Копье чужой судьбы

Анна Князева, 2014

Полина Свирская работала в художественной галерее всего полгода. Ей доверили провести экспертизу нескольких рисунков, но когда она закончила работу и передала папку с акварелями на хранение, оказалось, что одной не хватает… Следователя Сергея Дуло вызвали в отель «Рикс» – там был убит гражданин Чили Мишель Пиньера. При обыске номера чилийца Сергей обратил внимание на висящую не на своем месте картину. Под ней обнаружился рисунок, похищенный у его жены Полины, – «Человек в сером на фоне гор»… Ни Сергей, ни Полина еще не знали: расследуя это запутанное дело, им придется столкнуться с трагической историей любви немецкого летчика и знаменитой актрисы Третьего Рейха, а также прикоснуться к великой тайне всех времен и народов – местонахождению легендарного Копья Судьбы…

Глава 4

За рамками

— Стойте! — Секретарша Варовского вскочила со стула и бросилась к двери. — Куда вы?!

Наткнувшись на преграду, Полина решила не сдаваться. Не для того она бежала сюда по длинному коридору на каблуках. Раскрасневшись, отбросила на спину длинные волосы. Огромные глаза сияли решимостью:

— Мне нужно!

— Альберт Иванович занят!

Полина отступила на шаг, прикинувшись, что сдалась. Но как только секретарша расслабилась, тут же дернула дверную ручку. В следующее мгновение она была в кабинете.

Вопреки ее ожиданиям Варовский не удивился, только сказал секретарше, которая забежала следом за Полиной:

— Я просил тебя вызвать Свирскую. Но позже. Впрочем, теперь это не важно.

— Она сама прорвалась… Простите, Альберт Иванович, здесь ваша жена.

Он улыбнулся вошедшей женщине:

— Заходи, Маша, я ненадолго.

Полина приготовилась поздороваться с вошедшей, однако никто не собирался ее представлять.

Жена Варовского была высокого роста, никак не меньше метра восьмидесяти. На плоском бледном лице не было ни грамма косметики. Вылинявшие глаза, невыразительный носик. Шифоновая блузка белого цвета и юбка из джинсовой ткани — чуть старомодные. Между тем лет ей, похоже, было не более тридцати.

У Полины возникло чувство враждебного возбуждения, как у собаки, когда на загривке встает шерсть.

«Что именно в ее облике меня раздражает? — мысленно спросила она себя и тут же ответила: — Все».

Варовский проводил жену до кресла. Она нежно проворковала:

— Спасибо, милый…

Полина была уверена, что ее тихий голос звучал ласково только для мужа. Для всех остальных он был наверняка по-иному окрашен.

Варовский взял чистый лист и положил на стол перед Полиной.

— Садитесь, пишите.

— Что писать?

— Заявление об увольнении.

— Альберт Иванович, выслушайте меня.

— От того, что вы скажете, ничего не изменится.

— Пожалуйста! — взмолилась Полина.

— Ну, хорошо.

— Мне только что позвонил муж. Рисунок нашелся!

Варовский, протестуя, выставил перед собою ладонь:

— Немедленно прекратите. Как вы не понимаете, все это выходит за рамки дозволенного. Сегодня утром вы не знали, куда делся рисунок, а после обеда ваш супруг находит его. — Он прищурился. — Не у вас ли дома он отыскался?

Побледнев, Полина ответила сдержанно:

— Мне не известно, при каких обстоятельствах нашелся рисунок.

— Святая простота…

Она отодвинула лист бумаги:

— Я не стану писать заявление!

— Подите отсюда вон, — сказал Варовский громовым голосом.

Полина пошла к двери, а он продолжал говорить ей в спину:

— Неделю назад в архиве выявлена подмена рисунка второй половины девятнадцатого века. Его вы тоже отыщете в своем доме?

Она обернулась:

— Что?

Альберт Иванович махнул рукой:

— Идите!

Полина перевела взгляд на его жену, рассчитывая найти поддержку или, по крайней мере, сочувствие. Варовская смотрела на нее пустым, безразличным взглядом, как на предмет мебели.

— Подожди, пожалуйста, подожди… — Рита Беленькая бежала по лестнице вслед за Полиной.

Та обернулась:

— Не заметила тебя. Извини.

— Здорова же ты бегать… — Рита была на голову ниже подруги. Темные волосы, короткая, как у мальчика, стрижка. На лице — яркий румянец. Было видно, что погоня ей далась нелегко. — Кириченко рассказал про подмену еще одного рисунка. Как быстро на тебя повесили всех дохлых собак.

— Кириченко? Тот озабоченный, кривоногий? — спросила Полина.

