Мостовая

Мостова́я — твёрдое дорожное покрытие (одежда) городских улиц и некоторых дорог (мощёная дорога) из различных строительных материалов.

В России также «мостовая» — составная часть исторических названий некоторых улиц, первоначально свидетельствовавшая о наличии у последних твёрдого покрытия. Примеры: Большая Тверская мостовая улица, Большая мостовая Никитинская улица В России существовала мостовая повинность (Мостовщина), обязанность домовладельцев, в городах, содержать мостовые.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Если на базаре – то прямо в лавках, на телегах, а то и на земле. Точнее, под ногами-то был «пол». Вся Красная площадь и основные улицы Москвы были вымощены деревом. Для этого укладывался бревенчатый настил, а сверху накрывался плоским рядом плах. Правда, со временем на мостовую наносилась пыль, при дождях образовывался слой грязи. Однако за состоянием улиц городские власти следили, для их устройства собирали особые «мостовые деньги», и когда грязи становилось много, улицу мостили снова – иногда поверх старого покрытия.

Валерий Шамбаров, Святая Русь против варварской Европы, 2011

Река Мойка на своем почти пятикилометровом пути пересекается со многими улицами, проспектами и площадями. Ее берега в створах большинства из них соединены мостами. В общей сложности в разные годы над водоемом построено 14 разнообразных мостов, считающихся памятниками отечественной архитектуры. Первоначально первые деревянные мосты реки Мойки не имели названий. Их часто называли именами строителей-подрядчиков или именитых купцов, содержащих поблизости лавки или питейные заведения. В этом отношении Мойка оказалась единственным столичным водоемом, через который некогда проложили деревянные мосты, имевшие «цветные» названия. Подобных сооружений оказалось четыре. Это Желтый мост (ныне Певческий), Зеленый (позднее Полицейский), Красный (на Гороховой улице) и Синий (на Исаакиевской площади). В XVIII столетии эти первые деревянные мосты для отличия друг от друга специально окрасили в разные яркие цвета. После ликвидации старых мостовых сооружений, переброшенных через Мойку, и возведения на их месте металлических конструкций Красный, Синий и Зеленый мосты сохранили до наших дней свои необычные названия.

Георгий Зуев, Течет река Мойка… От Фонтанки до Невского проспекта, 2012

Правда, идеальной чистоты на набережных водоема тогда не было, но все же детище Петра I – Крюков канал – был объектом, в котором, по распоряжению самого российского императора, с 1717 года неукоснительно действовали правила, предохраняющие набережные канала от загрязнения городскими отбросами. Современники отмечали, что уборка территории водоема в петровское время являлась делом нелегким. Мостовых, в полном смысле этого слова, длительное время на Крюковом канале фактически не существовало. Сразу же после его ввода в строй набережные были выстланы хворостом, и лишь во второй половине XVIII века на них появились первые пешеходные настилы из досок. Петербуржцы, обосновавшиеся на Крюковом канале, жаловались: «Когда один только день идет дождик, то уже нигде нет прохода и на всяком шагу вязнешь в грязи».

Георгий Зуев, Там, где Крюков канал…, 2012

Почти всякая главная улица рано или поздно пересекает реку, преобразуясь в мост. Мосты сложно возводить, они всегда обходились дорого и ценились чрезвычайно высоко, являя собой нередко предмет гордости горожан. Более двух тысяч лет исправно служит жителям Рима мост Фабриция – два широких кольца каменной кладки, соединенных вместе. Их верхняя половина поднимается высоко над Тибром, а нижняя скрыта под его дном, обеспечивая целому чрезвычайную устойчивость. Перейдя от деревянных мостов к каменным, жители средневековых городов не могли смириться с тем, что зря пропадает столько драгоценного места, и застроили свои мосты домами, пропустив движение под ними. Наряду с большими мостами во множестве возводились малые – через речки, каналы и ручьи, мосты проездные и мосты пешеходные, прямые и горбатые. Мост повсюду стал непременным элементом городской среды, войдя в реестр крупнейших монументов. Ценность моста взывала к тому, чтобы придать ему индивидуальный архитектурный облик и с наступлением Ренессанса, в результате конкурсного состязания, через Большой канал Венеции отважной аркой был перекинут мост Риальто, а его автор Антонио получил прозвище Даль Понте – так сказать, Антонио Мостовой.

