Кровь и черника

Алексей Кротов

Полянск не будет спать спокойно. Традиционный поход местных жителей и приезжих дачников за черникой в лес превращает всех в свидетелей странного преступления. Вместо черники они находят в лесу сотрудницу Лужского краеведческого музея Ольгу Саврасову. На месте преступления никаких улик, только грибной нож, которым, вероятнее всего, убили женщину. Вычислить убийцу представляется практически невозможным. Вся надежда только на опытного следователя Таисию Игнатьевну. Одно из самых головоломных дел Сапфировой. Комментарий Редакции: Финальный роман в деревенской серии Алексея Кротова, громогласный аккорд, завершающий длинную симфонию убийств в Полянске. Читателя ждет крайне запутанное расследование, развязка которого надолго оставит в тревожном недоумении.

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© rep0rter / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Глава 1

Все за ягодами!

— Идем в лес, мама? — радостно спросила бойкая девчушка со светлыми кудельками.

— Верно, за черникой пойдем, — звонко ответила мать, стройная блондинка с голубыми глазами.

— Любишь чернику, а, бесенок? — потрепал дочь по роскошным куделькам отец, подтянутый шатен среднего роста.

— А то как же, папа, особенно с сахаром, — обрадовалась шестилетняя Света.

— Ну, собирайся, хитрюга, — слегка подкинул ее в воздух отец. — Через полчаса выходим.

* * *

— Готовы, Софья Карповна? — с затаенным унынием спросил тещу Максим Ильич.

— Сейчас, Максим, подожди, я уже не такая шустрая, — голос «любимой» тещи напоминал Максиму Ильичу скрип плохо смазанного замка.

«Да я вообще-то никуда и не спешу», — подумал зять, а вслух сказал:

— Конечно, не торопитесь, Софья Карповна, закутайтесь поплотнее, а то эти комары такие — вмиг искусают!

— Да вот я и мажусь, Максимушка, чтоб этим кровососам легко не сдаться, — объяснила причины задержки Софья Карповна.

— Ну что, я готова. Вперед! — минут через десять объявила она.

Вооружившись двумя пятилитровыми бидонами и пакетами под грибы (на всякий случай) врач-реаниматолог Максим Ильич Егоров и его пятидесятидевятилетняя теща отправились на покорение полянского леса.

* * *

— Куда тебе такая большая корзина, Артамон? — с иронией поинтересовалась у благоверного интересная импозантная дама, которую ничуть не портила полнота.

— Как всегда хочу собрать весь лес, Элиза, — весело в тон супруге откликнулся Синицкий.

— Долго будем собираться? — тщательно заправляя штаны в шерстяные носки, поинтересовался двоюродный брат Синицкого Цельский, голос его звучал спокойно и даже по-деловому.

— И каково будет расстояние, что нам надлежит пройти? — моментально вставила свои пять копеек практичная парикмахер Инна Андреевна Цельская, супруга Николая Антиповича.

— Километров пять-шесть, а может быть — пятнадцать-шестнадцать, — рассеяно-лениво ответила Элиза, поправляя модный берет. — Это уж как Артамон Георгиевич решит: весь лес ему собирать или что-нибудь оставить, — добавила она, стараясь чтобы ее голос звучал нарочито тускло.

— Не волнуйся, Коля, от трех до пяти будем мотать, — откликнулся уже надевший плащ Синицкий. — Я имею в виду часов, конечно, — успокоил он брата.

— Мне лично грибы больше интересны, чем ваши дурацкие ягоды, — Цельский совершенно не был взволнован.

— Как это дурацкие?! — тут же взвилась парикмахер. — А варенье зимой за обе щеки я одна буду уплетать?!

— Мне лично хватит и за одну, Инночка. А вот грибками хрупать тебе будет не слабо?

— Мы уже уходим, касатики, — холодно улыбнувшись, сообщила родственникам Синицкая.

— Я готова, — тут же откликнулась Цельская. — А ты, Коля?

— И я тоже, моя горлинка, только нож грибной возьму. А вот и он. Идем?

Четверка потенциальных опустошителей леса покинула дом. Артамон запер дверь на висячий замок, с силой подергал его и положил ключ в глубокий карман, который тут же и застегнул.

