Светлан Голосеев – гвардеец монгольского императора

Виктор Квашин

В книге рассказывается о малоизвестном историческом факте – о наличии в гвардии императора Великой Монгольской империи полка русских воинов. Художественное повествование построено на документальных фактах, что не мешает читателю погружаться в волнительные перипетии героев на необъятных просторах империи.Книга придётся по душе всем, кто интересуется историей Руси и других народов Евразии, попавших под монгольское владычество в XIII – XIV веках, а также тем, кто любит приключенческую литературу.

Глава 4. «Федорчукова рать»

— Ой, тятя! Мы ж тебя заждались! Ну, что, побили татарву?

— Собирайтесь, домой поедем.

— Ну скажи, тятя, победили вы татар?

— Победили. Как бы та победа боком нам ни вышла. Давайте быстро в дубас, пока низовой дует, легче выгребать против течения. Сын, садись на весло покуда вниз по Тверце, в Волгу выйдем, сам возьмусь.

— Тятя, ну расскажи, пока едем. У тебя, вон, кровь на лбу! Ма, бате голову поранили!

— Да не моя это…

— Ты татарина убил?!

— Болтай! Что б я ни слыхал больше! Понял?

— А чего молчать? Ты багатур²¹, с татарами бился, пускай люди завидуют и уважают!

— Вот учу тебя, сын, учу, да видно, ума у тебя с маково семечко. Когда ты думать станешь, прежде чем языком молоть? Простит нам царь Озбяк²², что его посланца и к тому же родича близкого живьём сожгли?

— Так Щелкана прикончили? Вот это да, тятя, вот это здорово!

— У людей-то ум, как и у тебя, коротенький, вперёд на три дня не думают. Перебили всех, и виновных, и непричастных. Зачем? Гостей и тех перетопили как котят, ну этих понятно, чтоб товар пограбить. Теперь ожидай войско татарское. А служки церковные скажут «кара божья». Тьфу!

— Тятя, так ведь если всех сгубили, как же царь-то узнает?

— Пастухи утекли, что табуны охраняли на выгонах. На лучших скакунах ушли, с запасными, не догнать. Да и без них узнал бы. Теперь готовиться надо. У татар правило ещё ханом Чингизом установлено: кто сопротивляется, тому смерть неминучая. Не устоим — сгубят Тверь со всем людом. Греби давай, рот раскрыл, на корчу малость не налетел! Нам сейчас только в реке всей семьёй искупаться…

«Сие дело, внушенное отчаянием, изумило Орду. Моголы думали, что вся Россия готова восстать и сокрушить свои цепи; но Россия только трепетала, боясь, чтобы мщение Хана, заслуженное Тверитянами, не коснулось и других ее пределов. Узбек, пылая гневом, клялся истребить гнездо мятежников; однако ж, действуя осторожно, призвал Иоанна Данииловича Московского, обещал сделать его Великим Князем и, дав ему в помощь 50000 воинов, предводимых пятью Ханскими темниками, велел идти на Александра, чтобы казнить Россиян Россиянами. К сему многочисленному войску присоединились еще Суздальцы с Владетелем своим, Александром Васильевичем, внуком Андрея Ярославича».

— Супруга²³! Живо деток одевай потеплее, ядь²⁴ в путь с запасом приготовь, вещицы свои дорогие бери. Светлан! Запрягай Бурка в широкие сани, а Быстряну в малые, грузи, что мамка соберёт. Живо!

— Тятя, что случилось-то?

— Что-что… дождались, войско на Тверь идёт.

— Вот татарва, умёты²⁵, сыроядцы²⁶!

— Не лайся! Кабы только татарва, с ними московские и суздальские рати. Рады стараться ради татарского хана, да и себе наше прибрать не погнушаются. Калита, тот только и мечтает Тверь под себя подмять.

— Много ли рати у них, тятя?

— Только татар пять туменов. А знаешь ли, во главе войска кто? Христианин Федорчук! Вот бы послушать теперь, что крылошане²⁷ петь станут про божью кару от нехристей. Это как же их бог христиан с христианами стравил? Выкрутятся. Скажут, вельзевел²⁸ попутал. Ну, им-то ничего не станется, а люд простой пострадает.

— А князь Александр Михайлович как же? Он-то наше войско поведёт?

— По моему разумению, князюшко родню — в сани, узорочье²⁹ — в сундуки, и ходу в дальние княжества. Давай-ка, сын собираться, да поживее. В ночь надо вам выехать.

— А ты, тятя?

