Два царя

Валентина Карпицкая (2020)

Шестнадцатый век. Великая Русь. В стольном граде Москве сидит на троне Иван Грозный, покоритель Казани, правитель жёсткий и безжалостный, но справедливый и искренне радеющий о благополучии государства, раздираемого на части внутренними смутами, истощённого войнами с соседями и интригами высокопоставленных бояр. Его верный подданный — молодой хан Саин-Булат, после крещения Симеон Бекбулатович, человек, которому удалось недолго подержать царский скипетр и проявить себя толковым воеводой, управителем и политиком, — попадает в центр сюжета, в самый эпицентр козней и интриг. Книга рассказывает об исторической эпохе, предшествовавшей восхождению на престол династии Романовых, и о людях, которые внесли свой вклад в развитие и процветание страны, об их радостях и горестях, победах и поражениях, точно передавая колорит времени и возвращая читателя к истокам. Автор раскрывает ряд исторических тайн и говорит о вещах, которые многие пропустили в процессе изучения школьной программы.

Глава 7. Новое назначение

Не дивитесь же, друзья,

Что не раз

Между вас

На пиру веселом я

Призадумывался.

Я чрез жизненну волну

В челноке

Налегке

Одинок плыву в страну

Неразгаданную.

Саин-Булат наведал дружину в Столовой палате и с великой радостью сообщил добрую волю царёву: — Иоанн Васильевич своею милостью распускает всех по домам, кто где преж сего жил. Услышав это, вертязинский боярин вздохнул легко, словно бы пудовое горе с плеч свалил.

— А кто хочет остаться в опричной службе, то, по их челобитью, даёт государь жалованье на прожиток помесячно, дворовые места и пашенную землю.

Переглянулись Фрол с Ерёмой, весело поблёскивая глазами, и, взаимно сговорившись, согласно тряхнули головами.

— Иные же могут пойти ко мне на верную службу без принуждения, — взглянул Саин-Булат на Юшко.

И молодой воин обрадовался больше всех; положа руку на сердце, с пылкостью ответил:

— Идти на службу к тебе, воевода, готов тотчас, и, где ляжет твоя голова, воевода, там и я свою сложу!

Улыбнулся Саин-Булат новому своему слуге и пожелал всем приятного отдыха.

Пир же продолжался до глубокой ночи. Изголодавшиеся за поход воины пили и ели до изнеможения, а потом свалились спать. Не видели и не слышали, как омрачилось небо грозовой тучей и разразилась буря такая, с дождём и молнией, что Господи упаси! Поломало и вырвало с корнем множество самых толстых деревьев. Ветер ссаживал с домов крыши, срывал ворота. В слободе поднял на воздух мужика вместе с телегою и лошадью; телега оказалась висящей на верху высокого дерева, лошадь мёртвою на земле, а мужика нигде не нашли.

Мало-помалу буря ушла, ветер разогнал сумрак, и утром стало так тихо, что слышен был даже слабейший шорох. Воздух наполнился сладким запахом сена и неведомых трав.

Грозу же погнало на Тверь и дальше на Торжок и Новгород. Провожая стихию, вздыхали старики: «Вещует нам Господь: быть худу, жди нового кровопролития».

…Но в Кремле было не до знамений: бояре только и судачили о том, что Государь и Великий Князь пожаловал басурманского сына, племянника бывшей царицы Марии Темрюковны, и учинил его в Касимове правителем.

— Что за привычка у Иоанна устраивать татарских царей на высокие места и раздавать им земли? — шипели недоброхоты, с недовольством восприняв новое назначение.

Иные же вступали в спор:

— Князь хоть и молод, а честен в словах и делах, вот государь к нему и приклонился.

Между тем новопожалованный Касимовский царь покидал Москву.

Погода благоприятствовала на всём пути. Сосновые и еловые ядрёные леса заглядывались на ясное небо. Свежий ветер доносил запахи сладких трав с бесконечных лугов и берёзовых рощ, тронутых первой позолотой.

Дорога была весёлой. Везде расставляли шатры, приготовляли обеды и ужины. Встречалось множество приветливых деревенек, ютящихся на опушке леса. Проходили мимо красивых церквей и благолепных монастырей, оглашающих просторы призывным звоном.

— Вот говорят, не стоит привязываться к этому миру, поскольку ненадолго в нём останешься. А как не привязаться, когда кругом такая лепота, что умирать неохота? — под цокот копыт повёл разговор Юшко. — Да и страшно умирать, ведь не святой, это святым не страшно. Не послал бы Господь в злые муки превечные, в тартарары преисподенные!

— Правду привечать надо, — задумчиво ответил Саин-Булат. — Бойся укоров совести, живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен.

— Не скажи… — усомнился Юшко. — Царство небесное трудно даётся, потому как все люди в грехах. Молитва — одно спасение. Лишь чуточку христианин забудет про молитву, окаянный как раз к нему подвернётся, обморочит каким-нибудь манером, душой попользуется, а там и поминай несчастную, как звали.

Дружинник пристально посмотрел на примолкшего воеводу — глаза ордынца были влажны и печальны. И вдруг спросил:

— Слышал, Яким, ты из купеческих?

Смутился Юшко: привык он зваться по обыкновенному, а тут князь изрёк его имя с почтением.

— Да, у батюшки моего в Торжке имеется кой-какое торговое промыслишко, — кивнул головой и вздохнул: — Давно я не бывал на родимой сторонушке и не знаю, что дома творится. Надо бы сердечных моих отца с матушкой проведать да испросить благословения жениться на Марфе.

— Что ж, уладишь дела и поезжай, для тебя путь к родителям всегда открытый, — легко согласился отпустить слугу Саин-Булат.

— Дела? — удивился Юшко.

— Будешь казначеем — то не хитрая наука, — ошеломил вдруг Саин-Булат. — Пошлинники^[36] станут ясак^[37] собирать, а ты — ведать ханской казной да за выходами из Москвы следить.

Глянул Юшко на молодого хана с неверием: не смеётся ли над ним? Но Саин-Булат спокойно ответил:

— Это ещё Василий^[38] согласие заключил: обязанность московского великого князя — выплачивать жалованье ханству ежегодную дань, а ханам без всякого прекословия являться со своим двором на войну. — И улыбнулся: — Ну, что, потянешь?

Растерялся Юшко: никак не ожидал он такой милости! Придя же в себя, обрадовался, глаза заблестели.

Тем временем местность стала меняться: леса отступили, и пошли холмы с разбросанными по склонам деревушками и просторными пашнями. А вскоре, словно спеленатая облаками, показалась на горе белокаменная мечеть. С величественного минарета^[39] доносился певучий, протяжный голос муэдзина^[40].

Лицо Саин-Булата стало строгим и отрешённым. Юшко догадался, что он молится.

Примечания

36

Пошлинники — сборщики пошлин.

37

Ясак — дань, налоги.

38

Василий — отец Иоанна Грозного, великий князь всея Руси.

39

Минарет — каланча при мечети, башня, с которой муэдзин призывает мусульман напевом к молитве.

40

Муэдзин — мусульманский дьячок, призывающий с минарета на молитву.