* * *

— Ну как, экипировались по полной программе, Екатерина Антоновна? — поинтересовалась у бывшей начальницы Ольга Анатольевна Саврасова, сотрудница Лужского краеведческого музея.

— Да вроде добротно, Оля, — внимательно разглядывая себя в зеркало, медленно проговорила Гляссер.

— Ну тогда пойдемте. Часа три-то выдержите?

— Шутишь, Оленька, — рассмеялась бывшая директор краеведческого музея высокая сухощавая женщина, слегка за шестьдесят с породистым красивым лицом.

— Извините, Екатерина Антоновна, — слегка смутилась Саврасова. — У нас, знаете, в лесу не везде легко пройти.

— Ладно, пошли, — улыбнулась Гляссер. — А то все грибы соберут.

— Ну, я в первую очередь ягодами интересуюсь. Но в конце-то концов, мы идем не за этим.

— Верно, мы идем на рекогносцировку, — с удовольствием употребила мудреное слово Гляссер. — Карта у тебя с собой?

— А то как же, Екатерина Антоновна.

— А ягоды ты на самом деле собираешь?

— Конечно, не упущу такой возможности, варенья-то тоже хочется, да и витамины пригодятся. А вы грибы взаправду искать собираетесь или корзинку с ножом берете для конспирации? — тоже щегольнула словцом Саврасова.

— Это уж как пойдет. А впрочем, почему бы и нет? Ты места-то, небось, знаешь. Покойная тетушка наверняка показывала?

— Да я уж всё позабывала, Екатерина Антоновна, — рассмеялась Саврасова.

— Ну вот, Оля, и вспомнишь. Вперед, сокровища ждут нас! — и Гляссер ободряюще хлопнула невысокую Саврасову по плечу.

Через несколько минут, закрыв дом, всесторонне экипированные краеведы отправились в ту часть леса, где находился самый крупный и популярный среди полянцев черничник.

* * *

— Кажется, сегодня весь Полянск собрался в лес, а, Юра? — довольно похлопывая себя по оттопыренному поллитровкой карману поделился наблюдениями с музыкантом Дудкиным Рулеткин.

— Твоя правда, — ответил собутыльник, в этот поход отвечавший за благополучную доставку закуски. — Коробочка, смотри, как затарилась, точно весь лес хочет вынести.

И действительно, в это пригожее субботнее утро Пелагея Егоровна Цепкина отправившись на промысел, затарившись дочерью, тащившей две пока еще пустые корзины, зятем, за спиной которого высился короб в человеческий рост. Сама же Цепкина запаслась рюкзаком, в котором помещались корзина и два пятилитровых бидона.

— Держу пари, Юра, Амфитрион найдет возможность к нам присоединиться, — весело подмигнул Дудкину Толян.

— И как всегда на халяву, — хитро прокомментировал пьяница-музыкант, пока еще трезвый, что с ним случалось крайне редко.

— Да ладно, разделим на троих, — уже тяпнувший с утра Рулеткин пребывал в благодушном настроении. — Понимаешь, Юра, — доверительным шепотом сообщил он приятелю, зачем-то наклонившись поближе к его уху, хотя рядом никого не было. — Я на всякий случай с собой еще «малька» прихватил.

От этой информации у Дудкина моментально загорелись глаза, и он даже облизнулся, однако вспышка тут же погасла. Пока еще трезвый музыкант лишь похлопал Толяна по плечу, выразив таким образом избыток чувств.

* * *

— Доброго утра вам, Пелагея Егоровна, — поприветствовала Коробочку Саврасова.

Цепкина повернула голову к говорившей и, слегка прищурившись, начала внимательно всматриваться в приветствовавшую ее женщину.

— А, Ольга, — наконец признала она Саврасову. — Решила навестить родные края?

— Да, Пелагея Егоровна. Надо же иногда бывать, а то дом совсем придет в упадок.

— Это верно, — сразу согласилась Цепкина. — За имуществом нужен глаз да глаз, — и она быстренько зыркнула в сторону зятя.

— А насчет утра, — добавила она, — так это может у вас городских утро, а у нас деревенских — день в самом разгаре. Пока мы с тобой лясы точим, все ягоды оберут с грибами вместе в придачу.