Вячеслав Глазычев, Урбанистика. Часть 3, 2008

В прошлом веке, а это, по московским меркам, было совсем недавно, при строительстве подземного перехода в районе Тверской площади были раскопаны археологические древности времен Дмитрия Донского. В этой земле нашли четыре слоя древних деревянных мостовых. Первая мостовая на Тверской появилась, по предположениям археологов, в XI в. На глубине 1,5 метра обнаружился бревенчатый настил с выбоинами от колес карет и телег. Это и была первая улица, называющаяся лежневой дорогой. Выглядела она следующим образом: снизу находились продольные дубовые бревна, на них сосновая мостовая, а сверху толстые доски. По краю мостовой шел частокол, окружавший стоявшие вдоль улицы дома.

Александр Васькин, Тверская улица в домах и лицах, 2015

Другой миф, который необходимо развенчать, – это представление, что римские дороги везде в империи вымощены базальтовыми плитами, на манер Старой Аппиевой дороги… Ничего подобного. На самом деле мостовые можно встретить только там, где дороги переходят в главные улицы городов. Слишком уж это дорогое удовольствие… За пределами населенных пунктов мостовые тянутся недолго, а потом их сменяет мелкая щебенка. Между городами дорога, хоть и сохраняет свое подземное «дренажное» устройство, не вымощена каменными плитами и обычно представляет собой glarea strata, то есть галечную или посыпанную щебенкой дорогу, как называют ее римляне. Любопытный факт: подобные дороги были очень пыльными, настолько, что на это жаловались многие латинские авторы (Цицерон открыто говорит: «Этот переезд мы совершаем в жару и по пыльной дороге».[21] Такие дороги превращаются в настоящее бедствие на тоннельных участках, как свидетельствует Сенека, описывая свой проход через Crypta Neapolitana, тоннель, соединяющий Неаполь и Поццуоли (Epist. V, 57, 1–2).

Альберто Анджела, Беспредельная Римская империя. Пик расцвета и захват мира, 2017

Однако не эллины, а именно римляне первыми строили типовые города, основываясь на прямоугольной схеме планировки своих военных лагерей. В начале V века общая площадь Помпей составляла более 65 га. Не слишком обширное пространство пересекали короткие, узкие переулки и широкие улицы. Отменной прочности мостовые были выложены лавовыми плитами и обрамлены бордюрными камнями. Верхний их слой составляли плотно притесанные друг к другу камни неодинаковой величины и формы, уложенные на цементный фундамент. При заделке мелких деталей строители применяли железные костыли или засыпку щебнем. От 3 до 9 м вымощенного пространства считалось достаточным для разъезда двух колесниц.

Е. Н. Грицак, Помпеи и Геркуланум, -1

Помещается на той же Октябрьской улице, занимая громадный участок по этой улице, Обводному каналу и Бочарной улице. Проходя по Октябрьской улице, нельзя не обратить внимания на чугунную мостовую. Эту мостовую в начале 60-х годов прошлого столетия ввел в практику кронштадтской жизни один из директоров-начальников Пароходного завода, мотивируя необходимость введения такой мостовой ее крепостью и ненужностью ремонта.

П. Н. Столпянский, Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки, 2011

И последний штрих: в 1960-х заменили булыжные мостовые асфальтовыми. Если на крупных улицах эта замена обоснована, то с какой целью это сделали в переулках – непонятно. Офицерский переулок, улица Красного Курсанта, другие расположенные рядом улочки и переулки оделись в асфальт, и теперь там, на месте «вечного» булыжного покрытия, вечно нуждающийся в ремонте асфальт. В итоге переулки лишились прежней аккуратности и камерности, ничего не приобретя взамен.

