Кровь и черника

Алексей Кротов

Полянск не будет спать спокойно. Традиционный поход местных жителей и приезжих дачников за черникой в лес превращает всех в свидетелей странного преступления. Вместо черники они находят в лесу сотрудницу Лужского краеведческого музея Ольгу Саврасову. На месте преступления никаких улик, только грибной нож, которым, вероятнее всего, убили женщину. Вычислить убийцу представляется практически невозможным. Вся надежда только на опытного следователя Таисию Игнатьевну. Одно из самых головоломных дел Сапфировой. Комментарий Редакции: Финальный роман в деревенской серии Алексея Кротова, громогласный аккорд, завершающий длинную симфонию убийств в Полянске. Читателя ждет крайне запутанное расследование, развязка которого надолго оставит в тревожном недоумении.

Глава 8

Показания «свидетелей»

— Таисия прекрасно отдыхает в «Сестрорецком Курорте», — заверила Макушкина и Баринова Ленка, накладывая им солидную порцию пюре с тушенкой. — Она там будет еще с недельку, а то и все дней десять. Приглашала приехать к ней в любой момент. Я вот, помнится, отдыхала в Дюнах»…

И пока сотрудники милиции уписывали за обе щеки, гостеприимная хозяйка минут пятнадцать ездила им по ушам всякой чепухой, которую они, конечно, вынуждены были слушать, а Баринов временами соглашаться с ней и, похоже уже, искренне!

— Ну и как прошел осмотр дома? — закончив наконец молоть чушь, вернулась к своим обязанностям главная местная сплетница, задав вопрос по делу.

— Да вроде ничего любопытного, Елена Поликарповна, — без выражения откликнулся следователь. — А скажите, — неожиданно спросил он, — Вы ничего такого не слыхали о кладах в ваших местах?

— Кладах?! — растерялась Ленка. — Или вы сказали о вкладах?

Она была не уверена, что правильно расслышала существительное.

— О кладах, ну тех, что в земле зарыты, — подсказал сержант Баринов.

— Ну я, честно говоря… ничего такого, не приходит в голову, — растерялась Ленка. — А это важно? — она безуспешно пыталась придать голосу максимальную солидность.

— Конечно, я спрашиваю только о важных вещах, — с достоинством ответил Макушкин.

— Постараюсь выяснить все по данному вопросу в ближайшее время, — пообещала расстроившаяся от подобного своего невежества Образцова и, потупившись, прекрасно осознавая свой проступок перед возвышенным Ремеслом, негромко проговорила: — Извините.

— Ну, я на вас надеюсь, — после паузы, подбадривающе произнес Макушкин, слегка расчувствовавшийся после подобного апофеоза.

— Вы разрешите организовать тут у вас небольшой дополнительный штаб? — попросил Макушкин с удовольствием приговорив рюмку уже распробованной настойки.

— Буду очень рада, — тут же отреагировала Ленка.

— И еще одно, Елена Поликарповна, — следователь постарался придать своему тону максимальную серьезность. — Мы с Федором не собираемся гостить у вас бесплатно. Никакие отказы не принимаются, — строго повысил он голос, заметив, что Образцова собралась махать руками. — Государство компенсирует все расходы.

На следующее утро, позавтракав ни шатко ни валко приготовленной манной кашей и бутербродами с колбасой, Макушкин тепло поблагодарил хозяйку и обратился к Баринову:

— Ну что, Федор, начнем с этих Штеменко, это же их дочь обнаружила тело.

— Начать-то можно, — отнюдь не фигурально почесал в затылке Федя. — Но мы же не имеем права допрашивать ребенка. Сколько ей, кстати, лет?

— Шесть, — сверился с записями следователь. — Ну почему же, не имеем? В присутствии родителей мы можем задать ей вопросы. Всё, хватит болтать! Приглашай их сюда.

— А если их не окажется дома?

— Ну, тогда зови этих двух пьяниц, — немного подумав, решил Макушкин.

— Да я не знаю, где их искать.