— А не рано ли еще для грибов, они обычно только в августе идти начинают. Разве что колосовики? — спросила Гляссер.

— Это моя коллега из музея, — поспешила представить экс-директора нахмурившейся Коробочке Саврасова.

— В этом году дождливо, первый слой уже прошел, — опережая возможную невежливость со стороны матери, вступила в разговор Зоя.

— Ну, а много народу у вас в Полянске ходят в лес? — продолжила расспрашивать Гляссер.

— Сегодня суббота, думаю, что немало, — ответила Редькина. — Вон еще какая-то пара с ребенком идет, — и Зоя указала в сторону Штеменко.

— Понаехали тут дачники, — проворчала Цепкина. — Лес-то казенный, всем хочется.

— Да они мест-то не знают, — легкомысленно махнула рукой Ольга.

— Не знают?! — удивилась ее наивности Коробочка. — Не знают, да узнают. Они же за нами следить начнут! Или вот зятьку моему стопаря поднесут, он, алконавт, все и выложит, — обернулась она в сторону зятя и вдруг застыла в недоумении: Амфитриона Ферапонтовича, еще минуту назад шедшего по лесной дороге, нигде не было видно.

— Опять убёг, поганец! — всплеснула руками теща. — Ну, что стоишь, давай его отлавливать, а то опять примет и тогда какой из него сборщик!

Потянув дочь за рукав плаща и зычно гаркнув на весь лес: «Амфитрион!!», Коробочка, не попрощавшись, удалилась, прихватив с собой Зою.

— Ну и экземпляр, — невозмутимо улыбнулась уголками рта Гляссер.

— Да уж, Екатерина Антоновна, — подтвердила Ольга. — У нас в деревне еще кадры найдутся, увидите.

— Куда уж я денусь, — невесело усмехнулась Гляссер. — Ладно, пойдем, Оля, в конце концов у нас дела. Далеко еще до места?

— Километра полтора, Екатерина Антоновна.

Они неспешно двинулись по лесной дороге, с удовольствием вдыхая насыщенный ароматами воздух, не замечая, что за ними пристально следят.

* * *

— Ну и куда пойдем, Олег? — поинтересовалась супруга. — Где здесь черника?

— Пристроимся вон за той группой, Ася, — беззаботно ответил Штеменко, указывая рукой на двоих мужчин и двоих женщин.

Синицкие и Цельские (а это были они) неспеша двигались в сторону большого черничника.

— Мне кажется, эта молодая пара с девочкой с нас глаз не спускает, — иронично заметила Елизавета Григорьевна.

— Ну, так что ж, Лиза, лес большой — всем хватит.

— Вы хотите сказать, они пытаются разведать наши места, Артамон Георгиевич? — в голосе Инны Цельской смешались недоверие и возмущение.

— Ах, какое вероломство, Инночка, — почти пропела Елизавета Григорьевна.

— Может попробуем их запутать, а? — предложил Николай Антипович.

— Это как? — не поняла парикмахер.

— Артамон и я оторвемся, а дамы останутся тут. Они наверняка пойдут за нами, но с дочкой они не слишком-то мобильны, мы прибавим шагу, те потеряют нас из виду, а потом мы встретимся с нашими дамами в оговоренном месте. Что скажешь, Артамон?

— Не стоит, — великодушно сказал Синицкий. — Я повторюсь — лес большой.

— Ну что ж, Моня, пошли на место, — слегка подтолкнула его супруга. — Ты наша семейная совесть.

— Согласен, Лизонька, — степенно кивнул головой Синицкий.

Четверка родственников неспешно продолжила путь к большому черничнику; один из них краем глаза держал в орбите своего зрения двух женщин, также неспешно следовавших по лесу. Теперь за Екатериной Анатольевной Гляссер и Ольгой Матвеевной Саврасовой следовало, как минимум, двое.

* * *

— Не устали, Софья Карповна? — врач-реаниматолог виртуозно изобразил голосом заботливость.

— Пока нет, Максимчик, но если что, я присяду, отдохну. Сложу плащ втрое, не простужусь.

— Смотрите. Вот уже черника, может начнем собирать?

— Да как-то тут маловато и не очень крупная она, — засомневалась теща. — Впрочем, как хочешь, я-то думала за людьми пойти, но в принципе, чего далеко тащиться, ноги сбивать, можно и тут по ягодке.