С. Ю. Петров, На берегах реки Ждановки, 2012

Необходимо уделить внимание тому, как царь Ирод распланировал этот район. Вдоль Храмовой горы Иродианская улица поднимается с севера на юг и в конце концов доходит до части современного туннеля. Чтобы сохранять дождевую воду в резервуарах, Ирод решил использовать их внешнюю часть, отстроив вокруг мощеную улицу. Она соединяла огромный камень с другой частью Иродианской улицы. Этот камень использовался в качестве подпоры для плит мостовой и как преграда от сползания их в резервуары с водой, а также для того, чтобы уберечь воду от прохожих. Рядом располагается арка, являющаяся опорой лестницы арабского здания, построенного в XIV веке.

С. В. Владович, Библейские места Иерусалима, 2001

В городе существовали производственные дворы и множество административных зданий, подобных гриднице, мытарнице (таможне), стражищу (здание для стражи). На просторных рыночных площадях, помимо лавок, стояли корчмы и другие питейно-развлекательные сооружения. Археологам удалось раскопать киевские мостовые. Судя по наслоению бревен, составлявших дорожку одной ширины, уличная трасса создавалась и сохраняла значение в течение нескольких веков. Путешественник А. Бременский называл Киев «блестящим украшением» православного Востока, а писатель Титмар Мерзебургский подтвердил эти слова, насчитав в русской столице 400 храмов и 8 рынков. Видимо, их было еще больше, ведь в Лаврентьевской летописи сказано, что пожар 1124 года уничтожил около 600 церквей.

Е. Н. Грицак, Памятники древнего Киева, 2004

Рабочие-мостовщики занимались тем, что разбирали и вновь укладывали мостовые на подходах к жилым домам. Дело в том, что под городскими мостовыми тянулась сеть свинцовых труб. Римляне, имевшие право пользования водопроводом, не могли передать его ни своим наследникам, ни новым жильцам при продаже дома. Поэтому трубы то подводили к дому, то убирали, при этом каждый раз приходилось разбирать мостовую, чтобы провести необходимые работы.

Г. А. Гальперина, Вода в доме и на участке, -1

Разумеется, быстрые и радикальные социальные и экономические перемены на рубеже XIX – ХХ вв. изменили облик крупных промышленных городов. Писатель С. Р. Минцлов писал в своем дневнике в 1903 г.: «Строи тельная горячка, несколько лет охватившая… Петербург, продолжает свирепствовать. Везде леса и леса; два-три года тому назад Пески представляли собой богоспасаемую тихую окраину, еще полную деревянных домиков и таких же заборов. Теперь это столица. Домики почти исчезли, на их местах, как грибы, в одно, много в два лета, повыросли громадные домины…» В 1904 г. Минцлов вновь пишет: «Старый Петербург все уничтожается и уничтожается… Нет ни одной улицы почти, где бы старые двух- и даже трехэтажные дома не ломались; теперь на их месте возводятся новые кирпичные же громады» (Цит. по: 50; 214). О результатах этой урбанизации вспоминал В. А. Оболенский: «Как изменился Петербург за время моей жизни!.. Кто из петербуржцев не знал Пушкинской улицы, начинающейся от Невского… Теперь эта одна из центральных улиц, сплошь застроенная многоэтажными домами. А в моем детстве (в 70-х гг. XIX в. – Л. Б.) эта улица, носившая тогда название Новой улицы, проходила среди пустырей и дровяных складов, а вечером считалось опасным по ней ходить, потому что там часто грабили […] Ко времени революции Малая Итальянская, ставшая улицей Жуковского, была уже одной из центральных улиц Петербурга. Гладкий асфальт заменил булыжную, полную колдобин, мостовую, редкие и тусклые фонари с керосиновыми лампами уступили место великолепно сияющим электрическим фонарям, а дом, в котором я родился, не только не возвышался уже над другими, а казался совсем маленьким среди своих многоэтажных соседей» (95; 9, 11).

