Муж. Любовник. Чужой. Часть 2

Виктория Дорогова, 2022

Новые улики заставляют возобновить старое дело – Диана снова попадает под подозрение. За дело берется прежний следователь, который знает, где она была в момент совершения преступления. Следуя букве закона, он заключает ее в изолятор. Расследование заходит в тупик, и следователь намеревается совершить подлог, так как не видит иного способа выручить героиню. Хватит ли у него профессионализма и силы духа выпутать Диану из клубка противоречий, который она сплела вокруг себя еще до злополучного преступления? Комментарий Редакции: Захватывающее продолжение романа, в котором детективное расследование станет фоном, а героям предстоит разобраться в не менее запутанной, чем уголовное дело, личной жизни.

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© OpheliaX / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Глава 1

— Это ещё умудриться надо. Всё на работе забыть после того, как тебя выгнали к чёртовой бабушке на хрен. Но до чего холодно! — Одетая в лёгкий медицинский костюм и рабочие сабо, поеживаясь, Диана выпрыгнула с водительского сидения собственного огромного джипа и всмотрелась в чёрные окна под слепой вывеской на первом этаже жилого высотного здания. — Свет, смотрю, до сих пор им не дали. И хорошо.

Так как электричества не было, магнитный замок на двери клиники, где Диана отработала неполных два месяца, разомкнулся. Встретила её лишь темнота и тишина, но Диана знала, что её сослуживцы, теперь уже бывшие, пережидают отключение света на рабочих местах. Бесшумно проходя через вестибюль в подсобку, Диана мысленно молилась, чтобы её возвращения никто не заметил. В подсобке оказалось ещё темнее, поэтому опознавать свою одежду, висящую на крючке сразу за дверью, Диане пришлось наощупь. Сумка должна была вроде бы тоже висеть на одном из крючков напольной вешалки, но сейчас её не было. Переодевшись и пообвыкнув глазами, Диана осмотрелась и обрадовалась, что передвигалась бесшумно. Оказывается, она была в подсобке не одна. На диване, возле окна лежал хозяин клиники, тот самый, который и уволил её чуть более часа назад. Под его головой Диана смогла разглядеть светлый знакомый контур своей сумки.

То, что начальник уснул, использовав её сумку вместо подушки, Диану не удивило. Хозяин часто ночевал в клинике, если назначал пациентов рано с утра или задерживался допоздна. Он мог прилечь и днём, если между пациентами был перерыв. На такой случай в шкафу имелся комплект из подушки, одеяла и прочего. Однако самому застилать себе ложе было не в привычке этого человека. Постель для него всегда расстилала которая-нибудь из сотрудниц. Начальник, вероятно, даже не знал, где хранится постельное, так что сунуть под голову вместо подушки большую мягкую сумку Дианы — вполне ему соответствовало.

Различая глазами предметы уже достаточно ясно, Диана достала из шкафа подушку и решила подложить её вместо сумки под голову начальника. Понятно, что тот, скорее всего проснётся, но другого выхода Диана не видела. Она положила подушку на подлокотник дивана и слегка потянула свою сумку за ремешок. Сумка было поддалась, как застряла, зацепившись за что-то. Поняв, что уйти незаметно не выйдет, Диана вздохнула и негромко сказала:

— Егор Яковлевич, мне бы сумку забрать.

Начальник не шелохнулся. Понимая, что он никак не мог не услышать её, и вспомнив, за что именно час назад этот самый начальник её уволил, Диана решила немедленно забрать своё, чтобы немедленно уйти. Твёрдой рукой приподняла голову спящего, как в испуге невольно отпрянула. Голова спящего показалась ей странно тяжёлой, но ощущалось ещё нечто более странное, что заставило Диану снова коснуться лежащего. Осторожно потрогав лоб спящего рукой, Диана успокоилась, пробормотав себе под нос:

— Да нет, тёплый, горячий даже.

Начальник не реагировал. Тогда Диана склонилась к самому его уху и громко произнесла:

— Егор Яковлевич, вы лежите своей головой на моей сумке. Мне бы забрать.

Тот упорно продолжил делать вид, что не слышит. Тогда Диана тряхнула начальника за плечо, как вдруг его рука несуразно завалилась назад, развернув лежащего на спину.

В этот миг лампы под потолком вспыхнули, и от увиденного Диана невольно села, повезло, что позади неё стоял стул. Безвольно раскинувшееся тело, неестественно выгнутая к полу его рука, а главное, глаза, обращённые к свету широкими белёсыми зрачками, могли означать только одно.

Дверь в подсобку открылась, и внутрь вошла невысокая невзрачная женщина, жена умершего, которая вела местную бухгалтерию:

— Егор, просыпайся, свет дали, — буднично сказала она, как, подойдя к дивану, изменилась в лице и испуганно обратилась к Диане: — Что это с ним?

Диана встала, прижимая к груди сумку, которую она, не понимая, когда и как, всё же взяла в руки:

— По-моему, умер.

— Не может этого быть! — возмутилась жена хозяина, ещё более меняясь в лице. — Мы же час назад все вместе только что чай здесь пили! Он, наверное, просто прилёг. — Она склонилась было к супругу, намереваясь коснуться, но передумала.

В подсобку вошла хрупкая девушка — администратор и обратилась к жене начальника:

— Любовь Романовна, с пятичасовым пациентом что делать будем — отменять или не отменять? На четыре уже отменила.

Жена начальника обернулась к вошедшей:

— Софья Михайловна, что это с ним?

Софья приблизилась, решительно потрогала тело.

— Может скорую вызвать? — спросила у неё Любовь.

— Телефон нужен, — ответила администратор.

— Зачем? — удивилась жена начальника, как будто бы существовал способ вызвать «скорую помощь» без телефона.

— В зрачки посветить, — догадалась Диана и протянула девушке свой сотовый, включив фонарик. Софья прошлась лучом по глазам трупа и отдала телефон:

— Не реагируют. В полицию надо звонить, Любовь Романовна.

— Может всё-таки в скорую? — засомневалась та.

— Можно, конечно, и в скорую, — не спорила Софья. — Только в полицию вернее будет.