— Так я же вам помогу, — искренне удивилась затруднению Образцова. — Уж Рулеткина и Дудкина найти, это мне запросто! Только Дудкина надо бы побыстрее, пока он не напился с утра.

— А что, если я вас попрошу сходить и попросить его пока не пить?

— Да, конечно, сбегаю, Еремей Галактионович, о чем вы говорите?! Заодно и Рулеткина предупрежу, за ним ведь, знаете ли, тоже нужен глаз да глаз.

Следователь промолчал. Честно говоря, он этого не знал, да и не стремился узнать.

Первым к следователю доставили музыканта Дудкина. Ленка отловила его еще дома, где достопочтенный трубач уже начал потихоньку накачиваться, но еще не дошел до критической отметки. Не забыв напоминания следователя, Образцова проследила, чтобы он взял паспорт. Юрий Петрович покряхтел, потратил минут пять, всматриваясь в свою фотографию, качая головой, и наконец, тяжко вздохнул и положил документы себе в карман. В другой внутренний карман он поместил «малька» и не забыв запереть дом, сопровождаемый Образцовой, поплелся к следователю.

Симагина наблюдала за доставкой в бинокль, сначала улыбаясь, а потом уже просто принялась смеяться.

— Присаживайтесь, Юрий Петрович, — почему-то слегка хрипловатым голосом предложил Макушкин, записывая данные паспорта. — Вы предупреждаетесь об ответственности согласно закону Российской Федерации за дачу ложных показаний, — прочистив горло, уже более официальным тоном предупредил следователь.

Пытаясь вникнуть в смысл слов следователя, Дудкин сфокусировал взгляд на очках Макушкина, что музыканту удалось сделать далеко не сразу, но всё же удалось.

— Итак, расскажите об обстоятельствах обнаружения тела, — Макушкин совершенно не обращал внимания на реакцию свидетеля.

— Девочка закричала, и мы с Владиком прибежали. Там лежала эта женщина с ножом в горле.

— Вы кого-нибудь видели рядом, кроме девочки?

— Да кого же я мог видеть? — удивился Дудкин. — Мы с Владиком были заняты. Выпивали, — пояснил свидетель.

— Ну, а эту женщину вы знали при жизни?

— Конечно, знал, как же мне Олю Саврасову-то не знать?! — снова удивился свидетель.

— А в лесу вы в тот день видели Саврасову?

— Да несколько раз, она шла с какой-то пожилой знакомой.

— Вы с ней разговаривали?

— Со знакомой или с Олей?

— Ну хоть с кем-нибудь из них.

— Нет, хотя подождите, я махнул им рукой издали.

— И вам ответили?

— Да, Оля тоже помахала рукой.

— А с кем-нибудь она общалась в тот день, не видели?

— Да не припомню.

— Ну, если припомните, потом обязательно сообщите.

— Это, конечно, — пообещал Дудкин.

— А незнакомых людей вы в лесу в тот день не видели? — продолжил допрос следователь.

— Как же, видел, какая-то женщина средних лет бродила. Мне ее личность не знакома.

— Опишите ее, — попросил следователь.

— Среднего роста в темно-синем плаще, но похоже не старая, я лица ее вблизи не видел.

— Как думаете, кто мог убить Саврасову? — подумав, спросил следователь.

— Да кто угодно, — безапелляционно откликнулся Дудкин и похлопал себя по карману с «мальком».

Он уже начал уставать от допроса.

— У нас в деревне уже который год убивают, — махнув рукой, добавил музыкант.

Ленка, на правах хозяйки сидевшая неподалеку, сразу поняла и оценила похлопывающий жест. Улыбнувшись, она приняла позу поудобнее, готовясь наблюдать, что будет дальше.

— Какой покойная была по характеру? — после паузы, придумал еще один вопрос следователь.

— Да толком не пила, — сразу дал ответ Дудкин, исчерпывающий, по его мнению.

Ленка зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос.

