Тысяча и один гром

Антон Алеев

Роман написан в не совсем обычном формате коротких рассказов, которые автор называет рассказиками. Это истории из детства и ранней юности главного героя, случившиеся в 70-80-е годы прошлого столетия. Дружба, рыбалка, спорт, дворовые игры, школа, творческие увлечения – всё перемешано в яркую мозаику воспоминаний о той эпохе. Повествование щедро пропитано иронией, юмором и теплой, иногда грустной ностальгией по тем романтическим временам.

Мелодрама

Разыгралась эта душещипательная история в те самые дни, когда мы отдыхали на летних каникулах в Cаргатском районе Омской области. Только вот никак не могу вспомнить название озера. Тогда на берегу водоёма стоял кемпинг с россыпью деревянных домиков, куда селились отдыхающие. Поехали мы большой компанией с друзьями родителей и всё бы ничего, если б не одно досадное обстоятельство. Из подрастающего поколения в этой компании, кроме одиннадцатилетнего меня, не было больше ни одного пацана. Зато присутствовала девчонка, где-то на пару лет меня моложе. Ну и была ещё одна совсем мелкая особь, но она не в счёт: за ней еще вовсю смотрели родители.

Ну, не повезло с пацанами, так не повезло, по-мужски стоически подумал я, рассчитывая заняться на отдыхе серьёзными делами в одиночку. Но не тут-то было.

Ленка, а именно так звали роковую фемину, прицепилась ко мне как банный лист. Таскалась за мной повсюду, болтала какую-то ерунду. Вначале я, в силу своего воспитания, особого внимания на неё не обращал. Надеялся, что сама отстанет. Но этого не происходило. Я подготавливал снасти к рыбалке, выстругивал из коры корабль, помогал долговязому мужичку из нашей компании доставать мордушку¹² из озера. Она всё время топталась рядом. Путалась под ногами, задавала дурацкие вопросы, лезла с глупыми комментариями.

Я пока терпел, логично рассудив, что всё рано или поздно заканчивается. Ведь скоро мы с отцом большую часть времени станем проводить на рыбалке, и Ленке придётся найти себе другого слушателя её девчачьих откровений.

Я даже сдержался, когда после завтрака на следующий день моя мать высказала мне в том смысле, что Лена нажаловалась, мол, я не пошёл с ней вечером на танцы. Хотя меня просто распирало от возмущения.

«Да как она могла!?» — думал я, по пути к коттеджу, яростно сбивая длинным прутом ни в чём не повинные листья с веток.

— Анто-о-оша, — Ленка, как ни в чём ни бывало, стояла возле нашего крыльца. И невинно хлопала ресницами. — А мы куда сейчас по-о-ойдем?

Я только выдохнул и отбросил прут от греха подальше.

— Никуда не пойдём, — сказал я, разворачиваясь. — К твоим родителям пойдём. Чтобы они тебя в Африку отправили.

Время шло, и я не без злорадства думал о завтрашнем мероприятии. В пять часов мы должны были уже выйти с отцом в путь, пока некоторые будут сладко посапывать. И когда эти некоторые проснутся, нас уже в лагере не будет. Я даже хихикнул, когда представил, как кое-кто припрётся к нашему домику, а ей моя мама скажет, что я ушёл на рыбалку!

В предрассветных сумерках домики казались избушкам на курьих ножках, а редколесье на выходе из лагеря — дремучим непроходимым урочищем.

На рыбалку мы собрались идти на протоку. Путь предстоял неблизкий, километра три. Говорили, что там проснулся карась, и мы с нетерпением ожидали возможности это проверить. Надо сказать, что на озере, где располагался наш лагерь, на удочку не клевало, потому что у берега было очень мелко. В «морду», который ставил наш знакомый на ночь, заплывая чуть ли не на середину, в камыши, попадались одна-две маленьких рыбки. Поэтому выбор места ловли для нас был очевиден.

Поёживаясь от прохлады, мы с отцом дошли по дороге до парадных ворот лагеря и зачем-то остановились.

Отец стал осматриваться в разные стороны, явно кого-то выискивая.

Всё это мне слегка не понравилось.

— Нету их ещё, — сказал отец и достал из пачки сигарету.

— Кого? — ревниво поинтересовался я.

И тут, словно отвечая на мой вопрос, из предрассветного тумана на нас выплыла живописная группа товарищей.

Группу составляли: папа Лены, одетый в камуфляжный костюм с капюшоном. В руке он держал удочки; мама Лены в голубом свитере, спортивных штанах и легкомысленной шляпке с широкими полями; сама Лена, в разноцветном костюме и с сачком для ловли бабочек, перекинутом через плечо.