— Для начала, пожалуйста, успокойся. — Рита взяла ее под руку и повела вверх по лестнице. — Нужно все обсудить.

Когда зашли в кабинет, Полина сказала:

— Сейчас я видела жену Варовского.

— Маруху? И как она?

— Уверена в своей исключительности.

— Еще бы… В двадцать семь лет заиметь двоих детей и мужа-миллионера.

— Двоих?

— Второй был вроде контрольного выстрела, — усмехнулась Рита. — До его рождения все были уверены, что Варовский вернется к первой жене. Но он после рождения сына женился на Марухе. Дальше пошло как по писаному: сначала маленькая вилла в Болгарии, потом большая в Ницце. И заметь: все оформлено на нее.

— Ты откуда это знаешь?

— Она работала у нас в юридическом. Серая мышь. Ни грамма косметики. Вся из себя натуральная. Голос тихий, как дуновение ветра. Противный до тошноты. Подлая серая мышь. Доносила, наушничала, фискалила. Короче — Маруха. — Рита на мгновенье задумалась, потом скосила глаза на Полину: — Думаешь, я завидую? — Она затрясла головой. — Не-е-ет.

— Да и черт с ней, — Полина прошла к столу, взяла из ящика ключ, отомкнула сейф, распахнула дверцу и молча уставилась в его пустое нутро. — Сегодня здесь был Сергей. Cпрашивал, кто заходил ко мне в кабинет вчера вечером.

— Что ты ответила?

Полина повернулась к подруге:

— Никто. То же самое сказала Варовскому.

— Но ведь это неправда.

— Я знаю.

— Зачем же ты соврала?

— Если бы я рассказала, что оставила тебя в своем кабинете, а рисунки лежали в распахнутом сейфе… — Полина замолчала.

— Господи… Какая я дура, — промолвила Рита.

— Дура не ты, а я. И оттого, что я дура, другие страдать не должны.

Рита закрыла лицо ладонями:

— Угораздило меня явиться сюда вчера, да еще в самом конце дня. Если об этом узнают…

— Не узнают, — сказала Полина.

— Я же видела их в сейфе…

— Видеть — не значит красть. Ко мне вчера еще кое-кто заходил.

— Кто?

— Елена Феликсовна.

— Еремкина?

— Мерзкая особа. Я так и не поняла, зачем она притащилась. Язык как помело, и все не по делу.

— Мы принимаем ее как данность. Только и делает, что шляется по кабинетам и собирает сплетни.

— Почему? — удивилась Полина.

— Исторически так сложилось, она обо всем докладывает Варовскому. Это — во-первых. А во-вторых, она любовница Кириченко.

— Ты серьезно?

— Про то, что докладывает? — спросила Рита.

— Про то, что любовница.

— Об этом все знают.

— Да ей же лет шестьдесят…

— Шестьдесят семь, если быть точной. Давным-давно, когда пришел Кириченко, Еремкину взяли в нагрузку. Даже должность для нее изобрели — консультант. Говорят, в счет прежних заслуг Кириченко ее повсюду с собой таскает.

— Ужас какой… Ему-то лет сорок пять, не больше.

— Сорок девять.

— Зачем ему нужна такая окаменелость?

— Ты про Еремкину? Говорю же: из-за прошлых заслуг держит. Видать, еще та была зажигалка…

Полина в недоумении пожала плечами.

— А сам Кириченко зам по науке?

— По общим вопросам.

У Полины от удивления округлились глаза.

— Что-о-о?

— Завхоз.

Полина усмехнулась:

— Сегодня утром он встретил меня в коридоре и поинтересовался судьбой рисунков. С чего бы это?

— А ты думаешь, его только тряпки да мыло интересуют? Он в кабинет к Варовскому как к себе домой заходит.

— И что это значит?

— Это значит, что у них есть общие интересы.

— Тряпки и мыло? — спросила Полина. — Ты же сама говорила, что Варовский — миллионер.

— Варовский — настоящий миллионер. Для таких даже тряпки с мылом лишними не бывают.

В дверь постучали.

— Можно? — В кабинет заглянул человек с металлическим чемоданом.

— Вы кто? — спросила Полина.

— Капитан Тимофеев. Криминалист. Меня следователь Дуло сюда направил.

— Я пойду? — Не дожидаясь ответа, Рита выскочила за дверь.

— Да, конечно… — сказала Полина.

— Да, конечно — значит, можно войти? Или это не мне? — спросил Тимофеев.

— Прошу вас, входите. Располагайтесь.

Криминалист поставил свой чемодан, открыл его и достал оттуда резиновые перчатки.

— Я готов. Что тут у вас?