В подсобку вошли ещё две женщины, обе в медицинской одежде — молодая, фигуристая и много старше.

— Что случилось? — спросила та, что постарше.

— Егор Яковлевич скоропостижно умер. Пойду полицию вызову, — ответила Софья и вышла.

— Так что, мы теперь с работы не сможем уйти, пока нас не отпустят? — ужаснулась молодая.

— Почему, Вера Григорьевна? — спросила её Любовь, не в силах оторвать взгляда от мёртвого тела.

— Пока вскрытие не проведут, которое покажет, отчего Егор умер, нас всех подозревать будут и допрашивать станут, — снисходительно ответила Вера, подойдя к телу и слегка склонившись над ним.

— Опять? — невольно ужаснулась Диана. Женщина постарше смерила её неободрительным взглядом и уточнила:

— Почему это — «опять», Диана Сергеевна?

— Не обращайте внимания, Надежда Ивановна. Это у меня так просто. Вырвалось, — ответила Диана, и, вздохнув, ушла из подсобки вслед за администратором.

Софья уже заняла привычное место за стойкой, отрапортовала, увидев Диану:

— Вызвала. Скоро приедут.

Диана ей ничего не сказала, а села, обхватив сумку, на диван у стены вестибюля, пытаясь собраться с мыслями и одолеть недоброе предчувствие, которое вдруг появилось. Не успев ни того, ни другого, Диана вскинула голову, прислушиваясь. С улицы донёсся приближающийся вой сирен — короткий и длинные переборы. За окном замелькали огни. Любовь, Вера и Надежда Ивановна, видимо, тоже услышали сигнальные звуки, потому что вернулись в вестибюль. В клинику вошли двое в медицинских костюмах.

— Добрый день, коллеги, куда? — деловито спросил один из вошедших и посмотрел на женщин.

— Здравствуйте, коллеги, — выступила вперёд Вера и повелительно обронила через плечо: — Любовь Романовна, надо бы докторов проводить к телу.

— Я понимаю, Вера Григорьевна, — сухо сказала Любовь и рукой указала вошедшим на подсобное помещение: — Идёмте.

Медработники ушли вместе с женой начальника. Вера последовала за ними. С улицы в клинику зашла ещё группа людей, человек пять. Один из них отделился и сразу же обратился к Диане:

— Диана Сергеевна? Здравствуйте, здравствуйте.

— Здравствуйте, — Диана удивлённо присмотрелась к незнакомцу в штатском, — Мы разве знакомы?

— Как же? — удивился мужчина в свою очередь. — Весной в клинике на Двадцать Второго Партсъезда я вас первым допрашивал. Следователь Иванов Дмитрий Анатольевич. Неужели не помните?

— Ах да, конечно, Дмитрий Анатольевич, — Диана скользнула рукой по лбу, признавая забывчивость. — Извините, здравствуйте.

Иванов продолжил, чеканя каждое слово:

— Что случилось на этот раз, Диана Сергеевна? Кто умер?

— Муж начальницы нашей, — сказала Диана. — Нет, не так. Наш начальник, жена которого там, с медиками.

— Точно умер? — спросил Иванов, посмотрев на Софью и Надежду Ивановну.

— Точно, — охотно включилась Софья. — Я в глаза ему посветила, зрачки не сужаются.

— Кто нашёл тело? — спросил следователь, обращаясь к трём женщинам сразу.

Софья растерянно посмотрела на Диану:

— Не знаю. Я подошла вслед за Любовью Романовной, он уже мёртвый лежал.

— Ну я, — Диана вздохнула. — Я обнаружила тело, Дмитрий Анатольевич.

— Во сколько? — спросил Иванов, встав напротив Дианы.

— Сейчас который час? — уточнила Диана, зачем-то взглянув на запястье, хотя часов давно не носила.

— Без минуты четыре, — ответила Софья.

— Значит, полчаса, минут двадцать назад, точнее не вспомню. Софья Михайловна, вы во сколько милицию вызвали?

— В три сорок, — отозвалась та.

— Значит минут за пять, за десять до этого, — объяснила Диана.

Черканув что-то в бумагах, Иванов спросил:

— А почему вы категорически решили, Диана Сергеевна, что потерпевший был мёртв? Может следовало скорую вызвать как можно скорее? Вдруг спасти можно было ещё человека.

— Вы что, неоказание экстренной помощи мне пришить собрались, гражданин следователь? — взвилась Диана. — Мёртвый он был сто процентов. Зрачки широченные мутные и шея во все стороны вертится.

— А с чего это вы, Диана Сергеевна, вдруг так разволновались? — Иванов отвлёкся от записи и пристально посмотрел на неё.

— Действительно, Дмитрий Анатольевич, — съязвила Диана. — С чего бы это именно мне вдруг так волноваться?

В вестибюль вернулись работники скорой и подошли к следователю.

— Заключение написали, примерное время смерти, вот. И, уважаемый, — доктор замялся, но договорил, — я бы очень советовал вам незамедлительно пригласить судебного медика.

— Спасибо, он уже здесь, — Иванов приложил акт о смерти к другим документам и осмотрелся. — Женщины, пока все свободны. В пределах клиники, разумеется.

Когда все полицейские скрылись в подсобку, Софья негромко спросила:

— Диана Сергеевна, а что такое случилось весной на Двадцать Втором Партсъезда?

— Ничего, — нехотя сказала Диана.

Вера, появившаяся из-за угла коридора, приподняла бровь:

— На Двадцать Втором? Весной? При чём здесь это?

— Не знаю, — ответила Софья, округляя глаза. — Следователь, как только вошёл, сразу к Диане Сергеевне, мол, помните, как мы с вами на Двадцать Втором Партсъезда встречались, я вас опрашивал.

— Там этой весной дочь хозяев стоматологии убили, — разъяснила Вера. — Неужели не знаете? Во всех газетах писали. Сослуживица ухайдакала. На ту бабу и доказательства уже были собраны, и в тюрьму её уже посадили, так потом, прямо в зале суда признали вдруг невиновной. Списали всё на тётку какую-то, давно умершую, представляете?