— Подпишите протокол, Юрий Петрович, — вздохнул Макушкин, понявший наконец бесполезность любых вопросов, не относящихся ко дню убийства.

— Не уезжайте никуда из Полянска, — предупредил он подписывающего протокол свидетеля.

— Да куда я уеду? — снова удивился Дудкин. — Скажете тоже, гражданин следователь!

С искренним удовольствием, попрощавшись с Макушкиным и Образцовой, свидетель удалился — ему предстояла встреча с «мальком» и он торопился, пока тот не слишком нагрелся в кармане.

— Однако, — пробормотал следователь, глядя вслед свидетелю и несколько раз непроизвольно дернул себя за бороду.

Пока Макушкин допрашивал пьяницу-музыканта, Баринов общался со Штеменко.

— Так ли уж обязательно беспокоить Свету? — уже во второй раз спросила Алевтина.

— Следователь имеет право задать вашей дочери вопросы в вашем присутствии, — пояснил Баринов.

— Вы можете нанести ребенку психологическую травму, — нахмурился Олег.

— Еремей Галактионович опытный профессионал, — продолжал стоять на своем Баринов. — Я даже не побоюсь назвать его педагогом. Уверяю вас, я испытал его педагогический талант на себе!

— Это очень заметно, — с явной иронией отреагировала Алевтина.

— Ну хорошо, — предложил компромисс, понявший иронию, но в интересах дела, скрывший обиду сержант. — Задайте сами вашей дочери вопросы, которые озвучит Еремей Галактионович, но непременно в его присутствии.

Алевтина задумалась, она, видимо, колебалась.

— Хорошо, — наконец принял решение отец. — Но пусть следователь придет сюда, лучше задать свете вопросы в домашней обстановке.

— Никуда не уходите, — вздохнул Баринов. — Я передам ваше предложение Еремею Галактионовичу.

* * *

— Беда с этими детьми, — выслушав лейтенанта, сказал Макушкин. — Ну, делать нечего, пойдемте к этим Штеменко.

— А их вы будете допрашивать? — с живейшим интересом спросила Ленка.

— А вам это важно? — проявил наивность бесхитростный лейтенант.

— Конечно, — не стала вводить его в заблуждение сплетница. — Видите ли, я думаю, здесь Еремею Галактионовичу будет удобнее допрашивать свидетелей, — в последний момент она попыталась замаскировать свое любопытство ведущей кумушки.

Однако всё было слишком уж прозрачно и даже не отличавшийся проницательностью Макушкин понял истинные мотивы гостеприимства хозяйки.

— Я склоняюсь к тому, что вы правы, — важно-дипломатично заметил он. — А вы не могли бы предупредить этого Рулькина, что я хочу его допросить, когда закончу со Штеменко.

— Да, конечно, — искренне обрадовалась Ленка. — Я сейчас и схожу, делать-то мне всё равно нечего. Только не Рулькина, а Рулеткина.

— Слушайте, когда же она занимается огородом?! — спросил по пути к дому Штеменко у следователя сержант.

— Лучше думай о рабочих моментах и не ломай голову над посторонними проблемами, — строго посоветовал младшему коллеге опытный педагог.

— Не надо нам тут потусторонних проблем, — внезапно раздался рядом с ними укоризненно-веселый мужской голос.

— А, э-э-э… при чем тут потусторонние проблемы — пробормотал растерявшийся от неожиданности Макушкин и зачем-то непроизвольно поправил очки.

— А вы собственно, кто? — уже более решительным тоном выдал довольно странную формулировку, с точки зрения сержанта, следователь.

— А я Рулеткин, — не стал скрывать свою личность прохожий. — Местный житель, и более того — гражданин Российской Федерации.

За его веселостью уже вовсю маячила развязность.

— Ах Рулеткин, тот самый Рулеткин? Вы-то мне и нужны! — обрадовался Макушкин.

— Зачем это?! — слегка оторопел гражданин Российской Федерации, делая шаг назад.

