Кровь и черника

Алексей Кротов

Полянск не будет спать спокойно. Традиционный поход местных жителей и приезжих дачников за черникой в лес превращает всех в свидетелей странного преступления. Вместо черники они находят в лесу сотрудницу Лужского краеведческого музея Ольгу Саврасову. На месте преступления никаких улик, только грибной нож, которым, вероятнее всего, убили женщину. Вычислить убийцу представляется практически невозможным. Вся надежда только на опытного следователя Таисию Игнатьевну. Одно из самых головоломных дел Сапфировой. Комментарий Редакции: Финальный роман в деревенской серии Алексея Кротова, громогласный аккорд, завершающий длинную симфонию убийств в Полянске. Читателя ждет крайне запутанное расследование, развязка которого надолго оставит в тревожном недоумении.

Глава 12

Показания «свидетелей»

(продолжение)

— Хочешь кофе, Лиза? — посчитала нужным влезть в ситуацию Образцова.

— Спасибо, Лена, я уже пила, но чтобы тебя не обидеть, соглашусь еще на чашечку, — улыбнулась гостья-свидетельница.

Ленка ответила адекватной улыбкой и принялась хлопотать, собирая на стол. Следователь и лейтенант вежливо отказались от угощения, себе же хозяйка сосватала квасу.

— Так вот, что касается клада, — деловым тоном начала Синицкая, когда с кофе было покончено и она расписалась об ответственности за дачу ложных показаний:

— Есть несколько легенд, повествующих о зарытых в наших местах кладах. Вот например, у нас в библиотеке хранится рукописный источник, сообщающий о зарытом километров в двадцати отсюда еще в пятнадцатом веке скрытом кладе некоего Василия Косого. Я бы не стала доверять этому источнику, — предваряя вопрос, высказала свое мнение Елизавета Григорьевна. — Но впрочем, кто его знает.

И она хитро подмигнула Ленке.

Та растерянно несколько раз моргнула и честно попыталась подумать секунд десять, но потом, мысленно махнув рукой, смирилась. Она была готова четко исполнить свою часть дела — просто распространить по деревне информацию.

— Очень интересно, продолжайте, пожалуйста, — попросил Макушкин, записав в блокнот информацию библиотекаря на пенсии.

— Поговаривают еще о кладе князя Голицына, — выдала новую порцию фактов Синицкая.

— Это какого такого Голицына? — вырвалось у Баринова.

— Подожди, Федя, — поморщился Макушкин. — Дай человеку рассказать.

— Что вы, Еремей Галактионович, вопрос же по существу, — рассмеялась Синицкая. — Кто говорит — начало шестнадцатого века, а я слышала датировку — конец пятнадцатого. А что касается имени, кто говорит Дмитрий, а кто — Федор, да и про Михаила я слышала.

— Так это устная история, Елизавета Григорьевна?

— Безусловно, Еремей Галактионович, письменные источники мне неизвестны.

— А стоит всему этому доверять?

— Это уж решайте сами, — вновь рассмеялась Синицкая. — Я бы лично не стала.

— А более заслуживающая доверия история о кладе имеется, не знаете?

— Почему же, одну знаю, — посерьезнела Синицкая. — Есть письмо купца Берестова к сыну. Он пишет, что зарыл золото и золотые монеты верстах в трех от реки Луги рядом с деревней Грязево.

— А где сейчас это Грязево?

— Сравняли с землей. А если смотреть относительно Полянска, то километра четыре от него.

— Так вы считаете реальность этого клада более достоверной?

— Скажем так, у него наиболее солидная репутация. Я, честно говоря, не озадачивалась этим вопросом.

— Как же так получилось, что я про это ничего не слышала? — не выдержала Ленка.

— Да что ты говоришь?! — деланно изумилась Синицкая. — Ты, да не слышала?! Невозможно поверить!

У Образцовой от стыда возникло жгучее желание покинуть комнату, но долг пересилил. Ей предстояло впитывать дальнейшую информацию.

— Скажите, а существует какая-нибудь карта, как бы это сказать, информирующая о местоположении клада этого купца, э-э-э… Берестова, — сверился следователь со своим блокнотом.

— Мне о такой карте ничего не известно, Еремей Галактионович, — тоном, показавшимся Баринову игривым, ответила библиотекарь на пенсии.

Словно из воздуха у нее в руках материализовалось зеркальце, и она стала с его помощью поправлять прическу.

— А как вы думаете, покойной Саврасовой было что-нибудь известно о предполагаемых кладах в окрестностях Полянска? — Макушкин не знал с какой стороны подобраться к интересующей его информации.

— Мы с ней никогда не обсуждали эту тему, — не отрываясь от зеркальца, сообщила свидетельница.

Макушкин уставился в пустой протокол, он затруднялся что из всего сказанного Савицкой отразить в официальном документе в качестве показаний. В конце концов он смог внести следующее: «Свидетельница видела убитую в день убийства в лесу, но не разговаривала с ней. Характеризовала она убитую положительно, предположений относительно личности или мотивов убийства у нее не было».

— До свидания, Еремей Галактионович, до свидания, Федор, и тебе не хворать, Лена, — тепло попрощалась Синицкая. — Пригласить к вам Инну или Николая? — спросила она у следователя.

— А они были в лесу? И кто они такие? — тут же отреагировал Макушкин.

— Были-были! — вмешалась Ленка. — Это Лиза о двоюродном брате мужа и его жене говорит.

— Да, конечно, пригласите. Мне необходимо с ними побеседовать, — приосанился следователь. — Елизавета Григорьевна, вы очень обяжете, если позовете их, по одному, пожалуйста в произвольным порядке.

— Как только увижу кого-нибудь из них сразу к вам направлю. Еще раз до свидания, очень приятно было познакомиться! Если понадобится консультация по каким-то книгам, обращайтесь!

— Вот спасибо, я читать очень люблю, — обрадовался Баринов.

Макушкин толкнул его локтем в бок и, вымученно улыбаясь, проводил взглядом Елизавету Григорьевну.

Инна Андреевна Цельская появилась в штабе минут через десять-пятнадцать. За это время Ленка успела выложить сотрудникам милиции все, что знала о Цельском и его жене. На самом-то деле знала она немного: только то, что он — работник торгового флота, а она — парикмахер, описала зачем-то как они выглядят, а после сообщила, что оба язвы еще те!

Конец ознакомительного фрагмента.