— Вообще-то Ниночка наказывала побольше к зиме насобирать, — вспомнил указание уехавшей с сыном жены Егоров.

— Ничего, мы потихоньку, — Софья Карповна уже открыла крышку пятилитрового бидона. — А вон там, смотри Максимка, не подберезовик ли?

Егоров сделал пару шагов в сторону гриба, на который указывала теща и, наклонившись, сорвал его.

— Верно, Софья Карповна, а вы мастерица грибы собирать.

— Да надо что-то одно, на всё времени не хватит.

— А что же, я могу по грибы, — воодушевился зять.

— Ленивый ты, Максимушка, — попеняла ему тёща. — Всё норовишь выбирать что полегче. Вот наберем бидон, там видно будет. А пока начинай брать с Богом помолясь, вон там вроде ягода покрупнее.

Врач-реаниматолог вздохнул, достал свой бидон и, прихлопнув больно впившегося комара, принялся за дело.

* * *

— Ольга, аууу, — сложив руки трубочкой, прокричала Гляссер.

Пять минут назад она обнаружила крупный подосиновик. Срезав гриб, она заметила невдалеке несколько моховиков и поспешила к ним. В экс-директоре краеведческого музея разгорелся вегетарианский охотничий азарт. За моховиками последовала мини-полянка лисичек и вскоре уже Гляссер с победным видом прижимала к груди полпакета грибов. Только тут, обнаружив отсутствие коллеги, Екатерина Антоновна быстро вышла из состояния эйфории. В характере ее сочетались вполне увлеченность и практичность.

Она дважды позвала Саврасову, но никто не отозвался. Экс-директор огляделась по сторонам.

«Так, с какой же стороны я пришла?» — начала размышлять она, обернувшись вокруг своей оси. «Вот! Кажется оттуда…» — наконец определилась она. Не забыв прихватить на треть полный черникой бидон, оставленный ею метрах в десяти от полянки лисичек у поваленного дерева и взяв в другую руку полпакета свежесрезанных грибов, который она несла уже без особого пиетета, помахивая им, Гляссер покинула грибное место с некоторым сожалением, но и с четким пониманием необходимости найти коллегу, отлично знающую этот лес. Пройдя метров сто в ту сторону, откуда (как полагала Гляссер) они пришли, Екатерина Антоновна заметила высокую худощавую женщину в темно-синем плаще.

— Скажите, пожалуйста, где здесь центральная дорога? — устремилась к ней Екатерина Антоновна.

— Какая… центральная… дорога? — чуть не выронила корзинку от неожиданности женщина в плаще.

— Ну, то есть, лесная дорога, что ведет из деревни, — несколько сумбурно проговорила экс-директор музея.

— Какая-то дорога вон там, — женщина в плаще махнула слева от себя.

— Да, это, наверное, она, — совершенно успокоилась Гляссер. — Скажите, а вы не видели здесь женщину помоложе меня в косынке, у нее был бидон, а одета она в желтый плащ? — тут же задала новый вопрос экс-директор.

— Она прошла мимо меня минут десять назад в ту сторону, — и женщина показала на большой черничник, уходящий, по-видимому, в глубь леса.

— Странно, что Оля не звала меня. Или я ее не слышала? — пробормотала Гляссер.

— Вы что-то сказали? — спросила ее неизвестная женщина.

— Нет, нет, ничего, извините. Спасибо вам за помощь.

— Да не за что, — слегка удивилась ее новая знакомая.

Экс-директор музея отошла на несколько шагов. Постояв с минуту в нерешительности, она внимательно огляделась вокруг, затем направилась в сторону где, по словам женщины в тёмно-синем плаще, провожавшей Гляссер несколько удивленным взглядом, проходила дорога в деревню.

* * *

— Ну что, вздрогнем?! — Амфитрион Ферапонтович Редькин с благоговейным почтением поднял небольшой пластиковый стаканчик на две трети заполненный весьма уважаемой им «Пшеничной».

— Будем! — коротко высказался Владлен Дмитриевич Рулеткин, переведя взгляд на третьего собутыльника — музыканта Дудкина.