— Еремей Галактионович Макушкин, следователь прокуратуры, мне надо вас допросить.

— Это зачем еще?!

— По поводу обнаружения трупа в лесу.

— А-а, — успокоился Рулеткин и даже махнул рукой. — Я думал что-то серьезное.

— Убийство, по-вашему, это несерьезно? — глаза у Баринова чуть не вылезли на лоб.

— Вот что, Федор, — успокоил подчиненного деловым тоном Макушкин. — Идите к Штеменко и скажите, что я скоро к ним приду, а пока воспользуюсь оказией и допрошу этого субъекта Российской Федерации, пока он окончательно не нализался.

— Как скажете, Еремей Галактионович, — и Баринов направился к дому Штеменко.

— Пройдемте, как ваше имя-отчество?

— Владлен Тимофеевич. А куда идти-то?

— Здесь недалеко.

С Ленкой они столкнулись около ее дома.

— Ой, как здорово, — обрадовалась Образцова. — А я-то как раз пошла искать тебя, Владик, а ты уж — тут как тут.

— Зачем это ты меня собралась искать, Лена? — подозрительно поинтересовался пьяница номер два.

— Ответьте на несколько вопросов, — смешался Макушкин. — И не задерживайте ни себя, ни меня.

— Да-да, конечно, пойдемте в дом, — и Ленка поспешно засеменила к калитке.

— Кстати, с Юрой мы уже побеседовали, — сообщила она Рулеткину, открывая дверь.

При местоимении «мы» брови Макушкина взлетели вверх, как качели, но он предпочел промолчать.

— Присаживайтесь, Владлен Тимофеевич, — гостеприимно предложил следователь и стал подготавливать всё необходимое для допроса.

— Вот спасибочки, — поудобнее устроился на стуле Рулеткин и изъявил согласие в ответ на предложение хозяйки подкрепиться чашечкой чая с баранками.

— А что поведал вам Юрка? — спросил его приятель, пока следователь расписывал ручку.

— Давайте сначала вы ответите на мои вопросы, а потом уж я на ваши, — живо откликнулся следователь.

В течение пяти минут он задавал Рулеткину те же вопросы, что и Дудкину. Пьяница номер два дал следователю ту же информацию, что и его более продвинутый в пьянстве коллега, разница лишь в незначительных расхождениях, которые, впрочем, не несли никакой смысловой нагрузки. Чуть более обстоятельно Рулеткин ответил только на вопрос о характере убитой Саврасовой.

— Доброжелательная была женщина, — вздохнул свидетель, видимо, погрузившись в воспоминания. — Никакой ругани в свой адрес от нее не слышал, да и замечаний никаких она мне не делала, как эта дура Коробочка.

При этих словах он опасливо глянул по сторонам, проверяя, как подумала Ленка, на всякий случай, нет ли Коробочки поблизости и, с облегчением убедившись в отсутствии упомянутой особы, продолжил:

— И насчет пьянства ни мне, ни Юрке ни слова не выговаривала. Хорошая была женщина, — подвел он итог, — Ученая, в музее ведь работала.

Макушкин чин по чину оформил показания Рулеткина и уже совсем собрался дать протокол ему на подпись, но на всякий случай спросил:

— Больше ничего такого интересного, любопытного, связанного с убитой не приходит в голову, Владлен Тимофеевич?

— Да пожалуй, нет, Еремей Галактионович, — блеснул тем, что запомнил имя-отчество следователя Рулеткин. — Разве что, только…

— Да?…

— Ну вот за день до убийства она со своей культурной знакомой, ну той, что была с ней в лесу в день ее гибели, постарше, они кажется вместе работали, прогуливалась по реке, а я ловил рыбу в камышах, не знаю, видели ли они меня, но не в этом дело…

— А тогда в чем же? — с мягким любопытством, как опытный рыбак, Макушкин стал аккуратно вытягивать свою добычу на поверхность.

— Ну, они обсуждали какой-то клад и говорили что-то про необходимость достать недостающие куски какой-то карты.