Два царя

Валентина Карпицкая (2020)

Шестнадцатый век. Великая Русь. В стольном граде Москве сидит на троне Иван Грозный, покоритель Казани, правитель жёсткий и безжалостный, но справедливый и искренне радеющий о благополучии государства, раздираемого на части внутренними смутами, истощённого войнами с соседями и интригами высокопоставленных бояр. Его верный подданный — молодой хан Саин-Булат, после крещения Симеон Бекбулатович, человек, которому удалось недолго подержать царский скипетр и проявить себя толковым воеводой, управителем и политиком, — попадает в центр сюжета, в самый эпицентр козней и интриг. Книга рассказывает об исторической эпохе, предшествовавшей восхождению на престол династии Романовых, и о людях, которые внесли свой вклад в развитие и процветание страны, об их радостях и горестях, победах и поражениях, точно передавая колорит времени и возвращая читателя к истокам. Автор раскрывает ряд исторических тайн и говорит о вещах, которые многие пропустили в процессе изучения школьной программы.

Глава 14. Приближение ханского войска

…И поехал молодой посол,

Татарин нечистыий,

Татарин поганыий,

В землю во русскую,

В сильно царство Московское.

Не ехал он воротами,

Ехал прямо чрез стену городовую,

Заехал он на царский двор

Ко крылечку перёному,

Ко столбу ко точёному,

Колечку золочёному,

Прикуивал-привязывал

Своего коня доброго,

Идёт в палату белокаменну,

Во гридню столовую,

Бела лица не крестит,

А государю челом не бьёт.

Кладывает грамоту посольную

На дубовый стол…

В Посольском Приказе стоял хохот. Посланник крымского хана приехал верхом на породистой лошади, но одет был в худой овчинный кафтан, мехом наружу, старую шапку, из-под которой спадали длинные, совершенно чёрные всклокоченные волосы, и был похож на то, как малюют чёрта, однако, несмотря на это, держался надменно, ни с кем из государевых слуг не разговаривал.

— У твоего хана разум заледенел? — пробежав глазами грамоту, возмущённо воскликнул дьяк и с отвращением уставился на басурманина. — Чего надумал: царств ему назад подавай Батыевых — Казанского и Астраханского! Когда то ведётся, чтоб, взявши города, опять отдавать их?

Посол в ответ ядовито усмехнулся.

В это время вернулся посыльный, с ним были Малюта и новый любимец Грозного — чернокудрый стольник^[62] Борис Годунов. Все оглянулись на вошедших.

— Возьми! — презрительно прищурился Малюта, сунув татарину затканную золотом одежду, сапоги и высокую лисью шапку.

— Иван Васильевич милостиво велел надеть это и допустил к себе, — сдержанно добавил Борис, с трудом скрывая неприязнь к варвару.

Посол тут же суетливо нарядился в царское платье.

Ходы, террасы и комнаты, через которые вели посланника к государю, наполнились придворными в золотых парчах.

В Палате, куда его проводили, было душно. Самодержец восседал на троне во всём величии: в драгоценной короне, в дорогом платье, с богатым скипетром в руке. Строгий, спокойный. Молодые дворяне в блестящих, затканных серебром одеждах обступали его со всех сторон; князья, бояре и вельможи тесно сидели кругом на длинных лавках.

Посреди Палаты стояла большая клетка, в которую и втолкнули крымца, как разбойника, захлопнув дверь. Это привело посла в ярость: глаза его стали узки, словно осокой прорезаны; он выхватил нож и бросился на решётку:

— Мой господин, Дивей Мурза^[63], начал великое готовленье на Русь войною идти и посылает тебе это утешение: перережь им своё горло!

Забурлило в голове у Грозного, тонкие ноздри задрожали. Возвёл гневные очи на богомерзкого вражонка — живьём бы проглотил!

Царские телохранители немедленно схватили дикаря и отобрали нож.

— Росту — ногой задавишь, а задирается! — люто глядя на басурмана, процедил сквозь зубы Малюта.

— Отдать его палачам! Изрубить собаку на куски! — обрушилось со всех сторон. — Батюшко-государь наш хочет быть с ханом в дружбе и в братстве, а за такие слова непригожие поневоле воевать будет!

Царь же молчал. Лишь в глазах его бушевал огонь. Мановением руки он велел отпустить посланника и проговорил с поразившим всех спокойствием:

— Передай неверному своему господину, что вознёс сатана его гордостью до неба, опустит его за то Бог с высоты в бездну вовеки. А ещё добавь, что Бог за грехи мои дал ему, сатанинскому отродью, власть и возможность быть орудием моего наказания. Но не сомневаюсь в том, что милостью Божьей и благодатью отомщу ему и сделаю его своим вассалом. Скажи, что я сильно желаю этого!

Посла, тотчас взяв за ворот, взашей^[64] вытолкали из Палаты. Хотели отобрать пожалованные платье и шапку, но он, смотря исподлобья, по-волчьи, отбивался и не допустил этого.

Иоанн же впал в такую тоску, что в бешенстве рвал на себе бороду и волосы, возглашая:

— О горе мне! Советовали воеводы с великой ратью отправиться на Перекопского^[65] хана! Но не внял я слову мудрых. И вот хан в готовности, чтобы идти на Москву. Будь ты трижды проклят, шайтан^[66]!

Тревога была не мнимая. Вскоре пригнал гонец из Касимова городка с дурной вестью: сторожевые атаманы слышали хриплое ржанье коней в отдаленье и заметили скопившиеся у границы войска кочевые. И великий князь в ожидании татарского нашествия немедленно отправил лучших воевод-князей Ивана Фёдоровича Мстиславского, Михайла Ивановича Воротынского, Ивана Андреевича и Ивана Петровича Шуйских с многочисленной ратью к берегам Оки. Сам с опричниной выступил в Серпухов.

Но было поздно. Полчища Девлет-Гирея уже перешли реку. И все государевы бояре и воеводы поспешили вернуться в столицу, чтоб защищать город. Сказывали потом, что во время этого отступления произошло страшное знамение с волками: они преследовали стаями русичей и так ужасно выли, что у многих волосы становились дыбом.

Иоанн же, отрезанный от главного войска, вынужден был отступить из Серпухова в Бронницы, оттуда — в Александровскую слободу, а из слободы — в Ростов.

И ханские стада, не встречая никакого сопротивления, ринулись прямо на Москву.

Примечания

62

Стольник — служба в государевом чину. Стольники (обычно дети бояр и вообще первостепенного сословия) прислуживали за столом и сопровождали царя в выездах и походах.

63

Дивей Мурза — Девлет-Гирей.

64

Взашей — толкая в шею.

65

Перекоп — или Корсунь (ныне Севастополь), город-крепость, резиденция царей Тавриды.

66

Шайтан — тат. чёрт.