— Разве такое бывает? — изумилась Софья. Вера снисходительно взглянула:

— Муж убийцы той, каким-то крутым оказался. С деньгами-то что угодно у нас можно сделать. В общем, оправдали убийцу ту. А вы, Диана Сергеевна, причём здесь? Свидетелем проходили? — Вера присмотрелась к Диане. — Ну да, конечно. Всё ясно. Может расскажете нам свою версию произошедшего?

Диана поднялась с дивана и с шумом выдохнула:

— Зачем же, Вера Григорьевна? Когда вы не хуже меня всё знаете.

— Стойте! — вскрикнула Вера. — Куда это вы собрались?

— Не кричите, Вера Григорьевна, на улицу я, — тихо сказала Диана. — Подышать нужно мне, а то душно здесь. Кругом полно милиционеров, так что сбежать я не смогу, не бойтесь.

Выходя из клиники, Диана увидела в отражении стеклянной двери, как Софья, Вера и Надежда Ивановна склонились друг к другу головами, оживлённо беседуя.

— Приехали, здравствуйте, — Диана открыла магнитный замок и вышла на улицу, пробормотав себе: — Угадайте с трёх раз кто у нас будет главной подозреваемой.

Около её джипа разговаривали двое — мужчина, который днём похвалил, как она парковалась, и полицейский.

* * *

Единственное свободное место между машинами напротив входа в клинику, где Диана с недавних пор работала, выглядело тесноватым для габаритов её автомобиля, но Диана всё же подъехала и выбрала на дисплее приборной панели режим «парковка». Джип распахнув глазки камер, вывел на экран рекомендацию:

«Попробуйте отыскать участок свободнее».

Глянув по зеркалам, что ближайший пустой карман был на три подъезда дальше, что означало идти пешком добрых полсотни метров, Диана выбрала кнопку «парковка» и скрестила руки под грудью, наблюдая, что произойдёт.

Электроника обозначила на дисплее контур машины её траекторию, руль и колёса синхронно ожили, и без малого трёхтонный внедорожник вписался на узкое место в два коротких точных движения. Мысленно воздавая хвалу техническим новшествам, Диана выпрыгнула из салона и включила с брелока сигнализацию. Незнакомый прохожий, увидев Диану, восхищённо сказал:

— Да у вас талант!

Она вопросительно взглянула, и мужчина пояснил:

— Я даже специально остановился, чтобы посмотреть. Эти две тачки безвылазно здесь стоят, из наших никто между ними залезть даже и не пытается. А вы — на эдакой громаде! Одним поворотом руля!

Диана самодовольно хмыкнула:

— Умение не пропьёшь.

— А ещё говорят, женщины плохо водят, — одобрительно заключил незнакомец и отправился дальше.

Диане подумалось, что этот мужчина куда более прав, чем недавний водитель из встречного автомобиля, который клаксон продавил, наверное, пока ей сигналил. Зачем, главное, было сигналить? Она его видела? Видела. Повернуть успела? Успела. И неважно, что чудом. Чудеса, они для того и случаются в нашей жизни, чтобы скрашивать однообразие. Ну да, забыла она включить поворотник, забыла. Что так нервничать-то?

Солнце с трудом забралось выше сентябрьских туч, озарив фасад здания. Диана нажала согретую тёплым лучом кнопку домофона, динамик ожил, однако дверь открылась прежде, чем Диана ответила. На пороге стояла Софья. Диана удивилась:

— Привет, Сонь, куда это? Рабочий день в самом разгаре.

— Любовь Романовна отправила торт купить в честь праздника. Чай будем пить, — ответила Софья и вышла.

— Праздника? — Диана попыталась вспомнить, чем была знаменательна данная пятница, но ничего не вспомнила.

На месте Софьи за стойкой неподвижной статуей сидела Надежда Ивановна.

— Добрый день, Надежда Ивановна, — сказала Диана, пересекая холл.

— Смотрю не торопитесь, доктор, — строго отозвалась Надежда Ивановна. — Вы разве не в курсе, что уже опоздали? Её одну ждут. Конечно, куда вам торопиться?

Диана шагнула назад, поигрывая брелоком машины:

— Куда это я опоздала?

— Так на собрание общее в кабинете директора. Уже бы давно началось. Одну вас ждут. А после собрания Любовь Романовна хочет нас всех угостить чаем, так надо до пациента трёхчасового успеть. Так что поторопитесь!

Прибавив шагу, Диана сильней крутанула брелок, а тот, как назло, сорвался с пальца и залетел под шкаф вдоль стены коридора, идущего в подсобку. Прикинув траекторию ключей, Диана сначала встала на колени, а после легла на пол щекой почти возле самой двери подсобки. Брелок лежал в дальнем углу. Чтобы достать до него, следовало встать и взять швабру, как вдруг из-под двери подсобки до Дианы донесся негромкий женский голос:

— Егор, я вчера развелась. Ты — когда?

Диана в изумлении застыла и заглянула под дверь. Неужели начальник крутит роман с Верой? Софья только то вышла, Надежда Ивановна на входе. Не жена же с Егором беседуют.

Вместо ответа Егор спросил:

— Что — когда?

— Когда разведёшься? — тихо повторила Вера, как заговорила громче, пройдясь по подсобке: — Согласись, я подхожу тебе больше. Я моложе, красивей, умнее. Я — сексуальнее. И потом, я тоже стоматолог.

— А она — бухгалтер толковый, — заметил начальник, не двигаясь с места.

— Не пойму что-то я, я развелась, — с претензией начала было Вера, встав напротив Егора. Но он перебил:

— А тебя кто просил? — он помолчал. — У меня на твоё место ещё претендентки найдутся.

— Ты про кого говоришь? — возмутилась Вера. — Неужели про эту? Не смеши, там взглянуть-то и то не на что! Смотри, Егор, как бы тебе не просчитаться.

— Что-то, Вера, последнее время ты больно много выпендриваешься. Тебе ипотеку платить ещё сколько?

— Долго, — послышалось тихое.

— Я тебе работёнку подбрасываю?

Вера что-то пробормотала.

— Так что вот, — отрезал Егор.