Л. В. Беловинский, Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских, 2012

Асфальт – это теперь, а раньше – тротуары из известняка, а мостовые булыжные. Известняковые плиты добывались с большим трудом, но зато выглядели красиво. Еще красивее огромные гранитные плиты на Невском. Они остались на Аничковом мосту. Многие гранитные плиты перенесены сейчас к Исаакию. На окраинах бывали тротуары из досок. Вне Петербурга, в провинции, под такими деревянными тротуарами скрывались канавы, и, если доски изнашивались, можно было угодить в канаву, но в Петербурге даже на окраинах тротуары с канавами не делались. Мостовые по большей части были булыжные, их надо было держать в порядке. Летом приезжали крестьяне подрабатывать починкой булыжных мостовых и сооружением новых. Надо было подготовить грунт из песка, утрамбовать его вручную, а потом вколачивать тяжелыми молотками каждый булыжник. Мостовщики работали сидя и обматывали себе ноги и левую руку тряпками, случайно можно было попасть себе молотком по пальцам или по ногам. Смотреть на этих рабочих без жалости было невозможно. А ведь как красиво подбирали они булыжник к булыжнику, плоской стороной кверху. Это была работа на совесть, работа художников в своем деле. В Петербурге булыжные мостовые были особенно красивы: из разноцветных обкатанных гранитных камней. Особенно нравились мне булыжники после дождя или поливки. О торцовых мостовых писалось много – в них также была своя красота и удобство. Но в наводнение 1924 года они погубили многих: всплыли и потащили за собой прохожих.

Д. С. Лихачев, В блокадном Ленинграде, 2017

Асфальт – это теперь, а раньше – тротуары из известняка, а мостовые булыжные. Известняковые плиты добывались с большим трудом, но зато выглядели красиво. Еще красивее огромные гранитные плиты на Невском. Они остались на Аничковом мосту. Многие гранитные плиты перенесены сейчас к Исаакию. На окраинах бывали тротуары из досок. Вне Петербурга, в провинции, под такими деревянными тротуарами скрывались канавы, и, если доски изнашивались, можно было угодить в канаву, но в Петербурге даже на окраинах тротуары с канавами не делались. Мостовые по большей части были булыжные, их надо было держать в порядке. Летом приезжали крестьяне подрабатывать починкой булыжных мостовых и сооружением новых. Надо было подготовить грунт из песка, утрамбовать его вручную, а потом вколачивать тяжелыми молотками каждый булыжник. Мостовщики работали сидя и обматывали себе ноги и левую руку тряпками, случайно можно было попасть себе молотком по пальцам или по ногам. Смотреть на этих рабочих без жалости было невозможно. А ведь как красиво подбирали они булыжник к булыжнику, плоской стороной кверху. Это была работа на совесть, работа художников в своем деле. В Петербурге булыжные мостовые были особенно красивы: из разноцветных обкатанных гранитных камней. Особенно нравились мне булыжники после дождя или поливки. О торцовых мостовых писалось много – в них также была своя красота и удобство. Но в наводнение 1924 года они погубили многих: всплыли и потащили за собой прохожих.

Д. С. Лихачев, Воспоминания, -1

Самое интересное из найденного на этот момент – это сама конструкция. Потому что остатки улиц в Москве – это чрезвычайно редкие находки. В Москве плохо сохраняется дерево. А здесь мы видим конструкцию улицы. Это настил, постеленный на длинные продольные лаги. Это конструкция, которая появилась в XI веке и использовалась в древнерусских городах до XVIII века от Новгорода до Киева. Это все важно для того, чтобы понимать, как формировалась Москва. А для этого нам необходимо выйти на более ранние слои и ярусы мостовых».

О. В. Фочкин, Москва. Лица улиц. Продолжение легенд, 2016

Жители сами мостили улицы вдоль своих домов и участков. Мостовые предназначались для пешеходов и пассажирских экипажей. Центральная часть дороги оставалась немощеной, по ней передвигались грузовой транспорт и конные всадники. Площади и улицы у административных зданий мостило городское управление. Самым лучшим и чистым был Невский проспект от Адмиралтейства до Новгородской дороги (Лиговского проспекта). Вдоль Невского по обеим сторонам шли аллеи деревьев в три-четыре ряда.

