Правила большой игры

Алекс Орлов, 2005

Если хорошенько постараться и быть всегда начеку, то можно справиться со всем: и выйти живым из боя, где ты непременно должен был погибнуть, и ускользнуть от многочисленных преследователей, и, не поддавшись унынию, вырваться из лагеря, где у тебя собираются вырезать органы для трансплантации неизвестным богачам… да мало ли с чем еще. Только для этого надо быть Джеком Зибертом и Роном Барнаби, бывшими спецназовцами, и уметь горой стоять друг за друга.

Глава 13

Капитан Буанзен вернулся домой около полудня. Не успел он открыть дверь, как ему навстречу с заливистым лаем бросился спаниель Сэллим.

— Привет, Сэллим, хорошая собачка… — Капитан потрепал пса, и тот от радости умчался в гостиную и прибежал обратно, виляя куцым хвостиком.

Буанзен невольно вспомнил об уничтоженных в лесу собаках — кажется, деревенский шериф говорил, что их там целая дюжина.

— А где миссис Браун, Сэллим?

Капитан прошел в гостиную и заметил на журнальном столике записку. В ней домработница сообщала, что уже выгуляла и покормила Сэллима, приготовила обед, а еще звонили из электрической компании, интересовались, когда можно прийти и заменить счетчик.

— Понятно.

Буанзен заглянул на кухню и потянул носом: суп с фрикадельками, карп в сметане, клюквенный кисель. Капитан ощутил себя почти счастливым — с появлением в его жизни миссис Браун он забыл, что такое еда всухомятку, дефицит чистых сорочек и дырявые носки, наконец, капитан получил возможность завести собаку, о чем мечтал с самого детства.

Правда, стоило это счастье недешево, приходилось отдавать треть капитанского жалованья, однако Буанзен помнил, во что обходилась ему красавица Хельга, юная супруга, с которой он прожил шесть невыносимо долгих месяцев. Конечно, в постели Хельга творила чудеса, и поначалу Буанзену это очень нравилось, но вскоре он понял, что всю жизнь в постели ему не провести, а красавица-жена больше ни на что не годилась.

Пообедав, Буанзен взял с холодильника свежие газеты, купленные заботливой миссис Браун, наскоро проглядел их и, не найдя ничего интересного, отправился спать.

Увязавшемуся было за хозяином спаниелю Буанзен сказал:

— Я иду спать, Сэллим, отправляйся и ты.

Пес заскулил, требуя внимания, однако хозяин ушел к себе в спальню, и Сэллиму ничего не оставалось, как вернуться на кухню. Там, под столом, у него была неофициальная лежка.

Буанзен сел на кровать и потянулся. Весь остаток сегодняшнего дня и завтрашний — до вечернего совещания в участке — он был свободен. Перед тем как завалиться спать, капитан вынул из карманов весь накопившийся за время дежурства мусор: штрафной талон за стоянку, распечатанную пачку жвачки и две гильзы.

Бросив все это в ящик стола, капитан разделся, лег на кровать и еще раз потянулся. Думать ни о чем не хотелось, дежурство изматывало так, что отступали даже невеселые мысли. Буанзен еще раз вздохнул и почти сразу погрузился в сон.

Однако долго спать капитану не дали. Уже через двадцать минут по гравийной дороге прошелестели колеса, затем хлопнули дверцы автомобиля.

«Это ко мне», — сквозь сон подумал Буанзен, постепенно пробуждаясь. Он всегда чувствовал, когда к нему приезжали по служебной надобности.

— Почему не позвонили? — спросил он у самого себя, выглядывая на улицу из-за шторы. У ворот стоял черный лакированный «Монро», а от калитки к дому шли двое мужчин. У них были короткие прически, одинаковые темные очки и черные костюмы спортивного покроя.

— Медные лбы… — сразу догадался Буанзен. «Медными лбами» в полиции называли агентов Федеральной службы криминальных расследований — ФСКР.

Капитан натянул вельветовые штаны, надел футболку и вышел в прихожую за пару секунд до звонка в дверь.

Приоткрыв стальную шторку, Буанзен спросил:

— Чему обязан, господа?

— Капитан Буанзен из сорок второго участка? — уточнил тот, что был пониже и помоложе.

— Да, а вы кто?

— Я федеральный агент Лоун, а это мой коллега агент Штраус. — Лоун показал свой значок. — У нас к вам небольшой разговор, капитан, вы впустите нас?

Буанзену хотелось сказать «нет», у него появилось какое-то неприятное предчувствие, однако он открыл дверь и провел незваных посетителей в гостиную.

— Присаживайтесь, извините, чай не предлагаю — я только с постели.

— После дежурства, мы знаем, — кивнул Лоун, поудобнее располагаясь на стуле. Его напарник остался стоять, но, поймав на себе пристальный взгляд хозяина дома, тоже сел.

— Вы здесь один, сэр? — спросил Лоун.

— А почему вас это интересует?

— Мы хотим поговорить с вами на тему, не допускающую огласки. Разумеется, этот разговор должен остаться между нами.

Услышав со стороны кухни шорох, агент Лоун бросил быстрый взгляд на Буанзена.

— Успокойтесь, это моя собака.

— Собака? Из тех, что служат хозяевам телохранителями?

— Нет, это всего лишь спаниель.

— Ах, спаниель! — Лоун фальшиво улыбнулся. — Обожаю этих милашек.

— А мне больше по душе кошки, — ни к кому не обращаясь, произнес Штраус.