— Да, но я думала…

— А ты не думай.

Не отдавая себе отчёт, что занимается недостойным делом, Диана засмотрелась в щель тенями на полу, как одна из них двинулась к двери. Диана резко вскочила. Дверь распахнулась, из подсобки вышел Егор. Диана учтиво поздоровалась.

— А, Диана Сергеевна подошла, рад видеть. Переодевайтесь скорее и на собрание, — начальник взял её за локоть, чего ранее не случалось, и удалился.

Вышла Вера.

— Здравствуйте, Вера Григорьевна, — сказала Диана. Вера только скривила губы.

Размышляя о том, что подслушала, и о том, что давно не встречала столь редкостной жабы, как Вера, Диана снова присела у шкафа и ловко достала брелок. Пройдя в подсобку, она повесила сумку у входа на вешалку, переоделась в медицинский костюм и поспешила в кабинет главного.

Прошлый раз Диана была в этом кабинете, когда её принимали на работу. Тогда Егор, представившийся Диане хозяином и генеральным директором клиники, живописал заманчивые перспективы, которые открывались перед Дианой на новой работе, а Любовь, представленная мужем, как заведующая бухгалтерией, молчаливо с ним соглашалась. Позже Диану начальство к себе не вызывало, так что обстановка показалась ей чужой, хотя определённо не изменилась. Или в прошлый раз Диана невнимательно всё рассмотрела? За широким столом высилось громоздкое кресло директора из натуральной, не то крокодиловой, не то выделанной под рептилию, кожи, являющее разительный контраст стульям с дуговой металлической спинкой и дерматиновым сидением, расставленным для остальных.

Диана заняла свободный стул. Егор, покачиваясь в кресле, посмотрел на неё с недовольством, совсем не так, как пару минут назад возле подсобки.

— Вот и Диана Сергеевна соизволила подойти, — обронил главный. — Ну что, начнём? — Вальяжно покачиваясь, Егор обратился к жене, сидящей на стуле с торца стола: — Что у нас по Диане Сергеевне? Обрисуй ситуацию, Любовь Романовна.

Любовь придвинула тетрадь с густо исписанными страницами, углы которых загнулись вверх, едва распахнулась плотная обложка:

— Судя по показателям Диана Сергеевна сдала в кассу денег меньше всех… — Любовь замолчала, пролистнув две страницы назад и закончила, — второй месяц подряд.

— Это из возможных, из трёх? — Егор, казалось, задохнулся от возмущения.

Недоуменно взглянув на него, Диана ответила:

— Ну, это нормально. Я же на испытательном сроке только.

— Для кого это нормально? — вкрадчивым, не сулящим хорошего, тоном, заговорил генеральный директор, как тут же повысил голос, нарушая приличия: — Для кого это нормально, я вас спрашиваю? Моя клиника работает по новейшим стандартам, соответствовать которым ваша прямая обязанность. Мне помнится, когда я согласился взять вас на работу, вы меня уверяли, что владеете разнообразными методами работы с людьми!

Диана растерялась и тихо спросила:

— Егор Яковлевич, но нужно же время, чтобы по новой набрать клиентскую базу?

Но тот продолжил напирать:

— Мне помнится, вы говорили о наличии собственной базы, когда убеждали меня взять вас на работу? Говорили такое или нет?

Нахмурив брови, Диана задумалась, но тут же выдала, немного повысив тон голоса:

— Но всё, что я сдала в эти два месяца в кассу, было с людей, которые пришли в клинику по моей рекомендации! Прямо ко мне! Новых пациентов вы мне сами никого не записывали, как мы с вами договорились. Разве не помните, как мне всё это растолковали, сидя в этом самом своём кресле в этом самом кабинете, когда уговаривали меня остаться у вас работать? Я всех своих привела. Так что, если б я не отработала эти два месяца в вашей клинике, никаких этих денег вообще в вашей кассе бы не было! — на последних словах Диану озарило, что обещанное при приёме на работу было неправдой, что Егор лишь преследовал корыстные личные цели, принимая её на работу. Подобное отношение к наёмным врачам практиковалось у недобросовестных нанимателей, так что Диану это не удивило. Удивило Диану только то, что лживую натуру данного генерального директора она не смогла распознать при первой же беседе.

Егор, выслушав её возражения, насмешливо покачал головой:

— Ой… Да… Диана Сергеевна, дорогая, спешу сообщить, что моя клиника существовала задолго до вашего здесь появления. Работа у меня отлажена великолепно. И я, кстати, вкладываю немалые деньги в привлечение новых клиентов. С чего это вы взяли, что все, кого вы смогли обслужить в стенах моей клиники на моём оборудовании, пришли именно к вам? Вы — всего лишь лицо, занимающее низшую ступень в иерархии управления. Откуда вам знать, как ведётся работа на уровне рангом повыше. Так что я вас уверяю, что все люди, которых вы за эти два месяца в стенах моей клиники приняли, попали к вам исключительно благодаря заслуге нашей маркетинговой программы, проведённой в рамках масштабирования бизнеса. Верно, Любовь Романовна?

Любовь, молча, кивнула, продолжая смотреть в тетрадь.

— Какой ещё вашей программы? — взвилась Диана. — Да я всех этих людей, кого лечила в стенах вашей клиники, до единого знала ещё до того, как клиника ваша появилась на карте этого города!

Егор, поднимаясь с кресла, деловито сказал:

— В общем так. Базарную демагогию мы здесь разводить никому не позволим. Уведомляю вас, Диана Сергеевна, что следующий месяц станет для вас последним рабочим в стенах моей клиники, так что этот вопрос закрыт. У меня всё, собрание окончено. Освободите помещение.

Любовь с Верой одновременно встали. Диана осталась сидеть, картинно притопывая носком форменных сабо по полу:

— Я что-то не поняла.

— Что вы не поняли? — Егор удивлённо посмотрел на Диану и остановился. Вера с Любовью были уже у двери, как в кабинет заглянула Софья:

— Любовь Романовна, всё готово. Чайник вскипел, — сказала Софья и скрылась.