А. Г. Булах, Каменное убранство Петербурга, -1

Город, а в нашем случае Санкт-Петербург, предстает перед нами живым организмом, причем его основные части, такие как природа (в широком смысле) и здания (в каждом конкретном случае) уникальны в отдельности и в составе полиса. Река Нева неотделима от своего берега, а берег – это, если, к примеру, взять отдельный ее участок, – Стрелку Васильевского острова, в свою очередь, неотделима от Биржи, Ростральных колонн, гранитного спуска к реке и так далее, до мельчайших деталей, до булыжной мостовой или скамеек в сквере.

А. Ю. Гусаров, Петербургские дворы. Необычные дворы, курдонеры, дворы-колодцы, проходные дворы, 2015

С момента начала строительства Северной столицы правый берег реки Мьи и ее набережная становятся первой городской границей. В 1717–1718 годах в месте пересечения водоема с первоначальным отрезком Большой першпективной дороги, в ее створе, построили деревянный подъемный мост, выкрашенный в яркий зеленый цвет. Вероятно, приметная окраска этого мостового сооружения через реку позволила в дальнейшем назвать первый приграничный мост Петербурга Зеленым мостом, который до 1726 года не только выполнял важную роль переправы через городской водоем, но и нес ответственные многочисленные функции военной пограничной заставы и обязанности таможенного пропускного пункта в российский столичный город.

Г. И. Зуев, Течет река Мойка. Правый берег. От Невского проспекта до Устья, 2014

К концу георгианского периода прежде строгое правило – терраса должна выглядеть как единое целое – перестало соблюдаться неукоснительно, и отдельные дома стали несколько отличаться друг от друга. Для георгианских домов было характерно использование желтых кирпичей местной лондонской формовки вместо красных; считалось, что они больше похожи на камень. От копоти желтый цвет превращался в желто-бурый и выглядел очень непрезентабельно. Наружные стены первых этажей таких зданий обычно были рустованы так называемым «Патентованным камнем Коуда» либо штукатурились и красились. В середине XIX века стало модно использовать краску светло-кремового цвета, а гравированные по штукатурке линии, имитировавшие камень, заполнялись серой краской. Крыши домов были крыты черепицей из природного сланцевого уэльского шифера, обычно сине-черного, синего или зеленовато-серого, хотя оттенки колебались от темно-серого до серебристо-серого, даже багрянистого или сливового и сине-серого. Впрочем, с мостовой эти крыши обычно видны не были, так как ради экономии кровельного материала их делали с низкими скатами, а стены по тогдашним правилам пожарной безопасности должны были, по крайней мере, сантиметров на сорок возвышаться над краем крыши.

Светозар Чернов, Бейкер-стрит и окрестности, 2013

Растениями и цветами были покрыты уступчатые, с зеркальными окнами, террасы домов. Ни труб, ни проволок над крышами, ни трамвайных столбов, ни афишных будок, ни экипажей на широких улицах, покрытых поверх мостовой плотным сизым газоном. Вся нервная система города перенесена под землю. Дурной воздух из домов уносился вентиляторами в подземные камеры-очистители. Под землею с сумасшедшей скоростью летели электрические поезда, перебрасывая в урочные часы население города в отдаленные районы фабрик, заводов, деловых учреждений, школ, университетов… В городе стояли только театры, цирки, залы зимнего спорта, обиходные магазины и клубы – огромные здания под стеклянными куполами.

А. Н. Толстой, Голубые города, -1

С XIX столетия Казань становится полноправным промышленным, образовательно-культурным центром региона и уважаемым губернским городом России, через нее пошел главный торговый поток из Азии в Российскую империю. В 1758 году в городе открылась первая в России провинциальная гимназия, в 1771 году – первые медресе, в 1791 году начал действовать постоянный театр. Важным событием стало учреждение в 1804 году Казанского университета – третьего в России; так город обрел статус крупного научного центра. Уже во второй половине XIX века в городской инфраструктуре наблюдаются существенные изменения – появились газовое и электрическое освещение, конка и электрический трамвай, телеграф и телефон. Прелюбопытные строки в дневнике оставил о Казанском крае «дедушка русской революции» П.А. Кропоткин, посетивший Казань во время своего путешествия по Сибири и Маньчжурии в 1862 году. Цепкий и пристальный взгляд путешественника замечает многое. «Сама Казань не похожа на виденные мною губернские города; все они, кроме некоторых особенностей, во всем прочем совершенно схожи. Казань не то; во-первых, бросается в глаза, что город университетский: книжная торговля, типография, гимназия… Во-вторых, в Казани мостовые удивительно хороши для губернского города, на некоторых улицах очень порядочны, попадаются клочки торцовой (огромные шашки, между прочим). Затем иные дома очень милы – архитектура вовсе не губернская. Прибавьте к этому очень много древних… церквей. Кремль, высокая башня, остаток знаменитой осады, минареты, – следовательно, город своеобразен». К слову сказать, на рубеже XVI и XVII столетий в Казани была основана одна из первых в России типографий.

