Кровь и черника

Алексей Кротов

Полянск не будет спать спокойно. Традиционный поход местных жителей и приезжих дачников за черникой в лес превращает всех в свидетелей странного преступления. Вместо черники они находят в лесу сотрудницу Лужского краеведческого музея Ольгу Саврасову. На месте преступления никаких улик, только грибной нож, которым, вероятнее всего, убили женщину. Вычислить убийцу представляется практически невозможным. Вся надежда только на опытного следователя Таисию Игнатьевну. Одно из самых головоломных дел Сапфировой. Комментарий Редакции: Финальный роман в деревенской серии Алексея Кротова, громогласный аккорд, завершающий длинную симфонию убийств в Полянске. Читателя ждет крайне запутанное расследование, развязка которого надолго оставит в тревожном недоумении.

Глава 4

Полянск бурлит

Когда через несколько часов в Полянск приехала милиция, в деревне уже вовсю обсуждали убийство в лесу. Особенно ораторствовала Цепкина:

— Похоже, наша деревня кем-то проклята! — несколько раз безапелляционно заявила она.

— Да кем же, мама?! — не удержалась от вопроса Зоя.

— Точно сказать, Зоенька, не могу, — протрубила мать. — Но не исключено, что Шельмой.

Стоявший несколько поодаль то ли из почтения, то ли из опасения, зять возвел очи к небу и, обменявшись понимающим взглядом с женой, ретировался.

— Эх, Пелагея Егоровна, ну и фантазия у вас, — высказался уже изрядно тяпнувший Рулеткин.

— Это у тебя фантазия, когда накачаешься своим дурманом, — покосилась на него Цепкина. — А я дело говорю, как вообще может быть иначе?!

— О чем это вы тут, касатики, толкуете? — откуда-то сбоку раздался надтреснутый голос восьмидесятилетней Матрены Тимофеевны.

«Ее еще не хватало, принесла нелегкая,» — с раздражением подумала Цепкина, но вслух высказалась более тактично:

— Прокляли нас, как пить дать, Матрена Тимофеевна, вот о чем я толкую.

— Ить кто проклял-то, а, Пелагея? — старуха придвинулась к Коробочке поближе и принялась пододвигать голову с подслеповатыми глазами прямо к лицу Цепкиной, вкручиваясь в нее, словно сверлом на расстоянии.

— А леший его знает! — инстинктивно отстранившись от старухи, буркнула Пелагея Егоровна. — Подозреваю, что Шельма воду мутит.

— Лешего поминать не надо, тем более всуе, — строго отчитала младшую односельчанку Матрена.

Еще раз, как бы на прощание, сурово-пристально впившись в Коробочку пытливым взглядом, старуха приняла свое естественное положение полувопросительного знака.

Прибывшую утёсовскую милицию в лице старшего лейтенанта Мигуновой и сержанта Баринова, а с ними врача Тропинину, в первую очередь интересовали естественно те, кто непосредственно обнаружили тело.

— Так, кто обнаружил покойную? — деловито спросила Мигунова у встретившей милицию прямо у поворота Симагину.

Однако та не успела ответить, ее опередила неожиданно вынырнувшая из-за спины Марии Николаевны Ленка.

Мигунова сразу узнала главную местную сплетницу. Забыть ее тощую угловатую фигуру мог лишь человек, страдающий серьезными провалами в памяти.

— Их фамилия Штеменко, — без пустопорожних преамбул выдала нужную информацию Образцова. — Пойдемте, я вам покажу, где их дом.

Мигунова на мгновение заколебалась: доехать ли ей или дойти пешком.

— Садитесь в машину, — милостиво разрешила ей Ленка, быстро покончив с колебаниями старшего лейтенанта.

Не дожидаясь реакции сотрудницы милиции Ленка уверенно распахнула заднюю дверцу.

И все же она секунду промедлила, потратив драгоценное мгновение, бросив скользящий, безусловно рассеянный взгляд на Мигунову и тут же была наказана за свой непрофессионализм.

— Спасибо, Лена, — поблагодарила «начальницу» Симагина и быстрым элегантным движением ввинтилась в открывшуюся, как в волшебной сказке дверцу.

Ленке ничего не осталось, как устроиться на заднем сидении рядом с отыгравшей позицию заместительницей. Мигуновой же пришлось сесть впереди и буквально процедить сквозь зубы удивленному этими телодвижениями Баринова:

— Поезжай, куда покажут эти две… дамы.

Последнее слово ей давалось с особенным трудом, ей очень хотелось употребить существительное «кумушки», но она и так уже проиграла профессиональным сплетницам вчистую, хотя все же смогла сохранить лицо, не опустившись до хамства — не зря все-таки начальство повысило Ольгу Ильиничну в должности. Начальству-то, ему виднее!