Егор перевёл взгляд с Дианы на жену и строго спросил:

— Люба, что значит «всё готово» и «чайник вскипел»?

Любовь задержалась в дверях:

— Егор, праздник сегодня божественный, светлый — Вера, Надежда, Любовь называется. В церковь мы ходим редко, так что мне подумалось, давайте хоть просто все посидим, чай попьём и отметим. Софья торт твой любимый купила.

— Торт мой любимый? — Егор повеселел и выгнул бровь. — Ты, Любаша, случайно, не в монахини собралась? Я на церковные праздники эти, помню, лишь с бабкой в деревне ходил. Так это ещё при Брежневе было. С чего вдруг такая набожность?

Любовь вышла.

— Мне кто-нибудь ответит? — Диана сильнее постучала ногой.

Егор обернулся к ней, но в лице его не было прежней строгости и недовольства:

— Диана Сергеевна, хватит базарить. После обсудим. Не видишь разве, Любовь Романовна к религии нас приобщает. Грамотно, надо признать, действует — торты покупает. А от тортов лишь неумные люди отказываются. Софья, скажи-ка мне быстренько во сколько сегодня мой следующий? — громко крикнул Егор в открытую дверь.

— В три, — донёсся из подсобки голос Софьи.

— Вот и отлично! Торт — это, как говорится, есть торт. Идёмте, Диана Сергеевна, — подобрев, проговорил Егор, встав в дверном проёме и поджидая, пока Диана выйдет из кабинета, как остальные.

— Никуда я с вами не пойду. Я домой поеду, раз вы так со мной поступили. Какой смысл мне ещё месяц работать на вас? — Диана встала.

Егор перегородил собой выход сказал:

— Диана Сергеевна, ну что вы так сразу? Не кипятитесь. Испытательный срок — есть испытательный срок. Может, это была всего-навсего часть испытания? Испытываю вашу, так сказать, стрессоустойчивость. Уверяю вас, вы экзамен прошли на хорошо.

— Почему не на отлично? — съязвила Диана.

— Ну, ну, успокойтесь. Думаю, мы придём к обоюдовыгодному к соглашению. Давайте обсудим всё подробно после Любашиного утренника. Вы согласны?

Диана, недоверчиво покачав головой, кивнула и пошла в подсобку. Егору она не поверила, но, неожиданно для себя, она сильно разволновалась на собрании, так что съесть кусок торта перед тем, как сесть за руль, ей показалось не лишним.

Подсобное помещение, служившее одновременно комнатой отдыха, кухней и раздевалкой в этой клинике было намного просторнее, чем на улице Двадцать Второго Партсъезда, где Диана работала прежде. Там владельцы отгородили маленький угол рабочего кабинета, в котором двоим было тесно. Здесь же не пожалели комнату метров под двадцать, в одну стену которой высился шкаф-купе, а под углом громоздился широкий диван, вмещавший хозяина с его немаленьким ростом. Имелся даже большой круглый стол, который сейчас отодвинули от стены, чтобы вокруг разместились стулья. На столе красовались чайные пары, а в центре сквозь пластик которой просвечивал торт. Вера с Надеждой Ивановной сели с дальней стороны, Софья ждала возле парящего термостата:

— Вот-вот второй раз закипит.

Егор, едва сел за стол, придвинул торт и придирчиво прищурился, разглядывая его сквозь рифлёную крышку:

— Жалюзи опустить наружные никто не догадался? — проворчал Егор. — Мы тут для местных — как на ладони. Ни к чему местной публике видеть, что мы от работы отлыниваем. Вера, ты ближе всех сидишь.

— Да ладно, пусть сморят, кому делать нечего, — сказала Вера, неотрывно глядя в экран своего телефона.

— Я сделаю, — Софья поспешила к окну и отпустила наружные металлические ставни.

— По тебе, Вера, сразу видно, что можешь есть в любой позе. А мне кусок в горло не лезет, когда на меня посторонние пялятся.

Закрыв обзор с улицы, Софья вернулась к термостату.

— Теперь можно хоть десять тортов съесть, — удовлетворённо проговорил Егор, продолжая вертеть коробку с тортом. — Срок-то у этого торта, Софья, нормальный? Догадалась проверить?

Софья вспыхнула:

— Конечно, Егор Яковлевич. Торт свежий.

— Ну, что я вам скажу, дорогие сотрудницы? — найдя этикетку, Егор глянул по сторонам. — Что уж за праздник вы там отыскали, я не знаю. Но знаю одно. Любите вы, бабы, сладкое жрать по поводу и, главное, без. Люба, мне кофейку покрепче налей, да сахарку сыпани ложки три.

Любовь вошла в подсобку во время тирады супруга и знаком указала Софье сесть за стол к остальным:

— Сейчас всем налью. Женщины, кто что будет пить?

Внезапно с гулким хлопком электричество отключилось. У Веры в руках был сотовый, так что стол разглядеть было можно. Софья удивлённо сказала:

— Темно как. Не верится, что всего только два часа дня.

— Темно так, потому что кое-кто только что жалюзи опустить догадался, — недовольно сказал Егор. — И не поднимешь теперь.

— Хорошо хоть, что чайник вскипел, — виновато сказала Софья.

— Да, Софья, чаем-то мы обеспечены, а работать я как буду? — едко спросил Егор. — Если сразу не дали, значит, отрубили надолго. Люба, что ты сидишь, метнись разузнай, мудаки эти сегодня свет включат вообще?

Любовь молча вышла.

— Четвёртый год дому, они всё ремонты свои не закончили, — сетовал Егор.

— Некоторые уже по второму разу начали, — заметила Вера, убирая в карман сотовый.

— И зачем ты сейчас телефон свой убрала? — спросил Егор. — Хоть что-то видно было.

— У меня батарейка разряжена, а мне телефон ещё нужен, — ответила Вера.

Софья достала из кармана свой телефон и подсветила экраном стол.

— Я ближе всех к чайнику, — Диана шагнула к термостату, — Давайте я осторожно чай всем налью, пока не остыл. Сдвигайте чашки на мой край.

