье?

— Да что уж, здоровье… разговариваю с тобой, значит, жива. С того света не позвонишь. Ты вот что, дружочек, приезжай ко мне, пожалуйста.

Да, видимо, тётка совсем сдала. «Приезжай» — будто за тридцать километров живём. Наверно, путает уже родных. Сколько же ей? Надо посчитать…

— Тётя Маруся, вы же понимаете, не просто всю страну пролететь, да к тому же вирус сейчас, запреты всякие…

— Мишутка, дружочек, всё я понимаю, слава богу, из ума не выжила, и память хорошая. Вот скажи, я тебя когда-нибудь просила? А вот теперь прошу. Приезжай, очень ты мне нужен.

— Тётя Маруся…

— Всё, дружочек, не могу так долго разговаривать, плохо мне… Обещай, что приедешь.

— Хорошо, тётя Маруся, я постараюсь.

— Я знала, что ты меня не бросишь… Я жду тебя, дружочек… Теперь даю тебе правнучку мою Черепашку, она всё знает, с ней говори. Погоди… Мишутка, ты пообещал, я тебе верю. Всё, дружочек, целую. Жду тебя…

Под кодовым именем Черепашка оказалась стеснительная Лена, которую я никак не мог припомнить ни зрительно, ни по родне.

— Лена, что там приключилось, совсем плохо тёте Марусе?

— Не очень плохо для её возраста. Конечно, болячек много, но держится, сама со своими нуждами справляется. Она на своё девяностопятилетие даже вино пила. А в последнее время только о вас и говорит.

— Как же вы мой номер отыскали? Я симку пару раз менял и вообще, кажется, лет десять с тётей Марусей не разговаривал.

— Бабулечка говорит: «Тырнет всё знает». Ей лекарство нашли через интернет, которое в тот же день доставили, да оно ещё и помогло. С тех пор уверовала в «тырнет» как в волшебную палочку. Заставила нас искать ваш телефон, братик мой троюродный нашёл.

— Понятно. Лена, так может, помощь нужна? Пришли счёт, куда денежку послать.

— Не волнуйтесь, денег не нужно. Нас тут много, целый клан, да вы же знаете. Не бедствуем. Бабулечка желает вас лично видеть. Мы её убеждали, что вам сложно в такую даль… и вообще. Она просто требует, только о вас и говорит. Вот.

— Хорошо, Лена, я тут посмотрю по своим делам, дня через три-четыре перезвоню.

Через четыре дня я сидел в салоне «Боинга 777» с неимоверным количеством пассажиров и беспрерывно что-то предлагающими симпатичными стюардессами и слащавыми стюардами.

Конечно, я поехал к тёте Марусе. Как было не поехать? Она у нас старейшина рода. Из всех своих братьев и сестёр самая старшая, а живёт дольше всех. Виделся я с ней всего дважды, ещё в детстве. Помню высокую сухощавую молодую женщину, очень похожую на мою маму. Почему-то у неё в доме было много разных людей и детей. Меня толкнули, я разбил коленку и не мог успокоиться, не столько от боли, сколько от обиды. «Эй, дружочек, посмотри, я Мишутка! Хочешь со мной играть?» — передо мной махал лапой необыкновенно симпатичный плюшевый мишка. Конечно, я забыл и обиды, и боль, и больше этого мишку из рук не выпускал. В тот вечер от возбуждения я не мог заснуть на новом месте, и тётя Маруся снова пришла на помощь маме. «Дружочек, ты подружился с Мишуткой? А ты сам каким звериком хочешь быть?» Я ответил: «Мишуткой!» После этот медвежонок жил у меня дома, а когда я вырос, мама его ещё много лет хранила, и когда я приезжал, доставала и сажала на диван, где стелила мне постель. А в сознании тёти Маруси я жёстко закрепился под именем Мишутка.

И теперь седой Мишутка в маске от коронавируса летит за тридевять земель к своей тёте Марусе. Несмотря на то, что виделись очень давно, мы с тётей одно время плотно общались и практически стали друзьями. После выхода на пенсию я взялся составлять родословную. И одной из моих активных соратниц по этому делу стала тётя Маруся. Мы с ней переписывались и созванивались многократно, уточняя подробности о родственниках. Книга получилась классная, с биографиями, фотографиями и почётными грамотами. Несколько экземпляров я послал тёте и её ближайшим родным. И на этом наше общение понемногу утихло, перешло в поздравления с праздниками и днями рождения, а в последние годы и это прекратилось само собой. И вот: «Мишутка, приезжай!»