Ю. П. Супруненко, Казань. Между Востоком и Западом, 2013

В 1971 году перед памятником героям Плевны открыт вход в подземный переход, ведущий к станции метро «Китай-город». Любопытно, что именно около этого места в 1870-х годах находилась начальная станция первого в Москве рейсового транспорта – линейки, курсировавшей отсюда до Покровского (нынешнего Электрозаводского) моста. Линейка представляла собой примитивную безрессорную повозку, впряженную в тройку лошадей. Пассажиры сидели на широкой доске, спиной друг к другу, подпрыгивая на каждой неровности булыжной мостовой.

Ю. А. Федосюк, Москва в кольце Садовых. Путеводитель, 2009

Планировочное строение Замоскворечья окончательно сложилось в XVII веке. Пятницкая улица, которая шла почти параллельно Большой Ордынке и сходилась с ней у бывших Серпуховских ворот, постепенно стала главной артерией района. Это объяснялось постройкой существующих стен Кремля и сооружением укреплений Китай-города, когда «живой» мост продвинулся вниз по течению Москвы-реки, а улица, ведущая к нему, стала интенсивно заселяться. Пятницкая считалась кратчайшим путем от моста до оживленного замоскворецкого торга – Ленивки, а саму улицу называли тогда Ленивской большой мостовой.

Д. П. Дроздов, Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью, 2015

Первый из трёх частей… остров «Сите». Остров «Сите» расположился почти в самой середины Сены. Своими формами он весьма напоминал…огромное судно. Нос этого судна был направлен на запад, где сразу же бросалась в глаза широкая, свинцовая крыша церкви Сент-Шапель. Крыша Сент-Шапель напоминала спину слона несущего тяжёлую ношу в виде башни. Над башней возвышался самый красивый, самый утончённый, самый изящный шпиль с кружевным конусом, через который просвечивало небо. Перед собором Парижской Богоматери, со стороны паперти, раскинулась большая площадь. К площади одновременно примыкали три улицы. Южная сторона площади навевала мрачные мысли. И виной тому являлся угрюмый вид госпиталя Отель-Дье с уродливой крышей покрытой непонятными наростами. Далее в этом довольно небольшом пространстве острова Сите располагались десятки церквей. Начиная от приземистой, испещрённой множеством выбоин романской колокольни Сен-Дени-дю-Па и заканчивая острыми шпилями церквей Сен-Пьеро-Беф и Сен-Ландри. Позади собора Парижской Богоматери раскинулся монастырь. Впереди – епископский дворец. Здесь же на острове дома располагались слишком тесно. Они вплотную примыкали друг к другу и, тем не менее, каждый из них можно было легко определить по ажурным навесам. Навесы украшали всё, вплоть до слуховых окон. Чуть дальше располагались просмоленные балаганы рынка Палюс. За ними располагалась улица Фев и аббатство Сен-Жермен. Здесь же находился вращающийся «позорный столб» и красивейшая мостовая Филиппа Августа. И особенным изяществом отличалась «дорожка для всадников» вымощенная на мостовой.

Люттоли, Д'Арманьяки-2, -1

При строительстве подземного перехода у Советской площади близ Моссовета (ныне мэрии Москвы) строители наткнулись на древние трехслойные деревянные мостовые. Между слоями встречались железные подковы и остатки обуви из сыромятной кожи. Изрядно позабавила строителей подошва от огромного сапога 51 размера одного из первых жителей Тверской. А рядом лежала полная глиняная кубышка XVI века. Возможно, их оставил нерадивый грабитель, спешно убегавший от погони или от своих подельников.