Когда машина двинулась вперед по деревне, наблюдавшая из окна этот бесплатный и весьма качественный для любительского спектакль, Елизавета Григорьевна Синицкая весело рассмеялась, представив как в лицах изобразит эту сцену Артамону и будет с удовольствием подтрунивать над ним, что он где-то болтался в этот момент и пропустил такое захватывающее шоу.

Штеменко встретили милиционеров и сплетниц около дома, точнее, на улицу вышел Олег.

— Жена осталась дома с дочкой, мне бы не хотелось, чтобы вы расспрашивали нас при ребенке. К тому же никто из нас не знал убитую, — сразу обозначил свою позицию Штеменко.

— А кто убит, как фамилия? — спокойно поинтересовалась Мигунова.

— Понятия не имею, я же вам сказал!

— А откуда вы знаете, раз вам неизвестна ее фамилия?

— Далась вам эта фамилия, я же не слепой! Мне-то ее лицо незнакомо.

— А вы успели ее разглядеть, Олег… э-э-э?

— Васильевич, — тут же услужливо подсказала Симагина.

— Спасибо, — сухо поблагодарила сплетницу старший лейтенант.

— Достаточно разглядел, чтобы утверждать, что в глаза ее не видел! — уверенно заявил начинающий бизнесмен.

— Ну, а сегодня вы не видели ее… живой? — продолжила расспрашивать Мигунова.

— Может быть, мельком, — пожал плечами Олег.

— Ну что ж, я коротко опрошу вашу жену, а уж более подробно вас будет допрашивать следователь.

— Моя жена тоже ее не знает, ни в лицо, ни по фамилии.

— Да Саврасова ее фамилия! — не выдержала Ленка. — Простейшая информация! — с укоризной обратилась она к Ольге Ильиничне. — Меня бы спросили, я бы сразу вам сообщила!

— Вот что, Андрей, — подозвала сержанта Баринова Мигунова. — Мне кажется, нашим дамам пора по домам.

— Женщины, пройдемте! — тщетно пытаясь придать своему голосу необходимую строгость, повернулся к сплетницам Баринов.

Кумушки, уяснив, что на сей раз протестовать бесполезно, удалились, но нарочито медленно, выразив таким образом свое недовольство. Особенно это касалось Симагиной, так как она пострадала по сути ни за что: ее шеф не вовремя влезла с подсказкой.

Вышедшая из дома жена Штеменко не сообщила ничего нового.

— Спасибо, Алевтина Петровна, — поблагодарила ее Мигунова.

— Олег Васильевич, — обратилась старший лейтенант к Штеменко. — Вы не могли бы показать мне, где нашли тело?

— Боюсь, я плохо знаю лес… — замялся Олег. — Там подошли еще два мужика, похоже, из местных. Думаю, они скорее смогут показать дорогу.

— А где их найти?

— Да вот один из них трется! — и Штеменко указал рукой в сторону музыканта Дудкина.

— Ага, — прокомментировала Мигунова. — Кажется, этого кадра я знаю.

— Добрый день, — решительно она подошла она к Дудкину. — Я старший лейтенант Мигунова. Вы один из тех, кто обнаружил труп в лесу?

Видимо серьезные печальные обстоятельства подействовали отрезвляющие на пьяницу-музыканта, так как он твердым голосом подтвердил:

— Истинно говорите, я видел тело.

— Напомните ваше имя-отчество.

— Юрий Петрович. Я, кстати, помню, как вы приезжали к нам в деревню.

— Было дело. Вы можете показать место, где нашли труп?

— Конечно! Готов помочь.

— Тогда поедем. Кто-нибудь остался у тела?

— Владик, мой приятель. Не исключено, что кто-то еще. Там встретилась пожилая женщина, она рулить начала.

— Садитесь, Юрий Петрович. Мы на машине доедем до места?

— Во всяком случае подъедем поближе.

Мигунова, Баринов, врач Тропинина и Дудкин уехали, а у дома Штеменко тут же нарисовалась кучка любопытных наблюдателей.

Ленка и Симагина, конечно же, не ушли далеко и тут же подошли к еще не ушедшим в дом Штеменко.

— Я удивляюсь, эта чин из Утёсова, что думала, точно на машине можно въехать прямо в черничник?! — с иронией подлила масла в огонь Симагина.

— Меня лично удивило другое, — подал реплику начинающий бизнесмен. — Что эта малоинтеллигентная дура, а иначе я назвать ее не могу, меня все выспрашивала: знаю ли я убитую. Ей бы скорее до трупа добраться, а она время теряет! Такие вопросы потом должен следователь задавать. Хотя, впрочем, он может таким же дураком оказаться. Они тут все в провинции…

— Что это вы, молодой человек, так непочтительно отзываетесь о работниках нашей милиции? — неожиданно раздался сзади пожилой женский голос, в модуляциях которого даже опытное ухо вряд ли могло уловить намек на несерьезность.