— Мне — чай, Диана Сергеевна, — Софья придвинула чайную пару. — Кипятку до краёв налейте, пожалуйста, не люблю разбавлять.

— Ох, горячо, осторожно двигайте, Софья Михайловна, — Диана вернула на стол полную чашку.

— Мне тоже чай, — сказала Надежда Ивановна. Диана начала наливать медсестре, как вернулась Любовь с электрическим фонариком:

— Ну что вы, Диана Сергеевна, зачем? — она поставила фонарик в центр стола, перехватила из рук Дианы чашку и подала Надежде Ивановне. — Садитесь, Диана Сергеевна, я сейчас сама всем налью. Сами, что будете пить?

— Чай, — Диана села.

С фонариком окружающее было видно сносно. Медсестра пригубила чай, Софья — тоже. Егор стал терзать крышку торта, с хрустом ломая пластик. Любовь подала чашку Диане и обратилась к Вере:

— Вы что будете пить, Вера Григорьевна?

Та надменно спросила:

— У вас кофе есть?

— Растворимый, — сказала Любовь.

— Название прочитайте, — капризно попросила Вера.

— Вера, пей чай, — сказал Егор. — Мне, Люба, кофе налей.

Вера подошла к столу, взяла у Любви банку кофе, повернулась к фонарику, рассмотрела этикетку и отставила банку:

— Мне лучше чай.

Любовь только что наполнила чашку мужа из термостата, и, перемешав ложкой кофе, подала Вере, всё ещё стоящей: — Кофе, Вера Григорьевна, Егору Яковлевичу передайте, пожалуйста. А я вам пока чай налью.

По подсобке разнёсся аромат кофе. Вера обошла Егора со спины и картинно поставила чашку:

— Пейте, Егор Яковлевич, ваше так называемое кофе.

— Так называемый, — негромко сказала Любовь, поставила Вере чай и тоже села.

— Любовь Романовна! — воскликнула Надежда Ивановна.

— Что? — Любовь вздрогнула, удивлённо взглянув на медсестру.

— А себе-то чайку налить позабыла? — добродушно заметила медсестра.

— Да? — Любовь рассеянно осмотрелась и поднялась со своей чашкой. — И вправду, что это я?

— Люба, да ты не спеши. Монахини те ведь, раз в день только едят, — посмеивался Егор. — Да и то по великим праздникам!

Вера рассмеялась. Надежда Ивановна смерила её неодобрительным взором.

— А я пока торт разделаю, — одолев крышку торта, Егор стал делить коржи ложкой. Он переложил себе на тарелку кусок чуть меньше половины торта. — Кто-нибудь будет?

— Мне после двенадцати сладкое нельзя, — ответила Софья.

— Диана Сергеевна? — Егор разломал остаток торта пополам и предложил ей. Смерив взглядом размер куска, Диана сказала:

— Спасибо, не надо. Может, попозже.

— Мне положите, Егор Яковлевич, — попросила Вера жеманно. Егор оставил кусок торта в коробке, облизал ложку и отправил в рот весомую часть со своей тарелки:

— Ты, Вера Григорьевна, помнится, всех нас уверяла, что сидишь на диете, на строгой. Любаша, я знаю, торты не особо жалует, а я, пожалуй, одолею кусочек.

Вера снова встала, обошла стол, и, встав прямо за спиной Егора, потянулась к торту. Не переставая жевать, Егор вжался затылком в её объёмистый бюст, приговаривая:

— Вера Григорьевна, тебе надо на пациентов ложиться так. Все твои будут!

— Знаю, — самодовольно заметила та, пытаясь удержать отделённый кусок торта, который почему-то всё время падал с лопаточки. — Что поделать, Егор Яковлевич, если некоторых природа щедро наградила не только умом, но и телом.

— Да уж, — вступила Надежда Ивановна. — Руки только у этих некоторых, похоже, не из того места, откуда у всех, растут. А из того, откуда у нормальных людей ноги обычно.

Вера смогла-таки переложить торт на свою тарелку, выпрямилась и гордо ответила:

— У меня, Надежда Ивановна, руки из самого, что ни на есть, правильного места растут. И ноги, кстати, тоже.

— А я разве сказала, что из неправильного? — медсестра осуждающе смотрела, пока Вера неторопливо возвращалась на место. — У вас, Вера Григорьевна, что ноги, что руки из одного и того же очень правильного места растут. С головой вместе.

— Что со светом, Любаша? Ты так и не сказала, — напомнил Егор. Любовь очнулась от дум:

— А? Аварии нет никакой. Кто-то из жильцов отключил, вероятнее всего. А вы что, женщины, торта не взяли? — изумилась она и заметила, что муж уже съел половину. — Егор, ты хоть запей.

Егор только помотал головой, отправив в полный ещё рот очередной сладкий кусок.

— Слушайте, а я только сейчас сообразила, до чего здорово вы придумали, Любовь Романовна, — восхитилась Софья. — Получается, сегодня именины и у меня, и у вас, и у Веры Григорьевны с Надеждой Ивановной. Праздник Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья. Правда, удивительно? Диана Сергеевна только с Егором Яковлевичем получаются лишние.

— Слыхала, Диана Сергеевна? — подхватил Егор. — Мы с тобой получаемся лишние. Может, пойдёмте отсюда?

— У тебя пациент на три, — Вера резанула ложкой свой торт.

— Тарелку не изломай, — заметила ей Надежда Ивановна.

— Егор, ты б хоть запил, — сказала Любовь, наблюдая, как муж выскребает остатки торта из коробки себе на тарелку.

— Ты, Любовь, — Егор отпил кофе, — в зарплату у всех за торт не забудь вычти.

— Вычту, — Любовь засмотрелась своим отражением под чайной плёнкой. — Женщины, а какие ещё праздники церковные намечаются, кто-нибудь знает?

— Люба, ты только меня поклоны бить не заставляй, — Егор засмеялся. — А то чую, до этого скоро дойдёт.

— В октябре только один праздник большой — Покров, через две недели наступит, — сказала Надежда Ивановна.

— Давайте, его также отметим, — взволнованно предложила Любовь.