Ирина Сергиевская, Клады Москвы. Легендарные сокровища, тайники и подземелья, 2015

Через сто лет, прошедшие с начала строительства грязнушкинской железной дороги, от нее остались только разрозненные артефакты: мостовые переходы и арочные виадуки, дренажные тоннели и несколько полуобрушенных больших тоннелей, по которым когда-то грохотали поезда.

Яна Розова, Мост над черной бездной, 2014

Как известно, Париж возник на древнем острове Ситэ, имеющем форму колыбели. Плоский песчаный берег этого острова был его первой границей, а Сена – первым рвом. В течение нескольких веков Париж существовал как остров с двумя мостами – одним на севере, другим на юге, и с двумя мостовыми башнями, служившими одновременно воротами и крепостями: Гран-Шатле на правом берегу и Пти-Шатле на левом.

Виктор Мари Гюго, Собор Парижской Богоматери, 1831

Да, Москва и на самом деле тонула в ухабах. На 200 тысяч ее населения (всего в середине XVII столетия население государства составляло двенадцать с половиной миллионов человек) приходилось четыре с половиной километра бревенчатых и дощатых мостовых, иначе говоря, «мостов» через непролазную грязь. Да еще предполагалось проложить 155 сажен по Арбату.

Н. М. Молева, Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы, 2006

В Рейнфельсе мостовая конструкция на первый взгляд не отличалась оригинальностью. Главные ворота находились в Часовой башне, перед ними зиял глубокий ров, а через него был перекинут мост, соединявший замок с основными укреплениями. Однако немногие из чужаков предполагали, что последнее также отделялось рвом, но уже с двумя подъемными мостами.

Е. Н. Грицак, Кёльн и замки Рейна, 2006

Всего в Ямской располагалось 274 двора, из них 219 были полностью замощены, 29 частью замощены и 26 совсем не имели мостовой. Во многих дворах имелись колодцы с водой желтоватого цвета, солоноватого вкуса и с резким аммиачным запахом «вследствие попадания в нее мочи и навозной жижи». Она служила главным образом для обмывания экипажей, поливки мостовой и только в исключительных случаях для поения лошадей.

Т. Я. Крашенинникова, Такая удивительная Лиговка, -1

Основное влияние на развитие дорожной сети Франции оказала разработка инженером Трезаге новой конструкции дорожной одежды, общая толщина которой не превышала 30–40 см. Вместо крупных камней или плит в нижнем слое применялся булыжник, устанавливаемый «тычком». Мостовая из булыжника расклинивалась слоем крупного щебня, а последний – более мелким. Верхний слой создавался россыпью высевок. Дороге придавался (серповидный) выпуклый профиль. Уплотнялась дорога самоукаткой, от прохода по ней экипажей, что не обеспечивало равномерного уплотнения.

И. А. Иванов, Дороги мира. История и современность, 2017

В начале XX века Симферополь был небольшим, зеленым и уютным городом и производил очень приятное впечатление на путешественников, которые писали в столичные газеты: «Симферополь очарователен, живописен, опрятен и культурен, улицы с хорошей мостовой засажены многочисленными тенистыми акациями, он совсем не русский, европейский провинциальный город».

А. Р. Андреев, Крым великолепный. Книга для путешественников, 2016

В XIII – XIV веках в жилых покоях строятся каменные церкви, например, церковь Благовещения, церковь Рождества Богородицы и др. В это время дворец Великого князя состоял из многих построек и пристроек, соединенных крытыми переходами, лестницами, галереями, и т. д. Дворец окружали многочисленные улочки с мостовыми из круглых неотесанных бревен, положенные на землю настилом, и немощеные переулки, застроенные небольшими деревянными домами, крытыми соломой, щепой или тесом.