Штеменко резко обернулся. Перед ним стояла среднего роста средней комплекции женщина шестидесяти лет с бидоном в руке, одетая для похода в лес.

— Да-да, молодой человек! — продолжила Софья Карповна Полетаева, не давая Олегу рта раскрыть. — Можно подумать, вы хорошо знаете следственный процесс, сами-то в него не попадали?

— А вы собственно кто? — после небольшой паузы неприязненно спросил Штеменко.

— А я, собственно, Софья Карповна. Мой зять — врач-реаниматолог Максим Ильич, остался дежурить у тела убитой женщины.

— Очень ценная информация, — пробормотала Алевтина.

— Нас дочка ждет, — разрешил ситуацию Олег, — Уверен, мы еще пообщаемся, Софья Карповна.

С этими словами он и жена зашли в дом.

Полетаева никак не прореагировала эти слова, даже не взглянула в его сторону.

— А ваш зять, наверное, осмотрел тело? — живо поинтересовалась Ленка.

— Конечно, — ответила Полетаева.

— Ну и каков результат?

— Мертвая, как и была, — удивилась Софья Карповна.

— И давно ее убили до осмотра? — попыталась пограмотнее реализовать свое любопытство Образцова.

— А вы почему так допытываетесь? — в свою очередь задала вопрос Софья Карповна. — Вы что — официальное лицо?

— Ну я, в-общем-то, нет, — растерялась Ленка. — Но я, видите ли, привыкла быть в курсе всех местных дел. Вообще-то никто не удивляется, когда я задаю вопросы, ведь потом-то надо же информацией делиться с остальными, — последнюю фразу она проговорила совсем неуверенно, ее смущал равнодушный взгляд Полетаевой.

— Елена Поликарповна — главная местная сплетница, — четко и ясно пояснил статус Образцовой проходивший якобы мимо Редькин.

— А-а, так бы сразу и сказали! — голос Полетаевой потеплел и она даже улыбнулась. — Ну, всем до свидания, надо пойти Максимушке супу согреть.

Ленка и Симагина несколько секунд смотрели ей вслед, потом повернулись, чтобы поделиться впечатлениями, но того уж и след простыл. С присущей ему быстротой Амфитрион Ферапонтович дематериализовался по своим делам.

Сотрудникам милиции и Дудкину потребовалось примерно минут пятнадцать, чтобы добраться до места, до которого могла доехать машина. Около тела они обнаружили трех человек: двоих мужчин и одну женщину. Это были Рулеткин, Егоров и Гляссер.

— Вы из милиции? — тут же выступил вперед Егоров. — Я врач и взял смелость на себя осмотреть тело.

— Давно вы здесь? — спросила Мигунова.

— Да уж пару часов, а то и больше.

— Что скажете… э-э-э…?

— Максим Ильич, — подсказал Егоров. — Еще до моего прихода она была мертва, думаю, не больше часа.

— Спасибо, — поблагодарила Мигунова. — А вы кто? — обратилась она к остальным.

Гляссер и Рулеткин представились.

— Кто-нибудь из вас хорошо знал покойную?

— Я, — тут же ответила Гляссер. — Ее звали Ольга Матвеевна Саврасова и она работала в Лужском краеведческом музее, директором которого я раньше была.

— Ну что ж, — подвела итог Мигунова. — Я думаю дальше вас расспросит следователь. Он будет сегодня. Тело увезут, конечно, на вскрытие в Лугу, — добавила она, в первую очередь, для Егорова. — Сейчас Анастасия Дмитриевна тоже осмотрит тело, и мы вас подвезем до деревни.

— Спасибо, мы прогуляемся, правда, Юра? — спросил приятеля Рулеткин.

— Конечно, все ведь не поместимся в машину, — согласился Дудкин.

— Как хотите, — улыбнулась Мигунова. — Хотя сзади места много, всем хватит.

— Да нет, мы уж пешком. До свидания, — попрощался Рулеткин.

Тропинина закончила осмотр и не нашла ничего противоречащего заключению Егорова о времени смерти. Мигунова тем временем осмотрела нож и велела Баринову сделать фотографии.

— Ну что, Андрей, оставайся, жди следователя. Не скучай, а я довезу наших любезных сторожей до деревни.

Четверка уехала, оставив Баринова дожидаться начальства. Молодой сержант достал термос и бутерброды, расположился метрах в двадцати от тела. Он ни сном, ни духом не подозревал, что за ним пристально наблюдают двое: одной из них была женщина, у которой Гляссер пыталась узнать дорогу в деревню, а вторым — еще неизвестный читателю персонаж, которого мы пока представим как высокого худощавого мужчину лет пятидесяти.