— В октябре больше нет, к сожалению. Вот в сентябре много было, — делилась Надежда Ивановна. — Рождество Богородицы. Воздвижение креста Господня.

— В октябре ещё один праздник божественный есть, — заявила Вера. — И тоже великий.

— Нет в октябре больше великих, — медсестра вспыхнула.

— Ага, нету, — Вера ухмыльнулась. — Хэллоуин, не хотите? День всех святых, между прочим.

— Тьфу ты, басурманка нерусская, — отозвалась Надежда Ивановна в сердцах.

— Это надо ещё посмотреть, кто здесь нерусский, — ответила Вера.

— Интересно, когда свет дадут? — спросила Диана.

— Диана Сергеевна, — обратилась Вера насмешливо, — а вам свет зачем? Неужто работать собрались, когда вас только что вежливо так попросили? Я всех ваших приму, так что можете уже идти собираться домой. И, кстати, больше не появляться.

— Может всё же начальство будет решать, кто, когда и куда пойдёт? — тихо осведомилась Любовь и строго добавила: — Егор?!

Все удивлённо посмотрели на неё. Любовь никогда не повышала голос ни на кого, а уж тем более на мужа, и тем более при подчинённых. Егор жене не возразил и сказал, шумно прихлёбывая кофе:

— Да, Вера Григорьевна. Не лезь не в свои дела. Мы с Дианой Сергеевной сейчас посидим покумекаем, остаётся она или нет, — он поставил пустой стакан.

— Софья, берите мой сотовый в кабинете и переносите назначенных на три пациентов. Дальше посмотрим, — сказала Любовь, вставая из-за стола. — Надежда Ивановна, полгода стерилизационные журналы не заполнялись, надо доделать.

— Любовь Романовна, — спросила Надежда Ивановна, — можно мне с вами в директорский кабинет? Там заполнять. С этой стороны в кабинетах из-за кустов ничего не видно, у вас хоть от улицы свет.

— Идёмте. Можно будет ещё свечки ароматические зажечь, — Любовь обратилась к Вере: — А вы, Вера Григорьевна, при свете фонарика приберитесь здесь, чашки помойте и можете тоже в кабинет приходить.

— Вот ещё, — фыркнула та. — С чего это доктор обязан посуду мыть, когда вокруг полно неквалифицированной рабсилы?

— Я вымою, Любовь Романовна, — сказала Надежда Ивановна.

— Не надо, Надежда Ивановна, — вступила Диана, — я помою. Вам в журналах вот сколько писать, а меня всё равно увольняют.

— Не бегите вперёд паровоза, Диана Сергеевна, — отозвался Егор. — Ладно, свободны все, кроме Дианы Сергеевны. Мне с ней поговорить нужно.

Все, кроме Веры, вышли. Вера, со стуком стала переставлять чашки в раковину.

— Вера Григорьевна, я, кажется вам тоже сказал, выйти? Или вас это не касается? — спросил Егор.

— Мне жена ваша посуду велела помыть, — Вера открыла воду на полную мощность.

— Вера, — прикрикнул Егор. — Иди, я сказал. Позже вымоешь.

Оставив включённым кран, Вера вышла. Егор качнулся на стуле и сказал:

— Кофейку бы сейчас горячего, только несладкого.

Диана встала, закрыла воду и проверила рукой термостат:

— Можно налить. Кипяток ещё не остыл.

Егор, молча, подвинул к ней свою чашку. Она подала ему кофе, размышляя, что же он может ей сказать. Не могла же она ошибиться ещё раз в нём ошибиться, и он увольнять её не собирался? Как специалист — Егор был талантлив. Если бы не нападки в её сторону на собрании, она и не подумала бы увольняться. Диане понравилось работать в его клинике. У неё появился интерес к работе и желание профессионального роста, которые она утратила, работая в клинике Пыжиковых. Прежние хозяева экономили не только на медперсонале, но и на материалах. Здесь же стоял стоматологический микроскоп, который Егор, первым в городе, купил и освоил. Микроскоп открывал для Дианы в профессии новый мир, который позволял не думать о прошлом и упущенном призрачном счастье.

После поездки в санаторий весной, которую ей устроил Дмитрий, Диана месяц жила в предвкушении счастья. Каждый день она верила, что любимый мужчина появится и выполнит обещанное. А как-то проснулась и поняла, что ждала напрасно. Осознав это, Диана решила, что смысла вставать с постели и что-то делать нет. У неё ничего не болело, она даже питалась. Добродушная домработница приняла её апатию за недуг и заботливо кормила Диану прямо в кровати несколько дней. Потом заподозрив, что Диана ничем не болеет нажаловалась Олегу. Олег сначала добился того, что она встала, потом убедил вернуться в профессию.

Так что, попав в клинику Егора, Диана готова была всё своё свободное время посвятить освоению новых навыков и обучению, чтобы забыть Дмитрия. Как он однажды сказал? «Ты моё второе солнце». Диана запомнила эти слова навсегда. В тот вечер они сидели в обнимку на песке возле озера санатория и смотрели, как по воде убегали от их берега закатные рыжие отблески. А когда солнце скрылось совсем, Дмитрий шепнул ей на ухо: «Ты моё второе солнце». Неужели можно лгать так?

— Ну что, Диана Сергеевна, вы действительно хотите у меня работать? — Егор отпил кофе. Диана с трудом очнулась от дум и кивнула, пытаясь прогнать возникший в уме образ любимого. Образ растаял. Но Диана явственно вспомнила холодок ветерка над водой, тепло от костра и жар нежных объятий.

— Для этого вам нужно освоить, в первую очередь, микроскоп, — начал поучать директор. — Микроскоп в нашем деле — технология будущего. Я реально могу вам в этом помочь. Не знаю, в курсе ли вы, но в Москве уже не осталось клиник без этого чуда техники. Чего не скажешь пока о нашей губернской столице. Готовы вы сесть на микроскоп?

Диана снова кивнула. Полумрак комнаты мешал ей прислушаться к тому, что говорил главный, но она была рада, что Егор не видит, как от нахлынувших чувств её лицо запылало. Перед глазами стоял Дмитрий. Точнее их ночь в санатории. Их последняя ночь.

