Ферязь

Ферязь (от араб. färäğä) — старинная русская и польская одежда (мужская и женская) с длинными рукавами, без воротника и перехвата.

Применялась как парадная верхняя одежда боярами и дворянами. Надевалась поверх кафтана. По указу от 19 декабря 1680 года в ферязи должны были являться ко двору в определённые дни бояре, окольничьи, думные и ближние люди, стольники, стряпчие, дворяне московские и дьяки.

По указу ферязи были разделены на три разряда: золотые, бархатные и объяринные.

В золотых ферязях полагалось выходить на празднования: Нового лета (1 сентября), Рождество Христово, Богоявление, Благовещение, Светлое Христово Воскресение, Вознесенье, Троицу, и др.

В бархатных ферязях полагалось выходить на празднования: Рождество Пресвятые Богородицы, в день Воздвижения Честного креста, в день Пресвятые Богородицы Казанской, Сретенье Господне и др.

В объяринных (шелковых) ферязях полагалось выходить на празднования: Сергия Чудотворца, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Трёх Святителей и др.

Ферязь была широкой в подоле, до 3 метров, с длинными, свисающими до земли рукавами. Ферязь надевали следующим образом: в рукав продевали лишь одну руку, собирая его во множество сборок; другой рукав спускали вдоль фигуры до земли. Благодаря ферязи появилось выражение «работать спустя рукава». На грудь пришивались нашивки (по числу пуговиц) с завязками и кистями. Завязок 3, 4, 5 или 7. Каждая нашивка имела петлю для пуговицы, поэтому позднее нашивки стали называться петлицами. По краю ферези пришивалась «круживо» — кайма с украшениями.

Ферязь шили на подкладке (холодная ферязь), иногда и на меху, из дорогих тканей, бархата, с применением золота.

Разновидности ферязи: мовные, постные, становые (с перехватом на поясе), ездовые, армяшные (из верблюжьей шерсти). Ездовые ферязи — верхняя одежда с богатым украшением. Ездовые ферези очень любил Алексей Михайлович.

Женская ферязь называлась ферезея. Носилась поверх рубашек. Могла изготовляться без рукавов. Впервые упоминается в кроильных книгах в октябре 1654 года. В Выходных книгах ферезея впервые появляется 16 сентября 1659 года.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Каждый рында был одет в ферязь* белого цвета из атласа с горностаевой опушкой и петлицами из серебряных шнуров. Из-под ферязи виднелся белый стоячий воротник-козырь, шитый жемчугом. На ногах у рынд красовались белые сафьяновые сапоги очень дорогой выделки, на головах – белые песцовые шапки, а поверх – две золотые цепи, перекрещивавшиеся на груди. В руках рынды держали небольшие топорики. При виде этих юных молодцев Трифон впервые пожалел, что он незнатного происхождения и что его сын, тоже не обделенный ни красотой, ни статью, никогда не сможет вот так стоять возле царского трона.

Виталий Гладкий, Копье Милосердия, 2015

В век преобразования России Петром I, борьбы старины с новизной, осмеяния древних причудливых нарядов, обычаев и обрядов (не раз производившегося публично), – так описывает Желябужский, современник таких случаев, – в мельчайших подробностях был выполнен в 1702 году старинный обряд трехдневного празднования свадьбы «остроумнолитного Феофилакта (Ивана) Шанского, многоутешного шута и смехотворца, женившегося в 1702 году на сестре князя Ю.Ф. Шаховского. Сам император принимал участие в таком пиршестве, им затеянном и устроенном по его вкусу к подобным потехам. Там он был одет по старине, в бархатный опашень, в охабень из вишневой зуфи, сверх его – ферязь камчатная, на голове была шапка заячья, черная, на ногах – сапоги желтые, сафьянные. В свадебном поезде были бояре с боярынями окольничие, думные стольники и дьяки в мантиях, ферязах и гарлатных шапках. Лицо царя представлял князь-кесарь Ромодановский, в старинной царской одежде, лицо царицы – жена Бутурлина, патриарха – князь-папа, прозванный также патриархом Пресбургским, Заяузским и всего Кокуя (т. е. Немецкой слободы), – учитель Петра I, Зотов».

Михаил Пыляев, Моды и модники старого времени, 1892

Отделанная золотом, расписанная картинами из Нового Завета, высокая посольская зала дворца шуршала мехами и сукном, перестукивалась посохами, гудела множеством голосов. Ныне сюда собралось столько людей, что при своих изрядных размерах палата все равно казалась маленькой. Снаружи, за каменными стенами, запели куранты башенных часов, возвещая полдень, и вместе с сими звуками распахнулась внутренняя дверь. В зал твердой походкой вошел Великий князь – с гладким еще, вовсе не старческим лицом, украшенным седой, коротко стриженной бородой, и с гладко бритой головой, прикрытой тафьей из вышитой золотом замши, в кашемировой, тяжелой от золота ферязи, поверх которой лежал легкий плащ – подбитая соболем епанча. Величие правителя державы доказывала не шуба, а широкое оплечье – ворот в локоть шириной, плотно усыпанный драгоценными самоцветами, лежащими поверх сплошного золотого шитья.

Александр Прозоров, Соломея и Кудеяр, 2017

Царь же отбил большой поклон патриарху, и Никон поднялся со своего места в переднем углу. Пол в Крестовой был устроен странно: выложенный цветными изразцами, он был опоясан каменной трехступенчатой выступкой вдоль стен, покрытой персидскими попонами. Трапезники, что толпились у кривого стола, выглядывая подобающее почету место, невольно оказались внизу, словно бы на дне приглубого садка, из коего выпустили воду; царь же и патриарх стояли в противоположных сторонах палаты, недосягаемо возвышаясь над всеми. И каждый из гостей, кто тайно завидовал Никону, сейчас возненавидел его еще пуще, ибо этот волдемановский мужик, воровски прокравшийся на патриаршью стулку с помощью чародеев и обавников, не только вызнялся в ровню самому государю, но оказался значительней его, дородней и сановитее. Даже ответный земной поклон Никона из-за его природной телесной мощи виделся со стороны жеманным и жалким. Хитров отстранился за присадистый каптур (ценинную печь), стоящий возле двери, и Никон, разгибаясь, случайно поймал его холодный прицеливающийся взгляд. Был Богдан Матвеевич разодет в золотную ферязь и горлатную шапку с собольим околом, а персты десницы, хватко упиравшиеся в посох с золотым яблоком в навершии, были все унизаны сверкающими перстнями…

Владимир Личутин, Раскол. Роман в 3-х книгах: Книга II. Крестный путь

Через площадь проезжает боярин, черная борода с проседью. Боярин бьет рукояткой кнута в литавры, привешенные к седлу, лицо мрачное, на лице густые черные брови, из-под них глядят круглые ястребиные глаза; он в голубой бархатной ферязи[16], от сумрака цвет ферязи мутно-серый, на голове клобук, отороченный соболем.

Алексей Чапыгин, Разин Степан. Том 1