Девятичасовой перелёт до Москвы, многочасовое скитание по терминалу Шереметьево, совсем коротенький и какой-то суетливый перелёт в Нижний Новгород, плюс семичасовая разница во времени настолько меня утомили, что когда в аэропорту меня встретил правнук тёти Маруси, представившийся Толей, я уже мало что соображал и почти не помню, что мне объяснял Толя, пока вёз двадцать километров до города. Я мечтал о прохладном душе, крепком чае и, хотя бы, двух часах сна.

Старый сталинский дом был практически неузнаваем из-за позднейших архитектурных изменений. Подъезд я опознал лишь по широким лестничным перилам, навечно закреплённым на витых чугунных прутьях. Живо проявилась картинка, когда отец положил меня животом на эти перила и с напутствием «Полетели!» отпустил, и я под мамины возгласы ужаса лихо скатился до следующей площадки. После я тайком от мамы многократно катался по этим перилам. Остальное было переделано: не было ни трёхцветного кафеля на лестничных площадках, ни тёмно-синих панелей, отбитых краской на стенах, ни лампочек на кручёных шнурах под потолком. Всё стало иначе…

Двери на третьем этаже теперь тоже были не высокими деревянными распашными створками, а банальной стальной пластиной с тремя отверстиями для разных ключей. Время меняет не только людей, но и всё, что с людьми связано.

Эти двери распахнулись, и я оказался в переполненной людьми квартире. Бегали, толкаясь и смеясь, дети, красиво одетые женщины носили блюда с едой, слышались мужские голоса, пахло жареным мясом, салатами и ещё чем-то вкусным. Мы с Толей сняли обувь. Он кому-то прокричал:

— Где бабулечка?

— Она у себя, — ответил высокий женский голос.

— Пойдёмте, — Толя повёл меня через зал в дальнюю комнату.

— Здрассте, — промямлил я, проходя мимо людей за столом и на диване.

— О-о-о! Здравствуйте! С приездом…

Но Толя не дал мне задержаться, просто взял за руку и завёл в комнату.

— Сначала к бабулечке!

В полумраке комнаты в глубоком кресле дремала очень пожилая, казалось, совсем немощная женщина. Почувствовав изменения в пространстве, она подняла голову, строго посмотрела на Толю, на меня, потом вдруг расплылась в доброй улыбке с таким множеством милых морщинок, что мне захотелось плакать. Это была тётя Маруся.

— Мишутка, мой дорогой! Иди ко мне, я тебя обниму. Подожди, я встану… Ах, дружочек, ты весь седой! Но я тебя узнала! Садись вот тут, посиди минутку со мной. А ты, Козлик, иди отдыхай. Скоро за стол садиться будем. Спасибо тебе, что доставил мне моего долгожданного гостя!

Услышав «Козлик», я подумал, что в свете нынешних культурных веяний мне досталось не самое плохое прозвище.

Я сел на стул рядом с креслом. Тётя цепко взяла мою ладонь и долго молчала, раздумывая.

— Ты устал, Медвежонок, я вижу. Хотела тебе сразу всё рассказать, но нужно хотя бы покормить тебя с дороги. Пойдём, там все наши собрались ради тебя. Придётся потерпеть, дружок, а после мы с тобой уж наговоримся. Помоги-ка мне подняться…

Так за руку мы и вошли в зал, где все уже сидели за длинным столом. Два стула в торце предназначались нам.

Застолье с совершенно незнакомыми людьми описывать не имеет смысла. Полагая, что я никогда больше не встречусь с этими родственниками, я и не пытался запоминать десятки новых для меня имён, дублированных забавными прозвищами исключительно фаунистического происхождения. «Какой зоопарк!» — подумал я после третьей стопки, и мне стало весело.

Застолье продолжалось дотемна. Каждый из присутствующих считал своим долгом сказать мне хоть пару слов и непременно чокнуться. В конце концов я обнаружил себя на диване в тёмной комнате, с пересохшим горлом и давящей болью под рёбрами. Часы показывали позднее дальневосточное утро. Подлечившись тем, что осталось на столе и приняв прохладный душ, я от невозможности чем-то заняться снова улёгся и проспал теперь уже до утра нижегородского.

На кухне домывала посуду та самая Черепашка-Лена, с которой я вчера визуально познакомился и постарался запомнить. Больше никого из вчерашних гостей не было.

— Доброе утро! Как спалось? Бабулечка ждёт вас. Без вас не завтракает, а ей давно уже пора.