— Хотелось бы взглянуть на него, — сказал Лоун, видимо, желая удостовериться, что это спаниель, а не какой-нибудь мастино.

— Сэллим, пойди сюда! Поздоровайся с гостями!

Спаниель нехотя вышел из кухни, однако знакомиться не стал и, опасливо взглянув на незнакомцев, ушел.

— Забавный песик, — прокомментировал Лоун.

— Итак, чем могу быть полезен? — напомнил Буанзен.

— Сегодня во время дежурства вы выезжали в пригород, правильно?

— Да, в Барух. Там какие-то наркоманы украли у пенсионера старые вещи, а тот выпалил из ружья. Меня вызвали как на перестрелку.

— А что было на самом деле?

— Я так и не понял. — Буанзен пожал плечами. — Старик говорил о каком-то черном человеке.

— Человеке в темной военной форме?

— Почему сразу в военной?

— Ну, вам это не пришло в голову?

— А почему мне это должно прийти в голову? Пропали две пары штанов, две рубашки — при чем здесь военная форма? Я думаю, это наркоманы.

— А бойня, которую устроили в лесу? — не сдавался Лоун.

— Сам я ничего не видел, о трупах животных мне рассказал деревенский шериф. Но это не мое дело, пусть он и разбирается, если последуют обращения о пропаже собак.

— Сэр, а не передавал ли вам шериф парочку забавных вещиц? — На лице Лоуна появилась омерзительная улыбка.

— Вы имеете в виду одиннадцатимиллиметровые гильзы? — уточнил капитан, невольно обратив внимание на то, как оттопыриваются пиджаки агентов там, где они обычно носят кобуру. Видимо, эти ребята любили крупнокалиберные пушки.

— Да, сэр. Вы не могли бы нам их показать?

— А чего их показывать? Уверен, что все остальные найденные в лесу гильзы уже у вас.

Лоун и Штраус обменялись понимающими взглядами.

— Вы удивительно проницательны, капитан, но все же покажите нам эти гильзы.

— Ну хорошо. — Буанзен пожал плечами, сознавая, что старается делать это подчеркнуто равнодушно, а между тем он… боялся.

— Сейчас принесу.

Капитан вышел в спальню, выдвинул ящик и взял злополучные гильзы, испытав странное ощущение, будто они ему обожгли пальцы.

«Это временный приступ какой-то мании», — мысленно уговаривал он себя, однако достал из тайника маленький «рек» калибра «пять двадцать пять», дослал патрон и сунул пистолет сзади за пояс.

Когда он вернулся в гостиную, гости оставались на прежних местах. Капитан снова сел на диван и поставил на журнальный столик обе гильзы.

— Вот они, господа, думаю, вы захотите их забрать, правильно?

— Правильно, капитан. Абсолютно правильно, — повеселевшим голосом ответил агент Лоун. Он достал пакетик для вещдоков и бережно уложил в него обе гильзы.

— Одного не могу понять: почему пропажа каких-то штанов вызывает столь острый интерес службы криминальных расследований?

— К сожалению, делиться с вами сведениями, капитан, мы не уполномочены. Скажите лучше, что еще вам удалось выяснить об этом деле?

— А что я могу выяснить?

— Но вы ведь пытались что-то сопоставить — какие-то события, факты, зачем этим людям понадобилась одежда, кто они…

— Скорее всего, они наркоманы. Тащили все подряд, в том числе и старые, никому не нужные тряпки.

— Но наркоманы не сумели бы попасть в собак.

— Почему нет? Стреляют же наркоманы в людей. Вы думаете, для животных они сделают исключение?

— А вас не удивил калибр оружия? Не показалось странным, что наркоманы носят с собой автоматы SFAT?

«Беднягу-шерифа они вывернули наизнанку», — подумал Буанзен.

— Знаете, у меня ведь и своих дел хватало, если вы помните, я находился на дежурстве.

— А зачем вы звонили в речную полицию?

— Ночью со стороны реки доносились взрывы, вот я и поинтересовался, что это могло быть.

— Вы пытались увязать взрывы с гильзами?

— Ничего я не увязывал, просто начал наугад соединять все имеющиеся концы, вы сами должны знать, как это делается.

— Да, мы знаем.

Они немного помолчали.

— Ну что же, капитан Буанзен, у нас к вам больше нет вопросов, — произнес Лоун со странной интонацией, и оба агента резко поднялись.

По тому, как они поставили ноги, Буанзен понял, что сейчас будут стрелять, и выхватил «рек».

Зазвучали частые выстрелы. Буанзен качнулся в сторону, и первые пули прошили диванную спинку. Почти не глядя, он сделал два выстрела, прежде чем одна из пуль пригвоздила его к дивану, а следующая снесла полголовы.

Выскочивший из кухни Сэллим с яростным лаем бросился на убийц, грохнул выстрел — и собака покатилась по ковру.

— Вот дерь…мо… Он про… дырявил мне брюхо…

Штраус стоял, прислонившись к стене, и держался за живот.

— Сам виноват, нужно было не спать, это ведь коп.

— Да уж конечно…

— Ну-ка, дай я посмотрю.

Лоун присел, поднял рубашку и покачал головой.

— Что, так плохо? — скривился Штраус.

— Нет, пуля ушла неглубоко — калибр-то детский. Просто нужно было жилеты надеть.

— В жилетах… он бы нас сразу вычислил…

— Это верно. До машины дойти сможешь, чтобы не шататься?

— Смогу…

— Ну, тогда пошли.