— А мне недолжно, я в концевой дружине.

— Тятя, силища какая идёт, не одолеть вам. Поехали с нами.

— Нельзя сын. Я же не израдец³⁰. Лучше слушай вот что. Поедете по Тверце в сторону Торжка. Если с закатом выедете, да ходко ехать будете, к рассвету на вечерней стороне³¹ горку увидишь, сосною поросшую. Перед тем разнолесье с берёзой, а то чистый сосняк, старый, стволы так и светят золотом. Туда дорога будет, только не промахнись, после берег высокий начинается. В том лесу отыщешь хуторок. Хозяин — свояк Первуша, мамкина сестра Улада жена его. Лет ему как мне, шрам у него на щеке вот так. Мамка знает, что сказать. Не болтайте там языками, чужим говори, погостить приехали. Со временем видно станет, что делать.

— Батя, я с тобой хочу, татарву бить…

— Цыть! За мать с младшими отвечаешь! Понял? За старшего тебя назначаю. Смотри у меня! Беги, запрягай. Да гляди, ночью в полынью не влети. Зимник-то добрый нынче, но всяко на реке случается. Ай, чуть не позабыл. Липу ту великую помнишь на ручье, где в прошлый раз прятались? В самом верху в боковой ветви дуплецо у неё, снизу не видать, только сверху нащупать можно. В то дупло клад я схоронил, серебро наше. Помни. И никому даже глазом в ту сторону не моргни! Придёт время, пригодится. Всё. Дай обниму… Пора мне.

«На Руси совместный поход двух княжеств и татар против соперничавшего княжества стал известен как «Федорчукова рать», по имени татарского командующего христианина Федорчука. Войско пожгло города и сёла Тверского княжества, по выражению летописца: «просто рещи всю землю Русскую положиша пусту».

— Голосей, безбожник, где ты ходишь? Иди в детинец³² к южным воротам, там наша ватага собирается.

— Ты, воевода, не можешь не ругаться? Я свой десяток собрать пытался, да вот, один явился. Может тут уже мои корабльчии³³?

— Берёза пришёл с сыном, Деян с братьями и самобрат твой тут, других не видал.

— Ну вот, а ты лаешься. Эти все не крещёны. Где ж твои вои³⁴ «веры истинной»?

— Те, кто истинно веруют, все тут. А примазавшиеся к вере разбежались, думают, татары их не изловят.

— Неужели и Дудко пришёл, не уехал на своей кобылке?

— Зря ты, Голосей, на диакона наговор ведёшь. Он человек крепкой веры. Сам пришёл и братию привёл. Эти за веру жизнь отдадут — не отступятся! Хватит лясы точить, иди к воротам, проверь запоры, людей расставь. Как ворог появится, сразу запирай. Давай, давай, поспешай. Гонцы доложили, к закату недруги под стеною будут. Постой, своих-то чего не привёл? Кто в кремль не войдёт, все в полон пойдут.

— Вещички собирают, придут скоро. Скажи-ка, воевода, а князь-то командует? Что ты рукой машешь, неужели утёк?

— Не нашего с тобою ума княжеские дела обсуждать. Нам за город стоять надо, за семьи наши. Иди уже!

«Иван Калита, узнав о случившемся, отправился в Орду. Узбек послал на Тверь зимой 1327—1328 гг. крупное войско; московский князь шел вместе с ним. Тверское княжество подверглось сильному разорению. Александр Михайлович бежал».

— Мать, гляди-ка, свет какой позади. Что это?

— Не останавливай, сынок, то Тверь наша горит.

— Там же тятя!

— Помогут ему предки! Погоняй. Нет нам пути назад.

«Убит же был Шевкал в 6835 году. И, услышав об этом, беззаконный царь зимой послал рать на Русскую землю — пять темников, а воевода у них Федорчук, и убили они множество людей, а иных взяли в плен; а Тверь и все тверские города предали огню. Великий же князь Александр, чтобы не терпеть безбожных преследований, оставив русский великокняжеский престол и все свои наследственные владения, ушел во Псков с княгиней и детьми».

— Светлан, сынок, поди сюда, скажу чего.

— Что, мам?

— Плохи дела наши, сын. Татары по хуторам чужих выискивают, в полон берут. Не уберечься нам всем вместе, разделиться надо, глядишь, кто-то и уцелеет. Первуша с Уладой и детками успели в монастырские записаться, их, поди, не тронут. Они наших двух младшеньких Горазда и Баженку к себе берут как своих. Меня с Весёлой, Вторушей и Дарёной на монастырское подворье обещают пустить, будто я у них работница. А тебе как старшему, тут не укрыться. Вот послушай, что зятёк мой советует. Расскажи ему, Первуша.