Проклятая девочка смотрела на меня и торжествующе щурилась.

В итоге это была не рыбалка, а какое-то мучение.

Во-первых, Ленка громко разговаривала и пугала рыбу. Во-вторых, она с силой шлёпала поплавком и самим удилищем по воде при забросе, что опять же нервировало подводных обитателей. Я не сомневался, что у нас не клевало только по этой причине. Ведь соседи, среди которых не было сумасшедших, поймали уже с пяток карасей. Ещё она то и дело просила ей помочь — то надеть червяка, то отрегулировать глубину. Ещё она отвлекала. Ещё она делала миллион вещей, чтобы испортить рыбалку.

И всё же, вопреки её вредительству, нам с отцом удалось за пару часов вытащить по три приличных рыбины.

Удивительно, но одного шального карася поймала и сама наша юная «рыбачка». Поймать-то она его поймала, но тут выяснилась одна любопытная вещь.

Ленка держала удочку стоймя. На крючке болтался карась. Но она не могла его снять и положить в садок, потому что боялась трогать рыбу!

Да это же было просто прекрасно! У меня появилась хорошая возможность отыграться.

Я немедленно перетащил ведро с карасями ближе к себе.

Теперь с очередным приближением диверсантки, я просто запускал руку в ведро, нащупывал там карася, и предупреждающе поднимал вверх. Как правило, это останавливало Ленку, как чеснок останавливает вампира.

Однако она, не желая до последнего сдаваться, начинала громко спрашивать меня о чём-нибудь издалека. Тогда я вскакивал на ноги и бежал к ней с зажатой в руке рыбой. Взвизгнув, она срывалась с места и неслась прочь по берегу, снося всё на своём пути.

— А может, — спросил я у отца вечером, с надеждой заглядывая ему в глаза, — завтра мы пойдём на рыбалку без этих ужасных Куприяновых? Как в старые добрые времена, а?

— Нельзя, — рассеяно ответил отец, явно не замечая моего взволнованного состояния, — Ленка сказала родителям, что ей сильно понравилось…

Я мысленно зарычал и решил завтра утопить её в речке.

Но перед сном мне пришла мысль получше.

И засыпал я уже с умиротворённой улыбкой и в предвкушении.

На следующей рыбалке с утра я был сама доброжелательность. Пугать Ленку не представлялось возможным — мы пока ещё ничего не поймали. Я охотно ей подсказывал, цеплял червяка, масляно улыбался, не повышал голос. Поначалу, она воспринимала это настороженно и близко ко мне не приближалась. Но с каждой минутой лёд между нами таял, вскоре она обнаглела настолько, что стала даже меня задирать. Я продолжал радушно улыбаться сквозь зубы. Даже когда я поймал двух небольших карасей, я продемонстрировал чудовищную выдержку и просто положил их в ведро.

Однако, реализация моего коварного плана неумолимо приближалась.

— Слушай, — сказал я ей, стараясь придать голосу беззаботность, — как ты считаешь, в таких сандалиях можно нам будет вечером на танцы пойти?

Вопрос про танцы сразил Ленку окончательно. Она утратила последние остатки бдительности.

— Вот, иди сюда, посмотри, — позвал я.

Ленка простодушно подошла и наклонилась, рассматривая мои дурацкие сандалии.

К тому моменту я уже незаметно засунул руку в ведро и держал в ней рыбу.

— Ну, я думаю, что лучше… — начала Ленка.

И тут я молниеносным движением руки оттопырил ей ворот футболки, а другой засунул туда живого карася.

Несколько секунд, растянувшихся для меня вечность, Ленка стояла, ловя ртом воздух и выпучив глаза.

Потом завизжала так, что у меня с рогатины упала удочка.

Продолжая пронзительно орать на всю реку, она бросилась бежать, на ходу судорожными движениями рук пытаясь вытряхнуть из подола бултыхающуюся под футболкой рыбу.

Я был на седьмом небе от счастья.

Она не разговаривала со мной два прекрасных дня, но на третий не выдержала, и вскоре мы снова сидели на рыбалке — я с ведром карасей под рукой, а Ленка с насупленным видом и на почтительном отдалении.

А один раз в конце нашего отдыха мы даже сходили с ней вечером на танцы.

Примечания

12

Громоздкая плетеная цилиндрообразная корзина с конусообразным «входом». Рыба, заплывшая внутрь, оказывается в ловушке. Пригодна, в основном, для ловли мелочи, в настоящее время практически изжила себя.