Юрий Петрович лишь коротко кивнул, только слегка дернулся кадык. Дело было в том, что пока приятели тостовали, он уже выпил без лишних экивоков и теперь ничтоже сумняшеся, закусывал. Бог в лице Амфитриона Ферапонтовича Редькина послал в ту июльскую субботу нашему музыканту докторской колбаски с хлебом, соленых огурчиков и некрупные шпроты, которые Юрий Петрович извлекал из заблаговременно открытой банки прямо рукой.

— Однако, Юра… — в восхищенном тоне Рулеткина проскальзывали нотки неудовольствия.

Рулеткин, в отличие Редькина, неспешно опорожнил стаканчик и тоже степенно закусил, после чего вытер губы салфеткой, возможно, хотел выглядеть интеллигентнее.

— Как это тебе удалось ускользнуть от Пелагеи, а, Митрион, — поинтересовался Дудкин.

— Уметь надо, — отметил довольный зять грозной Коробочки, отправляя в рот соленый огурчик.

— Похоже сегодня полдеревни в лес собрались, — заметил, закуривая сигарету «Прима» Рулеткин.

— Если не вся, Ильич, — улыбнулся Редькин, так иногда шутливо называвший приятеля-собутыльника, который был немного внешне похож на Ленина.

— Да ты об этом говорил, склероз у тебя что ли? — удивленно поглядел на Редькина Дудкин. — Скажи лучше, Амфитрион, ты черникой-то, как отчитываться будешь?

— Это вопрос непростой, — картинно почесал в затылке Редькин. — И я думаю, друзья, — торжественно добавил он. — Прежде, чем на него ответить надо хватить еще по одной, как считаете, а?

Предложение было единогласно поддержано и благополучно претворено в жизнь, под сопровождение тоста за успешный сбор лесных даров.

— Только сегодня много приезжих, — добавил он, рассеянно наслаждаясь окружающим пейзажем.

— Это ты верно заметил, — согласился Владлен Дмитриевич. — Да пожалуй, больше: полдеревни плюс приезжие. Что скажешь, Юра?

* * *

— Слушай, Олег, а где Света? — неожиданно спохватилась Штеменко, оторвав голову от изобилия крупных спелых черничин.

— Да должно быть где-то здесь — сразу же обеспокоился отец. — Ведь несколько минут назад тут вертелась.

— Света, Света! — закричал он.

На призыв никто не откликнулся.

— Говорила же я тебе: ни на шаг не отпускать ребенка, — напустилась на него мать.

— Ну а ты где была? Заснула, что ли? — огрызнулся Олег. — Да не волнуйся, ей же сказано: не отходить от нас. Она девочка послушная.

— А может она специально не отзывается? — заподозрила Аля. — Светка, хватит играть в прятки, отзовись! — закричала она.

Прошло не менее пяти минут, когда обеспокоенные родители, забыв про ягоды и бросившись на поиски дочери, заметили бегущую к ним по кочкам детскую фигуру.

— Вот она, — первым увидел девочку отец.

— Светка! — закричала мать. — Куда ты подевалась?! Вот я тебя сейчас отшлепаю!

— Папа, мама! — голос ребенка звучал испуганно. — Там тетя лежит и не двигается!

— Да ты что?! Где? — сразу посерьезнел Штеменко.

— Пойдемте, я вам покажу, — потянула отца за рукав девочка.

Поспешно подхватив бидоны, молодая пара устремилась за ребенком. Метров через триста они действительно увидели во мху лежащую женщину в желтом плаще.

Подойдя поближе, оба замерли, а Аля выронила бидон. Крупные зрелые черничины бусинками рассыпались по мху.

— Смотри, Олег! — и Аля указала дрожащим пальцем на небольшой грибной нож, торчавший из горла женщины. Всё вокруг было забрызгано кровью.

— Света, не смотри, — развернул девочку к себе отец.

Супруга же продолжала глядеть на женщину застывшим взглядом и через несколько секунд не удержалась от громкого почти истошного вопля.

Буквально через пару минут к ним прибежал не старый еще мужчина с всклоченными волосами, за его спиной спешил к ним другой.

— Милиция! — истошно безо всяких «почти» завопил музыкант Дудкин, глядя на лежащую женщину. — Милиция!