— Был случай у нас в селе, это я ещё молодым был, — волк повадился. Решили извести. Народ собрали, по следам засекли, как он в деревню проник, обложили, и давай гонять. И вот он был, все видели, а метнулся — и нет его. Всё перевернули, в азарте напортили, поди, больше, чем тот волк ущерба нанёс. День искали — как сквозь землю! Ну, всё, упустили. Порешили, в следующий раз приваду поставить и караулить. По домам пошли. И что ты думаешь, сосед в сени заходит, а оттуда, ему промеж ног волк! И утёк. Не появился более.

— Здорово, дядька Первуша, вот это волк, так волк! Умный какой!

— Вот, Светлан, выходит, что тебя тоже обложили.

— Да убегу я, меня тятя учил в лесу жить, лучок у меня добрый, охотился уже, не пропаду.

— Тут, видишь какое дело, от татар сбежишь, так московиты или суздальцы отловят. А то и наши. Татарва просто рыщет по сёлам да заимкам, а московские хитрецы, говорят, перекупают тверичан беглых. Так свои же, наши наших и продают за недорого. Тут надобно, мне думается, как тот волк поступить — спрятаться в доме врага. Каково?

— Не очень-то я понимаю. Где ж тот дом, в котором прятаться?

— Ну, ка, думай: кто тебя ловит?

— Татары… и эти московиты с суздальцами.

— Татары тут главные, они и московских могут переловить да продать, коль пожелают. Вот в татарский стан и нужно тебе попасть.

— Где ж тот стан?

— Ай, Светлан, медленно соображаешь! Не вижу я, как тебе от полона, а то и от смерти утаиться, кроме как в татарское войско вступить.

— Да что ж это ты мне советуешь, дядька Первуша?! Они, может, тятьку моего сгубили, мамку с сестрёнками, братишками продать хотят, а ты мне такое советуешь! Я не израдец! Биться буду, как тятя, до смертного конца!

— Сынок, сынок, погоди, послушай мать. Если в войско татарское поступишь, право иметь будешь за родных вступиться, нас уж никто не тронет, если мой сын татарскому хану служит. На тебя ведь вся надежда у меня теперь, ты у нас — за отца!

— Не знал я, что так вас выручить можно, не подумал… Да как мне в то войско вступить, кто меня возьмёт? Схватят — и колодку на шею…

— Ну я же не просто так тебе сказки про волков сказываю. Есть у меня знакомый татарин, который в войско крепких парней набирает. Выручил я его однажды, можно сказать, стерво³⁵ отвёл. Дружим с той поры.

— С татарином дружишь?

— А чего же с татарином не дружить, если он человек хороший? Вот сейчас отвезу твоих в монастырь, да поеду к нему за тебя просить. Не откажет. А ты покуда затаись на сеновале, носу не показывай, понял?

— Угу.

— Ну, всё, порешили. Прощайтесь. Духи сведут, так свидитесь.

«Когда московские и суздальские войска, усиленные монгольскими частями, приблизились к Твери, князь Александр Михайлович бежал на запад. Как Тверь, так и вся Тверская земля были безжалостно разорены захватчиками, а тысячи тверичей угнаны в плен. Некоторые из них были привезены в Китай».

Примечания

21

Багатур — герой, храбрый воин — почётный титул у монгольских и тюркских народов за военные заслуги

22

Правителя Улуса Джучи (известного нам как Золотая Орда), в который входили и русские княжества, хана Узбека на Руси называли по-разному. В русских летописях он известен как Алабуга, Азбяк, Озбяк

23

Для обозначения людей, которых мы сейчас называем мужем и женой, использовались слова «супруг» и «супруга». Слово «жена» означало женщину вообще

24

Ядь — еда, пища (древнерусское)

25

Умёты — грязь, отбросы (древнерусское)

26

Сыроядец — дикарь, варвар (древнерусское)

27

Крылошане — церковнослужители (древнерусское)

28

Вельзевел — дьявол (древнерусское)

29

Узорочье — драгоценные вещи (древнерусское)

30

Израдец — изменник (древнерусское)

31

Вечерняя сторона — запад (древнерусское)

32

Детинец — кремль (древнерусское)

33

Корабльчии — строители кораблей и лодок (древнерусское)

34

Вои — воины (древнерусское)

35

Стерво — гибель (древнеславянское)