Егор снова отпил:

— Не мне вам рассказывать, сколько стоят одни только лекции Ильи Мера, Болячина. Или практический курс Миши Соломонова на эту тему. У меня есть все видеоматериалы, которые вам предстоит изучить, чтобы преуспеть в отработке практических навыков. И я предлагаю вам все эти знания и свою практическую помощь абсолютно бесплатно, — Егор и так говорил всё это медленно, а сейчас к тому же выдержал паузу, смотря на Диану. — Так что теперь только от вас зависит, согласитесь ли вы принять эту помощь.

— Конечно, соглашусь, — тут же сказала Диана, как до неё дошёл смысл сказанного. — Простите, а что я должна сделать?

— Ну, — Егор откинулся на спинку стула и стал покачиваться, приговаривая: — Камеры клиники вырубаются в восемь. Ничто не мешает вам иногда задержаться подольше, — он замолчал, продолжая буравить Диану взглядом.

Осознание того, что этот долговязый и нескладный человек, в бороде которого застряли несколько крошек торта, возможно, прямо сейчас примеряет на неё одну из ролей своих грязных фантазий, вернуло Диану в реальность. Она смотрела на директора, соображая, может она отвлеклась в своих мыслях и неверно сейчас всё истолковала:

— В смысле?

— И ты остаёшься здесь работать, — ответил Егор.

От неприкрытой пошлости Диану передёрнуло. Она встала перевесила свою одежду вместе с сумкой из шкафа на вешалку возле входа:

— Мне нужно переодеться, Егор Яковлевич, выйдите пожалуйста.

— Переодевайся, — невозмутимо ответил Егор и погасил фонарик на столе.

— Включите фонарик, ничего же не видно, — сказала Диана и принялась наощупь искать внутри сумки ключи от машины.

— Видишь, всё не так уж и страшно, — сказал Егор, включил фонарик и направил его на Диану. — Это должно быть пикантно в свете фонарика.

— А если я всё жене твоей расскажу? — Диана направила взгляд на Егора.

— И что же ты ей расскажешь? — поводя фонариком Диане по груди, Егор посветил ей прямо в глаза: — Что сама напросилась?

От неожиданности Диана зажмурилась и повесила сумку. Сжимая брелок, она коснулась рукой стены, другой нащупала проём двери и пошла к выходу из клиники. По пути она приоткрыла глаза, но, пока не толкнула дверь на улицу, ничего не было видно. С момента, когда Диана приехала на работу, потемнело и похолодало. За оставленной одеждой она решила вернуться попозже. Или вообще попросить Олега забрать.

Диана щёлкнула кнопкой сигнализации джипа. Огни фар оживили холодный сумрак. От промозглого ветра глаза заслезились. Диана нырнула в тёплый салон, завела двигатель и тронула автомобиль. Не заметив, как вырулила из кармана, в который её вписала умная электроника, она пробормотала со злостью, глотая слёзы:

— Ты ещё просто не знаешь, с кем связался, придурок. Я могу ведь Олегу не только про куртку сказать.

Она проехала всего пару кварталов, и была вынуждена остановиться. Слёзы, потекшие из-за ветра, текли всё сильнее. Так что Диана свернула в какой-то проулок, а когда тот уткнулся в тупик, выжала тормоз и бросила руль.

Так рыдать она не позволяла себе с того дня, когда, ещё до поездки в санаторий, решила, что Дмитрий бросил её и подставил. Тогда она выбросила телефон — последнюю ниточку, которая связывала их. Сейчас было ещё хуже. У неё не осталось не только Дмитрия и номера его телефона, но даже работы, на которую она пошла с единственной целью не думать о нём.

— На редкость дурацкая пятница, — взглянув в зеркальце на козырьке, Диана взялась вытирать потёки туши со щёк, но глаза продолжали слезиться.

Чтобы отвлечься, Диана взглянула в окно и с удивлением осмотрелась. Она припарковалась под деревцем на небольшой площадке с тыла домов. Всё было чужим. Голые ветви дерева мешали обзору, но Диана разглядела название улицы и номер ближайшего дома. Никто из знакомых здесь точно не жил. Почему же ей показалось, что она здесь была?

На лобовое стекло упали крупные капли дождя, ветви деревца, вздрогнув от ветра, размазали капли в короткие линии. Диана, не мигая, смотрела на водяные штрихи. Когда слёзы просохли, она грустно усмехнулась:

— Это надо же такому случиться, что из всех тупиков города меня занесло в этот.

Она осмотрелась снова. Сомнения отпали, именно сюда привозил её Дмитрий весной, когда отказался подтвердить её алиби.

— Столько прошло с того времени, — Диана вздохнула. — А действительно, сколько прошло?

Она задумалась. Дождь усилился. Слёзы опять потекли. Диана всё же решила осторожно поехать, чтобы выплакаться дома. Дорогу она различала плохо из-за слёз и дождя и держалась дворами, чтоб не угодить в аварию. Наконец, она остановилась перед знакомым шлагбаумом, шаря рукой по соседнему сидению, где всегда лежала сумка.

— Где сумка? — Диана включила в салоне свет и осмотрелась, на соседнем сидении сумки не было, на заднем диване тоже. — А там все ключи! Прелестно, — сказала Диана, сдавая назад. — И Олег, не известно, когда вернётся домой.

Она решила вернуться на работу дорогой, которой только что ехала. Во-первых, видеть дорогу ей до сих пор мешали слёзы и дождь. А во-вторых, водительские права и документы на машину тоже лежали в сумке, так что встреча с работниками автоинспекции была нежелательной. Доехав без приключений, Диана с помощью электроники припарковала джип прежнее место.

— Это ещё умудриться надо. Всё на работе забыть после того, как тебя выгнали к чёртовой бабушке на хрен. Но до чего холодно! — Одетая в лёгкий медицинский костюм и рабочие сабо, поёживаясь, Диана выпрыгнула с водительского сидения собственного огромного джипа и всмотрелась в тёмные окна под слепой вывеской на первом этаже жилого высотного здания. — Свет, смотрю, до сих пор им не дали. И хорошо.