А. А. Ханников, Москва, 2012

Куда целомудреннее выглядели физкультурники. Облачившись в спортивные трусы парусом и майки, они нет-нет да и осуществляли массовый пробег по кольцу «А». Первое такого рода состязание, в котором приняли участие легендарные братья Знаменские, состоялось в 1922 году. Бежать первопроходцам было не просто. Большая часть мостовых вдоль Бульварного кольца была в ту пору уложена булыжником. Состязаться на таком покрытии было травмоопасно. Да и трассу тогда никто даже не думал оцеплять. Так что местами бегуны буквально продирались сквозь толпу зевак и безразлично спешащих по своим делам граждан.

Н. П. Ямской, Московские бульвары: начало прогулки. От станции «Любовь» до станции «Разлука», 2012

Рассказ о торговле после 1917 года можно опустить по причине отсутствия торговли как таковой. Вот что написал в своих заметках о магазинах 1936 года французский писатель Луи Селин, посетивший тогда наш город: «… Улицы Ленинграда производят гнетущее впечатление, люди забиты… запуганы… я заметил это… нищие лавки… Сколько грязных жалких забегаловок… полуразвалившихся… с изношенным до деревянных перекрытий паркетом… <…> Я обошел все их магазины на больших улицах вместе с Натали… Такого дерьма, каким они торгуют, я еще нигде не видел… Воистину нужно быть гением, чтобы суметь здесь одеться… Их ткань – это настоящая пакля, даже нитки не держатся… И за это нужно платить! Обратите внимание!.. Нужен целый воз денег, чтобы сделать самое обычное приобретение… несколько хлопчатобумажных отрезов!.. Надо признать, что коммунизм – это самая безжалостная, дьявольская форма эксплуатации простого народа!.. <…> Со жратвой в Ленинграде дела обстоят еще хуже, чем с одеждой, если это вообще возможно. Их мясные магазины, почти все в подвалах, ниже уровня мостовой, под землей, какие-то гроты под зданиями… и очень вонючие… Кругом толпятся люди… они ждут своей очереди… огромная „очередь“ за плотным занавесом из мух… голубоватым… волнующимся… испускающим легкое жужжание… <…> Несколько консьержек, мамуля в ботах, закутанная с головы до ног баба, девочка в очках, одна за другой… ныряют в подвал… протыкают полотнище мух… исчезают в норе… и довольные возвращаются на свет… В кулаке у них зажат кусочек жира! Мухи тут же устремляются на него… и на людей тоже… все кругом шевелится, кусается, урчит… кружится в хороводе… Мамулю в ботах окутывает целое облако». Комментарии здесь излишни…

А. Ю. Гусаров, По Петербургу с книгой в руках. Путеводитель по северной столице на все случаи жизни, 2013

Нельзя ходить или стоять под грузом, передвигаемым по цеху мостовым краном, так как может быть случайный обрыв троса или падение плохо закрепленного груза.

И. В. Мельников, Жестяницкие работы. Техника безопасности и противопожарные мероприятия, 2013

У «головы» имелся избираемый из боярских детей помощник – «полуголова». Были также «объезжий голова», младшие командиры – сотники из бояр, десятники из выслужившихся рядовых. В их обязанности входили борьба с пожарами и наблюдение за состоянием мостовых. Делопроизводство велось в «съезжей избе», где хранились полковая книга, знамена, барабан и трубы полка.

Л. И. Тормозова, Московский лад. Историко-литературное повествование, 2017

Сведение мостовых пролётов нарушает мифичность окружающей среды, смыкает миф и реальность в одной плоскости прямого радиуса моста.

А. Л. Мясников, Тайный код Петербурга, 2012

Жители Манхеттена несколько свысока относятся к ньюйоркцам из других округов, называя их туннельными или мостовыми людьми. Красота мостов, связывающих Манхеттен с остальными округами, вызывает неподдельное восхищение.

Л. Р. Коробач, Нью-Йорк, 2012

Однако оживление на Невском царило и тогда большое. По бревенчатой мостовой, в иных местах подымавшейся, как клавиши, катили кареты богачей, раззолоченные, на высоких стоячих рессорах, с зеркальными стеклами в окнах, запряженные четверкой, а то и шестеркой цугом, с форейторами; тут же трусили берлины и брички господ средней руки и просто телеги, и шли обозы с кладью, товарами и зерном.

М. Н. Волконский, Тайна герцога, 1912